обругала себя. Пить кофе натощак, да ещё второй раз за сутки — это уже разврат, но мне необходимо было поднять жизненный тонус, а шевелиться не хотелось.
Неожиданно я уловила за соседним столом знакомое имя.
— Негодяй, — продолжал бородатый мрачный человек, обращаясь к собеседнику. — Если б я не знал точно, что он сдох, я бы подумал, что вся эта заваруха — его работа!
— Торнадо клялся, что АН-У мёртв. Что он сам видел, как горел его корабль.
— Всё равно негодяй! Я помню, что творил его сброд в Седьмой Колонии! Не дайте Светлые Звёзды, чтоб это повторилось и здесь! Хорошо, что с нами генерал Рирм и Торнадо.
— Торнадо… — пробормотал его собеседник. — Он сильно изменился с тех пор. Он стал холодным, как лёд, а был горячим, как пламя. Он слишком долго провёл вдали от наших гор. Говорят, что космос уродует душу.
— Не трогай Торнадо! — с угрозой произнёс бородатый. — В Седьмой я был его адъютантом, когда он командовал отрядом «Призрак». Он всегда был впереди, и я уже тогда не видел на его лице ни страха, ни бешеной ярости. Как и подобает горцу, вступившему в пору зрелости, он научился держать себя в руках.
— И всё же, он уже меньше похож на ормийца. Я слышал, что его лучший друг — землянин. Не забывай, что Земля заключила договор с Алкором ещё тогда, когда алкорцы убивали наши семьи. АН-У тоже, по слухам, был землянином.
— Чушь! После этого договора алкорцы мало-помалу сбавили прыть, а вскоре согласились на перемирие. И не забывай, друг, что земляне стремились к окончанию нашей войны, не меньше, чем лознийцы, представлявшие нас на переговорах. А этот выродок… так нет стада без паршивого барана. Те псы, что окопались сейчас внизу, — чистокровные ормийцы.
Выдав этот решающий довод, он поднялся и направился к дверям. Официант, наконец-то, принёс мне поднос с кофейником.
Я вернулась к своим невеселым мыслям, предварительно отметив про себя, что даже упоминание о столь занимавшем меня до того человеке не пробудило сейчас в моей душе ни волнения, ни тепла. Это было странно и неприятно. Но ещё более неприятной казалась мне перспектива разбирательства по поводу сорванной операции. Мне нечего было опасаться. На худой конец, я могла потребовать немедленного контакта с Земным отделением Звёздной Инспекции, и после кратких переговоров Торсуму пришлось бы отпустить меня с извинениями, но это значило открыть карты перед соотечественниками, которые наверняка заинтересуются моим весьма странным поведением. Объяснения, вопросы, выражение сожаления, дружеские советы… Меня мутило от одной мысли обо всём этом.
В зал вошли Торнадо и Стив Бенбен. Негромко переговариваясь, они подошли к стойке. Стив бросил на меня свирепый взгляд. Майор даже не обернулся. Зато я с огромным интересом начала рассматривать его. Наконец он почувствовал это и повернул голову. С некоторым удовлетворением я принялась за свой кофе, посматривая на него. Он наблюдал за мной, и на его лице было такое выражение, словно он видит что-то заслуживающее сожаления. Когда ему выдали его кружку с пивом, он подхватил её и, подойдя ко мне, сел рядом. Мрачный как туча Стив поплёлся за ним, держа в руках полный стакан виски.
— Как можно пить кофе в таких количествах! — произнёс Торнадо, с болезненным недовольством взглянув на кофейник.
— В каких количествах? — переспросила я. — Обычно я пью не более ста миллилитров в день. Это необходимая уступка моей женской слабости. Организм вполне в силах справиться с такой дозой кофеина. Это гораздо легче, чем нейтрализовать такое количество пива, не говоря уже о неразбавленном виски, — я посмотрела на разместившегося напротив Стива. Он открыл было рот, чтоб ответить, но я его опередила: — Какого чёрта ты мне навешал на Рокнаре, будто мятежники берут заложников и обстреливают транспорты? Это спиртное и женское общество так возбудили твою фантазию?
— Он если и солгал, то лишь наполовину, — вступился за него Торнадо. — Всё это будет и в очень скором времени.
— Только не нужно на меня так смотреть! — вспылила я. — Я не имею никакого отношения к повреждению кристалла.
— Я вам верю, — кивнул ормиец, но прозвучало это как «кончай заливать!»
— У тебя будут неприятности, Бентли. — наконец изрёк Стив.
— У меня? — я зло рассмеялась и моментально посерьёзнела. Я знала, что это производит неприятное впечатление, но именно этого я и хотела добиться. — Мои неприятности будут прямо пропорциональны твоим! Это ты втянул меня в это дело!
— Вы пьёте слишком много кофе, — заметил Торнадо. — И поэтому излишне нервничаете. Этот провал, я имею в виду нашу неудачу, ни для кого не будет иметь никаких последствий.
— Тем лучше, — проворчала я. — Значит, в скором времени я смогу сердечно проститься с Вами, майор.
— Мне будет жаль.
Я с удивлением взглянула на него. Он смотрел мне в глаза. Чёрные зрачки, слившиеся с непроницаемо тёмной радужкой, обожгли меня страстным огнем… «Звёзды, — вяло подумала я. — Сколько раз мне говорили в юности: девочка, никогда не смотри в глаза ормийца, ты в них сгоришь».
— Погуляй, Стив, — спокойно произнесла я, — мне нужно поговорить с моим пилотом.
Бенбен тяжело поднялся и отошёл.
— Что всё это значит, Торнадо? — спросила я. — Вы мне не верите, я не верю вам. Наш полёт ни к чему не привёл. Судя по величине вашей кружки, вы не собираетесь делать вторую попытку. Я и подавно. Почему же жаль?
— Я вам верю, — возразил он. — Потому и жаль. Я знаю о вас такое, что не должен вам верить. То же знает и Торсум. Но мне, кроме того, известно ещё кое-что, чем я ни с кем не могу поделиться, потому что меня не поймут, но что заставляет меня верить вам. И очень жаль, что вы не верите мне.
— Вы слишком скрытны.
— Не более чем вы.
— Справедливо.
— Впрочем, это не имеет особого значения, — вздохнул он. — Второй попытки, действительно, не будет. Они запросили с Земли установку «Орлиный глаз». Мы больше не нужны.
Он одним глотком допил то, что оставалось в кружке, поднялся и вышел. Я смотрела ему вслед, терзаясь угрызениями совести. Потом посмотрела в окно. Там виднелся острый нос трофейного «Грума». И в этот момент
