коренастого юношу в кожаной куртке с логотипом Йоркского университета и снова оказался в коридоре, ведущем к лекционному залу. Он покрепче сжал пластиковую ручку портфеля, распрямил узкие плечи и попытался снова. Ему всегда казалось, что необходимо заставить студентов выходить организованными рядами через левую сторону дверей, чтобы студенты, которые прибыли раньше на следующую пару, могли без помех войти в класс через правую сторону.
Проскользнув боком между двумя девушками, которые, не замечая Нормана, продолжали обсуждать сексизм в политике по контролю рождаемости и фены, он наконец-то оказался в классе и направился к своему месту.
Норману нравилось приходить заранее, потому что тогда он мог занять место точно по центру третьего ряда. Это было его счастливое место с того самого момента, когда на первом курсе, сидя здесь, он написал идеальную работу по высшей математике. На вечерние занятия по социологии он записался после того, как подслушал разговор двух качков в кафетерии: они говорили о том, что это прекрасный способ подцепить девчонок. Пока что Норману не везло. Поправляя свой кожаный галстук, он думал, что, возможно, ему стоило попросить о куртке.
Когда он садился, портфель зажало между спинками стульев во втором ряду и выдернуло у него из руки. Норман нагнулся, чтобы высвободить его, и механический карандаш выскользнул из карманного протектора и укатился в темноту.
– Вот хрень, – пробормотал он, опускаясь на колени. Последнее время он экспериментировал с ругательствами, надеясь, что тогда он будет звучать как мачо. Успеха пока не наблюдалось.
Ходили легенды о том, что пряталось под сиденьями лекционных залов в Йоркском университете, но помимо своего карандаша, который он купил только в воскресенье и не хотел терять, Норман обнаружил лишь аккуратно свернутую копию газеты за среду. Вернув карандаш на место, Норман развернул ее на коленках. Он знал, что профессор опоздает минут на пятнадцать – у него было предостаточно времени, чтобы прочесть комикс.
«ПО ГОРОДУ БРОДИТ ВАМПИР»
Дрожащими пальцами Норман перевернул страницу.
– Зацените Бедуэлла. – Парень с толстой шеей ткнул локтем своего приятеля. – Он побледнел, как призрак.
Потирая ребра, адресат столь нежно проявленного доверия глянул на одинокую фигуру в третьем ряду.
– Как ты различил? – проворчал он. – Призрак, гик – одно и то же.
– Я не знал, – прошептал Норман, глядя на черные буквы. – Клянусь богом, я не знал. Это не моя вина.
Существо сказало, что ему требуется кормиться. Норман не спрашивал, где или как. Возможно, признался он себе теперь, потому что не хотел знать. Он дал одну-единственную инструкцию: существо не должны увидеть.
Норман отодрал влажные ладони от газеты и поднял их перед собой – перепачканные, трясущиеся.
– Никогда в жизни, больше ни разу, – поклялся он.
* * *
Удар гонга возвестил об очередном заказе утки по-пекински. Пока он эхом разносился по ресторану, создавая сочный фон для бесед, ведущихся как минимум на трех разных языках, Вики подняла ложку остро-кислого супа ко рту и вопросительно уставилась на Майка Челлучи. Первые полчаса этого вечера он был практически само очарование, и с нее было достаточно.
Она проглотила суп и одарила его взглядом, который говорил: эй, приятель, не надо мне тут гнать, я знаю, что значит эта твоя улыбка.
– Так что, ты все еще держишься за свою нелепую теорию об «ангельской пыли» и когтях Фредди Крюгера?
Челлучи взглянул на часы.
– Тридцать две минуты и семнадцать секунд. – Он сокрушительно покачал головой, и густой каштановый локон упал ему на глаза. – А я поспорил с Дейвом, что ты и получаса не продержишься. Из-за тебя я проиграл пять баксов, Вики. Разве это хорошо?
– Прекрати ныть. – Она погоняла колечко зеленого лука по краю миски. – В конце концов, я плачу за ужин. А теперь, будь добр, ответь на вопрос.
– А я-то думал, что ты все затеяла ради удовольствия побыть в моей компании.
Она терпеть не могла, когда его голос приобретал саркастические нотки. Тот факт, что она не слышала его восемь месяцев, ничуть не уменьшил ее неприязни.
– Если не ответишь на мой вопрос, я тебе такое удовольствие покажу, что бежать до самой кухни придется.
– Черт побери, Вики, неужели нельзя обсудить это после еды? – Он с силой утопил ложку в соуснике.
Еда здесь была ни при чем: все дела, над которыми они когда-либо работали, поодиночке или вместе, они всегда обсуждали за едой. Вики отодвинула в сторону пустую миску и сплела пальцы перед собой. Возможно, теперь, когда она ушла из полиции, он не будет обсуждать с ней убийства. Возможно, но маловероятно. По крайней мере, она молилась, чтобы это было маловероятно.
– Посмотри мне в глаза, – тихо начала она, – и скажи, что не хочешь со мной об этом говорить, тогда я отстану.
Технически он знал, что именно так ему и стоило поступить – посмотреть ей в глаза и сказать, что он не хочет говорить об этом. Бюро криминальных расследований не жаловало сотрудников, которые не могли держать язык за зубами. Но Вики была одной из лучших: свидетельством тому были три внеочередных присвоения звания и две награды, но куда важнее было то, что количество раскрытых ею преступлений стало самым высоким в департаменте. Честность заставляла Майка признать, хотя сделал он это про себя, молча, что статистически ее послужной список был столь же хорош, как и его, просто он работал на три года дольше, чем она. Стоит ли разбрасываться таким ресурсом, размышлял Майк, а пауза затягивалась. Неужели я не воспользуюсь ее талантом и способностями лишь потому, что теперь она гражданское лицо? Он старался не приплетать к этому чувства.
Он посмотрел ей прямо в глаза и тихо сказал:
– Хорошо, гений, у тебя есть идея получше, чем фенилциклидин и когти?
– Ну, сложно придумать идею хуже, – фыркнула она и откинулась назад, позволяя официантке заменить пустые миски на дымящиеся тарелки с едой. Благодарная тому, что у нее появился шанс продемонстрировать свою выдержку, Вики поиграла палочками и надеялась, что Майк не понял, как много это для нее значит. Она и сама этого не осознавала до того момента, как он ответил, и сердце ее забилось быстрее. Часть ее, которую она похоронила с уходом из полиции, вдруг ожила. Она знала, что для обычного наблюдателя ее реакция останется незаметной, но Майк Челлучи к таким не относился.
Пожалуйста, Господи, пусть он думает, будто выуживает из меня идеи. Только не дай ему догадаться, как мне это важно.
Впервые за долгое время Бог, похоже, прислушался.
– Так что там у тебя за идея получше? – нарочито спросил Майк, когда они остались один на один с едой.
Если он и заметил, как ей полегчало, то знака не подал, и Вики этого было достаточно.
– Трудновато строить гипотезы, когда не владеешь всей информацией, – подстегнула она Майка.
Он улыбнулся,
