— Прекрасный ход, — одобрил Руперт. — Но проблемы наличия трупа в купе Каролины это не отменяет.
— Можно выбросить на длинном перегоне из поезда, — предложил Дэвид.
— Рано или поздно всё равно найдут, — покачал головой следователь. — К тому же всегда есть вероятность, что кто-нибудь что-нибудь да заметит.
— Оттащить его в купе… Он ведь не зайцем здесь едет, верно? Можно инсценировать несчастный случай.
— В таком случае, Дэвид, вы сами будете его переодевать, — сказал Бессмертных. — Я бы, конечно, зачёл вам подобную инсценировку, окажись она убедительной, за прохождение одного из курсов стажировки, но, по-моему, таскать по коридору трупы преступников из одного купе в другое — это уж чересчур. Тем более, тащить придется ночью. Вы хотите, чтобы он весь день осквернял воздух в купе Каролины?
Дэвид вздохнул и умолк. По части воображения он докой не был.
— Расчленить и выбросить по частям, — предложил Берт.
— Ну… — доктор покосился сперва на труп, потом на свой саквояж, с которым не расставался. — Положим, я смогу это сделать. Но, во-первых, работа это долгая и грязная. Купе Каролины придёт в неописуемый вид. Во-вторых… В итоге нам же и придётся собирать ошметки этого неудачника на протяжении нескольких миль.
— Скормить гвардейцам? — подал голос Ян.
— Вы полагаете, господин поручик позволит травить личный состав всякой дрянью? — ядовито осведомился доктор. Дэвид недоуменно покосился на него, но объяснений не последовало.
— Я бы предложила отдать его Пушистику, — сказала Каролина, поглаживая манто. Дэвиду казалось, будто оно шевелится. — Но тело великовато, а у Пушистика и так несварение… Теодор, вы потом посмотрите?
— Непременно, — кивнул тот.
— Еще варианты? — спросил генеральный следователь. — Поразительно…
— А у вас какое предложение? — осмелел Дэвид.
— В топку — и кранты, — лаконично высказался Руперт.
— То есть… нет, это отличное решение, — зачастил стажер, — но ведь тело опять-таки придется таскать по коридорам, а еще кочегар…
— Дэвид, я сейчас пожалею, что взял вас на стажировку, — произнёс Бессмертных строго. — Вы даже не поинтересовались техническими характеристиками Большого Королевского экспресса. Чему вас только учили?
— А-а…
— В этом поезде реализована автоматическая подача угля в топку, — отчеканил следователь. — Великолепное техническое решение. Ни машинист, ни кочегар ничего не увидят, поэтому задача заключается только в том, чтобы уложить тело на ленту транспортёра…
— А займутся этим, как обычно, оперативники, — заключил Берт. — Так я и знал, что какая-нибудь пакость приключится…
— Приступайте, — сказал Бессмертных и удалился, вертя в пальцах универсальный ключ, найденный в кармане покойного вора.
— Госпожа Каролина, мы вас потесним немножечко, — извиняющимся тоном сказал Ян.
— О, я, пожалуй, пока навещу Теодора, он обещал взглянуть на Пушистика, — вскочила на ноги женщина. — Думаю, это как раз подходящий случай…
— Да, разумеется, — сказал тот галантно.
— Знаете, я думаю, он съел что-то не то, — затихал в коридоре голос Каролины. — Иногда он очень неразборчив, а я, к стыду своему, не умею с этим справляться…
— Немного касторового масла и мягкий массаж — и все будет в порядке, — успокаивающе говорил доктор.
Пол тоже поднялся и вышел, не проронив более ни слова.
— А вы что встали? — спросил Ян Дэвида. — Помогайте! Работенка та еще…
Работа оказалась в самом деле не из легких: вор был мужчиной крупным и, если протащить его в выставленное окно купе удалось без особых проблем, то вот поднять на крышу вагона и таким образом перенести к тендеру оказалось уже тяжелее. Впрочем, Берт и Ян были ребятами бывалыми, так что особенно не унывали, а вот Дэвид, который из чистого упрямства полез им помогать, был уже не рад этому своему порыву. Это очень романтично наблюдать в синематографе: герой прыгает с крыши на крышу, отстреливается от врагов… Однако в реальности крыши оказались скользкими, перепрыгивать с вагона на вагон и так-то было делом непростым, а уж волоча за собой тяжеленного покойника — так и втройне! Однако Дэвид стиснул зубы и дотерпел до конца. Умудрился даже ни разу не сорваться, чем очень гордился.
— Ну вот, — сказал, наконец, Ян, отряхивая руки, когда незадачливый вор Щипайло отправился по транспортеру прямо в огнедышащую топку паровоза. — Всего и делов-то!
Дэвид мрачно кивнул, осознавая, что предстоит еще обратный путь. Пусть без покойника, но всё же…
— Ничего, господин Дубовны, — ободряюще сказал ему Ян, уловив, видимо, настроение стажера. — Привыкнете еще и не к такому!
— Надеюсь… — вздохнул тот…
Они поспели как раз к обеду. За столом Бессмертных читал экстренный выпуск «Столичного вестника» — его передавали по телеграфу прямо на борт экспресса, а Каролина, очень довольная (должно быть, таинственному Пушистику полегчало), кокетничала с доктором. На Теодора ее чары не действовали, да Каролина и не рассчитывала на это, просто оттачивала мастерство.
— Подумать только! — сказал генеральный следователь, складывая газету. — Снова дело орфографов-заговорщиков. Ну никак не уймутся, сколько лет уж их гоняют…
— Веков, — уточнил Пол и снова замер.
— Ваша правда, — кивнул Руперт. — Вот неугомонные! Эту бы энергию…
— Да на лесоповал, — закончил Топорны.
— Можно и туда, — благодушно согласился следователь. По традиции экспресс-трибунал приговаривал заговорщиков к исправительным работам… на территории северного соседа. Часть их обменивали на солдат, но временами приходилось приплачивать. Однако беарийцы обеспечивали необходимую строгость режима, и это было всяко дешевле, чем содержать тюрьмы и лагеря на месте. К тому же беарийцы не возражали: они отлично наживались на продаже древесины.
— А что они придумали на этот раз? — спросила Каролина.
— Ну разве они могут выдумать что-то новое? Снова подняли вопрос о правильном написании названия нашей страны…
Вопрос действительно уже много веков не давал покоя пытливым умам, с тех самых пор, как предок Кароля XVII явился в эту страну и захватил трон. Его тоже звали Каролем, как всех королей этой династии, а поскольку прежде он был просто вожаком шайки Отважненьких (и он, как и семнадцатый по счету Кароль, смертельно оскорблялся, если придворные лизоблюды осмеливались назвать его Отважным, или, боже упаси, Храбрым), то читать и писать умел не очень хорошо. (Зато правил железной рукой, что, согласитесь, немаловажно). Длинные названия у нового самодержца в голове не задерживались, поэтому он и постановил называть государство Каролевством. Он Кароль — и он правит Каролевством. Точка. Ничто иное его не интересовало. Окружающие какое-то время путались, но экспресс-трибуналы исправно делали своё дело, и постепенно всё вошло в привычную колею. Большинству ведь нет особого дела до того, как именуется их государство, жилось бы хорошо! А при Отважненьких жилось очень даже недурно. Единственный минус: самым опасным занятием теперь считалась профессия королевского глашатая. Иностранных государей надо было именовать, как угодно — Их величествами, самодержцами, императорами, царями, владетельными князьями, государями, шахами… только не королями. Кароль был только один, и попробуй только, ошибись и поставь ударение не туда! Поэтому глашатаи вели исключительно трезвый образ жизни и славились прекрасно подвешенным языком, а со временем эта профессия вовсе сделалось наследственной.
