В переговорах с американскими поставщиками оборонного вооружения и с нефтяными компаниями принц Заки зарекомендовал себя с самой лучшей деловой стороны. Госсекретарь просто обожал его. Президент называл Заки союзником, которому можно доверять. Однако в отличие от принца Бандара репутация его на Востоке была далеко не безупречной. Ходили слухи, будто бы он три года тому назад убил Уэйна Кисснера, американского инженера, работавшего в Саудовской Аравии. Госдепартамент США не стал инициировать расследование и назвал причиной смерти Кисснера самоубийство. И, к возмущению различных групп и организаций борцов за права человека, категорически отрицал причастность принца Заки к этому преступлению в своем ежегодном отчете по борьбе за права человека.
Итак, Заки благополучно выпутался из этого скандала, принял должность посла и позже выкупил особняк Бандара в горах вместе с прилежащей к нему территорией в девяносто пять акров.[8] Он был единственным послом, которому разрешили иметь собственную службу безопасности. Госдеп оправдывался, мотивировал это угрозами, поступавшими в адрес Заки, а также его статусом принца.
Но у Джона Бринстона на этот счет были свои соображения.
Он огляделся по сторонам, пытаясь понять, как Креггеру удалось проникнуть сюда. В помещении находилось тридцать саркофагов с мумиями, и все были заняты, кроме одного. Джон заглянул в пустующее сооружение. Надавил на заднюю стенку и обнаружил, что она открывается на винтовую лестницу, идущую куда-то вниз. Бринстон тщательно изучил чертежи ранчо, но этой детали там не было. Что ж, прекрасный путь к отступлению.
Принц продолжал говорить по телефону. Бринстон выудил из кармана Креггера карту доступа и связку ключей. Затем достал из рюкзака пластиковые пакеты для проб и образцов — такие используют в полиции — и склонился над телом монаха. Теперь у растерзанной мумии отчетливо наблюдались изменения тканей. Он взял несколько проб, разложил их по пакетикам, запечатал, сунул в рюкзак.
Креггер продолжал валяться на полу. Вырубился полностью. Бринстон начал открывать шкатулку из камня.
— А ну-ка, обернись, приятель, — раздался за спиной голос.
Бринстон вздрогнул. И быстро и незаметно сунул шкатулку в кармашек на поясе. Выяснять, находится ли там Радикс, придется позже.
— Руки вверх! — скомандовал мужской голос.
Бринстон обернулся. Нет, не человек из службы безопасности, а частный американский наемник, работающий на Заки. В руках пистолет системы «Глок».
— Ты разве не знаешь? — спросил его Бринстон. — Огнестрельное оружие здесь запрещено. Таковы правила.
— Мне эти правила по фигу.
— Молодец, Андерсон. Мой человек.
Тот смотрел удивленно:
— А ты кто такой?
— Джон Роби.
Андерсон увидел на полу Креггера и удивился еще больше:
— Это вы его уложили, мистер Роби?
— Ну, еще мумия немножко помогла. И шнур от эндоскопа.
— Руки за голову. И за мной.
Мужчина нажал на какую-то кнопку. Террариум пришел в движение. Андерсон шагнул в библиотеку, дал знак Бринстону следовать за ним. Тот уже собрался нырнуть в пустующий саркофаг, но затем передумал. Этот парень успеет всадить в него несколько пуль, пока он будет спускаться по винтовой лестнице.
Андерсон грубо подтолкнул его, и они оказались в библиотеке. Два агента от госдепа говорили с Заки.
— Господин посол, — сказал Андерсон. — Я нашел этого человека в камере для мумий.
Заки в классическом дорогом костюме медленно поднялся из-за стола. Полное круглое лицо покрылось мелкими капельками пота.
— Кто этот человек? — спросил он на безупречном английском.
— Джон Роби. Он вырубил Креггера. Можете себе представить?
— Мумии повредил?
— Только одну. Вроде бы мумию итальянца.
Глаза у Заки расширились.
— Только не Александра Великого! Говори, он цел?
— Алекс в полном порядке, — поспешил успокоить его Бринстон. — Как новенький, только вот с носом проблемы.
— Молчать! — прошипел Заки.
В библиотеку ворвался охранник. Широкоплечий, с квадратной черной бородой Тариф выглядел сейчас грозно, не то что чуть раньше, когда Бринстон врезал ему по голове. Тариф прицелился в него из автомата «Скорпион 61». Последний раз Бринстон видел это оружие в Чехии, когда внедрился в их службы безопасности.
— Тот самый человек, — сказал Тариф. — Он украл у меня смарт-карту.
— Следует уведомить полицию Аспена, — распорядился Заки.
— О, но вы же не хотите, чтоб меня арестовали! — воскликнул Бринстон. — Я много чего знаю. Очень важные и интересные вещи.
— Какие именно вещи, мистер Роби?
— Вещи, которые приведут в волнение госдеп США. Наверное, стоит сказать их агентам.
— А я думаю, стоит отрезать твой поганый язык, — вспылил Заки.
После этих слов он постарался взять себя в руки. Подошел к письменному столу, жестом дал понять агентам госдепа, что они свободны:
— Ступайте. И вы тоже, мистер Андерсон.
Агенты послушно вышли из библиотеки. Андерсон остался, стоял, склонив голову набок:
— Вы уверены, господин посол?
— Абсолютно, — и посол повелительно кивнул в сторону выхода.
Андерсон окинул Бринстона испепеляющим взглядом и направился к двери.
Балтимор, Мэриленд
19.20
Все здесь считают меня сумасшедшей. Кори Кэссиди знала, что говорят и думают про нее врачи и медсестры. Даже санитары, следившие за порядком в палатах. Ее поместили в психиатрическую больницу Амхерста пять дней назад. За это время с ней успел познакомиться и переговорить целый выводок специалистов по психиатрии, каждый из которых старался понять, что творится у нее в голове. Но сумасшедшей она не была. Ничего подобного. И это было ее маленьким секретом.
Она оглядела комнату отдыха, что находилась в отделении психических расстройств. Не слишком приятное место, чтоб проводить здесь каникулы. Афроамериканка по имени Делси в пижаме колотилась всем телом в бронированное стекло окна, проклиная преследующих ее демонов визгливым голосом с южным акцентом. Неподалеку от Делси седовласая старушка прикрывала ладонью рот, сквозь пальцы с распухшими суставами сочилась слюна. Несчастные жизни, погубленные безумием.
Сунув руки в карманы светло-голубой пижамы, Кори приблизилась к неподвижно стоявшему пациенту в джинсах и поношенной футболке. Обошла его по кругу. Мужчина, пребывающий в каталептическом ступоре, и глазом не моргнул. Ни одна мышца не дрогнула на его лице, казалось, он даже не дышал. Вытянутая вперед рука была словно вылеплена из воска. От неподвижности босые ступни распухли, кожа приобрела пурпурно-синеватый оттенок. Он походил на статую, монумент трагедии шизофрении.
