Это не вычисление вероятности попадания. Но забавно, что в прошлый раз принц приходил ко мне тоже с проблемой.
— Его высочество принимает ванну, — сглотнул камердинер и осторожно потянулся к стопке белья на столике, которое, видимо, отложил, дабы открыть дверь.
— Оставь, сама отнесу, — отмахнулась я, хватая белье. — Иди.
Завтра мне будет стыдно, а сегодня побуду невоспитанной женой. Может, у меня страсть в крови вскипела и срочно требовался супруг. Пусть потом рассказывает всему дворцу о недостойном поведении принцессы. Наплевать. Эрик должен был явиться ко мне еще три дня назад, клятвенно обещая стихи под окнами и жаркие литературные споры после нашей встречи в женском клубе. Может, исполни он обещанное, я продолжала бы пребывать в блаженном неведении.
Слыша всплеск воды, я шагнула в ванную комнату, примыкавшую к просторной гардеробной. Сразу же вместе с ароматом хвои на меня обрушились воспоминания, вытесняющие страх, ярость и горечь из головы. В ту ночь я собиралась почитать легкий романчик, отдохнуть немного. Ароматная пена достигала краев ванной, грозя вот-вот пролиться за бортики. Появление принца стало полной неожиданностью.
Прямо как я сейчас. Потому что мой муж наслаждался таким же безмятежным покоем и читал любовный роман о приключениях лихого разбойника Кинта, похитившего прекрасную Мадлен!
— Ваше высочество, как не стыдно? Такие книжки разжижают мозг и приводят к умственной деградации, — ехидная насмешка вырвалась прежде, чем я успела ляпнуть что-то толковое.
Ведь шла сюда за помощью, а сейчас застыла, скользя взглядом от широких плеч до влажных завитков темных волос на голове. Кожа казалась еще светлее в отблесках яркого света магических ламп. Большая часть тела пряталась под щедрым слоем зеленоватой пены, пахнущей хвойными деревьями. Захотелось броситься к нему и начать жаловаться на все подряд, хотя раньше я никогда подобным не занималась. То ли беременность так влияла, то ли уверенность в том, что Эрик все может решить.
Из груди вырвался невольный вздох, едва муж опустил руки с книжкой и с интересом посмотрел на меня. Я сжала стопку белья.
— Мне уже начинать стыдливо кричать? — ехидно поинтересовался принц, а взгляд красноречиво потемнел.
Стесняться ему было некого. Он собирался встать, но в последний момент уловил что-то в выражении моего лица и застыл. Роман выпал из рук, из-за чего хрупкие страницы погрузились в воду, мгновенно разбухая от влаги.
«Гремлины будут недовольны», — отстраненно подумала я, роняя одежду Эрика на белый мраморный пол.
— Что случилось? — резко прекратил улыбаться мой принц, протянув руку к ткани для вытирания на специальной подставке.
Этого хватило, чтобы я всхлипнула и бросилась к нему, игнорируя влагу под ногами. Из-за потока слез почти ничего не было видно, но я почувствовала, как меня крепко обняли и прижали к влажному телу. Домашнее платье сразу же намокло, противно прилипая к коже. Я уткнулась носом в твердую грудь, завыв, точно маленький зверек.
Эрик ничего не говорил. Никаких утешительных фраз, штампованных выражений — они бы не помогли мне справиться с истерикой. Меня накрыло с головой от всего пережитого. Мой принц мерно покачивался из стороны в сторону вместе со мной в объятиях, стоя посреди ванной комнаты. Пока широкие ладони поглаживали по спине, позволяя мне полосовать его кожу ногтями. Поцелуй в макушку заставил зарыдать сильнее.
Знобило, хотелось кричать до хрипа. Чтобы разорвались связки и лопнули барабанные перепонки, а весь дворец слышал невысказанную правду. Давление усилилось, будто кто-то сдавил металлическим обручем голову. Все тело содрогалось от внутренней боли, ставшей просто невыносимой. В очередном приступе я закричала, расцарапав плечи Эрика до крови.
— Почему?!
— Тише, Далия, — попытался успокоить меня муж, крепко обхватив руками и разворачивая к себе спиной. Я снова дернулась, обламывая остатки ногтей о твердые мышцы. Словно вред, нанесенный телу принца, мог помочь мне справиться с собственной агонией.
— Я ему верила! Верила! Ради чего?! — захлебнулась слезами в очередной раз, ощущая, как силы постепенно уходят.
Всхлипнув, я почувствовала усталость, как Эрик обнял меня крепче и прижался губами к виску, согревая кожу своим дыханием.
До кровати мы добрались через час. Мне надо было успокоиться, а моему мужу обработать многочисленные царапины на теле. Некоторые оказались такими глубокими, что пришлось звать слугу. Хорошо, что мистер Дорсти жил в замке и на просьбы принести заживляющую мазь отзывался без лишних вопросов.
— Отец продолжает следить за действиями твоего дяди через наших агентов, — я слушала бархатистый голос мужа, свернувшись калачиком под боком и наслаждаясь мерными поглаживаниями по волосам. — Оказывается, он давно начал подозревать графа.
— Ясно, — тихо отозвалась я без всякой эмоциональной отдачи, чувствуя полное опустошение.
Ресницы слиплись, кожу стянуло от соленой влаги. Я внимательно слушала Эрика, методично размещая информацию в голове, точно кропотливый работник архива. Раскладывала по полочкам, помечая в бланке цифру стеллажа.
Его величество не наивный дурак. Подозрения закрались в душу совсем недавно, когда дядя резко начал настаивать на вине шангрийцев в происшествии во время турнира. Это был не первый случай странного поведения графа. Он вначале настаивал на принятии закона о новом налоге, затем начинал спешно отговаривать короля от давления на парламент. А последней каплей стал вопрос о престолонаследии.
— Твой дядя вчера сказал отцу, что люди заговорили о моем восшествии на трон. Мол, раз Калибурн отозвался на двух братьев, так лучше посадить того, кто не обладает даром влиять на волю, — вздохнул Эрик, и я повернулась, заглядывая в светло-зеленые прозрачные омуты.
— Алибарди говорил об этом? — придвинулся ближе, дабы оказаться в безопасном кольце рук мужа.
— Угу, — пробурчал мне в макушку его высочество, вдыхая аромат волос. — Твою служанку и Альпина допросили еще раз. Им пригрозили отправкой в колонию.
— И? — я затаила дыхание, дожидаясь ответа и слушая мерный стук сердца.
— В том-то и дело, Далия. Они ничего не сказали о твоем дяде, — тихо ответил Эрик.
Это ничего не доказывало, но некоторую долю облегчения я все-таки почувствовала.
— Мэри узнала о болезни Абеля, она же помогла тому островитянину проникнуть во дворец. Альпин прикрывал ее. Помнишь следы на полу тайного хода?
— Это была она.
— Подожди, — я резко подняла голову и приподнялась, хмуря брови. Одна немаловажная деталь никак не давала мне покоя, выгрызая дыру сомнения в этом расследовании. — Откуда Мэри узнала о двери за картиной? Не трогала же стены, бегая по дворцу в поисках тайн. И я точно видела ее реакцию на Абеля. Она была под воздействием магии всевластия! Разве можно причинить вред тому, кого считаешь своим господином.
Тяжелый вздох заставил меня насторожиться. Эрик будто сомневался говорить мне или нет. Выражение глаз под темными ресницами стало слишком красноречивым. Я вдруг поняла, что правда мне совсем не понравится.
— Абель дотронулся до нее в тюрьме, дабы подчинить своей воле и узнать правду, — тихо сказал мой принц, заставляя меня вздрогнуть.
Боги, можно было дальше не продолжать. Полагаю, Альпина ждала та же участь. И хоть они пытались навредить моей семье, подобные бесчеловечные методы воздействия показались мне жуткими.
Одно дело поселиться в мыслях девушки путем лёгкого подчинения. До сего момента я считала, что Мэри случайным образом могла подпасть под влияние магии всевластия. Возможно, была любовницей. Или во время очередного приступа Абель случайно подавил волю служанки. При хорошем лечении этот эффект легко убирался. Королева Элинор, к примеру, проходила терапию после мощного выброса силы наследника.
Но совсем другое — полное подчинение. Человек больше себе не принадлежал, он готовился умереть за хозяина. Никакой личности, никакой свободы.
