— Торфяной лабиринт, — предположил Фил.
Один из передвигающихся по древней ритуальной спирали вдруг остановился, поднял голову и посмотрел прямо на нас. На таком расстоянии при смутном лунном свете я не могла точно определить, мужчина это или женщина. Просто темная фигура с бледным лицом.
И тогда я вспомнила, что уже видела кого-то именно на этом поле, возможно, именно в том самом месте, и поежилась.
— Что они делают? — спросила я.
— По всей стране еще сохранилась традиция танцевать или бегать в лабиринтах, — сказал Фил. — Большинство старых торфяных лабиринтов исчезло, люди перестали за ними следить еще в том столетии. Их называют трой-таун или мизмейз. Никто не знает, когда и для чего их начали сооружать, был ли проход по лабиринту забавой или ритуалом и какой в нем смысл.
Рядом с первой фигурой остановилась еще одна, взяла ее за руку и, казалось, что-то сказала. А потом эти две фигуры продолжили танец по спирали.
— Мне холодно, — сказала я.
Меня била дрожь, но не от физического холода. Я высвободилась из уютных объятий Фила и побежала к кровати.
— Это, наверное, ведьмы, — сказал Фил. — Хиппи из Гластонбери пытаются воскресить старинные обычаи. Такие места привлекают всяких чудаков.
Я зарылась под одеяло, оставив только нос снаружи, и ждала, когда зубы перестанут стучать, а тепло разольется по телу.
— Я могу пойти и спросить, что они делают, — сказал Фил, голос его звучал странно. — Я бы хотел узнать, кто они. У меня такое чувство, будто я должен это знать.
Я встревоженно смотрела ему в спину:
— Фил, ты туда не пойдешь!
— Почему нет? Это вам не Нью-Йорк. Я буду в полной безопасности.
Я села и даже не придержала одеяло.
— Фил, не надо.
Он отвернулся от окна и посмотрел на меня:
— Что такое?
Я не могла говорить.
— Эмми, ты что, плачешь? — с тревогой и нежностью спросил Фил.
Он подошел к кровати и обнял меня.
— Не оставляй меня, — прошептала я, уткнувшись в его свитер грубой вязки.
— Конечно, я тебя не оставлю. — Фил погладил меня по голове и поцеловал. — Конечно, не оставлю.
Но конечно, он оставил. Не прошло и двух месяцев. Оставил так, как никто из нас тогда и представить себе не мог. Но уже в ту ночь, наблюдая за танцующими в лабиринте, уже тогда он умирал.
Утром, оплачивая счет за постой, Фил упомянул о танцующих людях, которых мы видели ночью. Хозяин категорически не хотел в это верить.
— Вы уверены, что вам это не приснилось?
— Абсолютно уверен, — сказал Фил. — Я еще подумал, что это, наверное, какой-то местный обычай.
Хозяин фыркнул:
— Какой-то обычай! Танцы в поле посреди ночи!
— Там торфяной лабиринт… — начал было Фил.
Но хозяин упрямо мотал головой:
— Нет там никакого лабиринта!
Фил был терпелив:
— Я не имею в виду лабиринт из живой изгороди, как в Хэмптон-Корте. Обыкновенный торфяной лабиринт, такие делали в стародавние времена. Сейчас его почти не видно, хотя вряд ли прошло так уж много лет с тех пор, как ему дали зарасти. Я видел такие и в других местах, читал о них. В прошлом был обычай бегать по лабиринту, танцевать в нем или играть. Думаю, какой-то такой здесь и возродили.
Хозяин пожал плечами:
— Я ничего об этом не слышал.
Накануне мы узнали, что хозяин с женой чужаки в этих местах, перебрались сюда лет двадцать назад. Очевидно, хозяин был не очень посвящен в местные обычаи.
Мы уже загрузили свои сумки в багажник, а Фил все медлил и смотрел в сторону живой изгороди.
— Мне действительно очень хочется взглянуть на этот лабиринт вблизи, — сказал он.
Сердце у меня сжалось, но я не смогла найти ни одной убедительной причины, чтобы удержать Фила.
— Мы не можем нарушать право владения… — робко попыталась я.
— Пройтись по полю — не значит нарушать право владения!
Фил зашагал вдоль изгороди к шоссе. Я не хотела оставлять его одного и поспешила следом. Через несколько ярдов в изгороди была калитка, и мы через нее вышли в поле. Когда мы там оказались, я подумала, что мы вряд ли найдем лабиринт. Не имея возможности посмотреть на поле с высоты, как из окна в «Доме викария», и к тому же при дневном освещении, сложно было заметить незначительное изменение уровня почвы, поросшей высокой травой.
Фил оглянулся на дом, мысленно провел прямую линию до окна, потом повернулся и, прищурившись, посмотрел в поле, пытаясь вычислить расстояние до нужного места. А потом он пошел вперед, медленно, то и дело поглядывая под ноги. Я плелась позади, держалась от него на расстоянии и вовсе не была увлечена поиском лабиринта. Я не могла бы объяснить свое состояние, но лабиринт отпугивал меня. Я хотела бы уйти с поля, хотела снова оказаться на шоссе, ехать вдвоем с Филом в нашей малолитражке, грызть яблоки, любоваться пейзажами и болтать.
— Вот!
Услышав триумфальный возглас Фила, я замерла на месте. Он прыгал с ноги на ногу, одна определенно стояла выше другой.
— Кажется, здесь! — крикнул мне Фил. — Кажется, я его нашел. Если этот ров тянется дальше… Да, да, это здесь! — Он остановился и, широко улыбаясь, посмотрел на меня.
— Замечательно, — сказала я.
— Иди сюда, посмотри. — Фил покачивался взад-вперед, демонстрируя мне глубину рва.
— Верю на слово.
Фил вскинул голову:
— Я думал, тебе будет интересно. Думал, что-нибудь такое как раз по вашей части. Забавные обычаи древних бриттов.
Я пожала плечами, но не смогла объяснить, что меня беспокоит.
— Любимая, у нас куча времени, — сказал Фил. — Обещаю — залезу на Гластонбери до того, как двинемся дальше. Но сейчас-то мы здесь, я хочу прочувствовать это. — Он протянул мне руку. — Давай пройдем по лабиринту вместе.
Было так легко взять его руку и сделать это. Но мое желание быть рядом с Филом, воспринять проход по лабиринту как очередную забаву пересилила необъяснимая уверенность в том, что в этом месте таится опасность. И если я откажусь составить ему компанию, он, возможно, откажется от этой идеи и уйдет вместе со мной. Пусть бы он дулся в машине, но потом все равно остыл бы, а мы, по крайней мере, уехали бы из этого места.
— Давай уйдем прямо сейчас, — попросила я, руки мои напряженно прижались к бокам.
По лицу Фила пробежала тень неудовольствия, он повернулся ко мне спиной и пожал плечами.
— Ну, тогда дай мне одну минуту, — сказал он, а я стояла и наблюдала за тем, как он начинает путь по лабиринту.
Фил не пытался изобразить подпрыгивающий танец, который мы наблюдали ночью накануне, а просто шел размеренным шагом. На меня он не смотрел, хотя, следуя по лабиринту, снова и снова оказывался лицом ко мне, он смотрел под ноги. Глядя на Фила, я чувствовала, что он с каждым шагом все больше отдаляется от меня. Я обхватила плечи руками и приказала себе не глупить. Я чувствовала, как тоненькие волоски у меня на руках и на позвоночнике встают дыбом, и изо всех сил боролась с желанием сорваться с места и убежать с этого поля. И еще у меня было такое чувство, будто кто-то за нами наблюдает, но, когда я огляделась по сторонам, вокруг не было ни души.
