Запах мандарина и корицы щекотал ноздри, зверь внутри вдруг отозвался, довольно заурчав, хотя раньше вторая сущность спокойно относилась к женщинам в его жизни. Даже к Алене. Мысль мелькнула и утонула в проснувшемся жарком желании, охватившем его, как огонь сухую ветку. Пальчики Ани зарылись в его волосы, тихонько поглаживая, а вторая ладонь так и осталась лежать на груди, но вырываться девушка перестала давно, только прильнула ближе. И то, с какой непосредственностью и готовностью она целовала его в ответ, эта робкая ласка не оставили ему выбора, разбудив древнейший инстинкт мужчины. Сделать своей. Вот прямо сейчас, не откладывая, не раздумывая. А там будь как будет. В конце концов, он никому ничего не должен уже.
Не отрываясь от мягких, податливых губ Ани и не разжимая рук, легко удерживая гостью, Женька пошел в глубь квартиры, в спальню. Поставил на пол и начал немного торопливо раздевать, покрывая быстрыми, легкими поцелуями раскрасневшееся личико Ани, и удивительно, но ни на мгновение не зашевелились сомнения, что он что-то делает неправильное или плохое. Тяжелое дыхание лисицы, неровный стук ее сердца под его ладонями, лихорадочно блестевшие глаза – все говорило о том, что возражений не последует. Аня его не остановила. А он сам и подавно не собирался. Свитер полетел на пол, и пальцы Женьки нащупали застежку на спине девушки, ловко справились, и вот тут до нее, кажется, в полной мере дошло, что происходит. Она снова замерла, прижавшись к нему и спрятав лицо на плече, крепко обхватив за шею и не давая продолжить, и Женька нутром почувствовал ее замешательство.
– Жень… – глухо прошептала она. – Жень, я…
– Ш-ш-ш, – мягко перебил ее Лис и медленно провел ладонью вдоль спины Ани. – Все хорошо будет, маленькая… Поверь.
Она невольно выгнулась под такой лаской, а он нагнулся и коснулся губами изгиба шеи, после чего настойчиво расцепил ее руки и развернул спиной к себе, обняв за талию и прижавшись щекой к щеке Ани. Она всего лишь на мгновение напряглась, прерывисто вздохнула, а потом чуть откинула голову, прислонившись затылком к его плечу и крепко зажмурившись, и опустила руки. А у Женьки неожиданно замерло сердце и стало тесно в груди от того, как беззащитно она сейчас выглядела, и вместе с тем эта вот доверчивость, безмолвное согласие продолжать вызвали у Лиса могучий прилив нежности к этой девчонке. Правильной нежности, не просто желания забыться с другой женщиной. И собственное желание сделать так, чтобы ей было хорошо и она не пожалела о том, что осталась сегодня у него… Как и о том, что призналась ему в своих чувствах.
Женька продолжил, больше не отвлекаясь на лишние размышления. Очень скоро они оказались в постели, и под его изучающими, ласковыми прикосновениями и поцелуями Аня вздрагивала, судорожно вздыхала, отчего у него спирало внутри от нахлынувших эмоций. А еще она так вкусно пахла. И снова жаркие поцелуи, скользившие по разгоряченной коже пальцы и легкое, едва ощутимое смущение Ани, причину которого Женька понял, едва сделал первое сильное движение, крепко обняв лисицу. Она тихо вскрикнула, вцепившись ему в плечи, а Лис замер, с замешательством и растерянностью уставившись в расширенные зрачки Ани. Такого он точно не ожидал, что окажется у нее первым, но остановиться сейчас было выше его сил. Да и… поздно, собственно.
– Ань… – хрипло выдохнул он сквозь стиснутые зубы, но сказать дальше ничего не успел.
Она притянула его за шею и прижалась к губам, слегка изогнувшись, молча приглашая продолжить. Что он и сделал, только с гораздо большей осторожностью и нежностью, поймав себя на странном удовлетворении и радости от неожиданного сюрприза, преподнесенного Анюткой. И да, ей было очень хорошо. Он постарался.
Уже позже, когда лисичка уютно устроилась на его плече, тихонько сопя и доверчиво прижимаясь, Женька все-таки не удержался от вопроса.
– Как так вышло, Ань, а? – тихо спросил он, осторожно коснувшись губами растрепанной макушки рыжей.
В груди разливалось умиротворение, а нежность оттуда и не уходила, и никакие угрызения совести, слава богу, не терзали. К собственному удивлению, даже об Алене почти не думалось. Так, легкая грусть оставалась, но и только. Грусть о том, что в самом деле перепутал влюбленность с чем-то серьезным и настоящим, намеренно отказался от того, что действительно правильное и его. Хотя в жизни случайностей не бывает. Аня пошевелилась, не поднимая головы, ее пальчик рассеянно провел по его груди, и Женька осознал, что губы разъезжаются в глупой, довольной улыбке.
– Тебя ждала, – почти шепотом, застенчиво ответила она и крепче прижалась к нему.
Женька же обнял ее двумя руками, зарывшись губами в рыжие пряди, и задумчиво уставился в потолок. Маленький лисенок. Точнее, не маленький уже, а вполне выросший в симпатичную, чуткую и оказавшуюся очень даже страстной лисичку. Он хмыкнул, тихонько покачал головой и закрыл глаза. Его лисичка. Звучало очень приятно, и, черт возьми, от осознания, что она в самом деле ждала его и он – первый, распирала чисто мужская гордость и даже немножечко самодовольство. И Женька со спокойной душой нырнул в сон, больше не мучаясь никакими размышлениями и попытками осознать столь резкие перемены в своей жизни.
Этой же ночью, квартира Алены
Мне снился странный сон. Я слышала чужой голос, чужой шепот, говоривший странные признания, чужие руки прикасались ко мне, чужие губы скользили по коже. Окружающее было как в тумане, где-то на границе сознания тревожным огоньком горела мысль, что происходящее слишком не похоже на сон, скорее, на видение. Потому что прикосновения ощущались болезненными вспышками на коже, хотелось оттолкнуть эти руки, но отчего-то тело было ватным, и шевелиться не желало.
– Аленушка… ласточка моя… скоро, уже скоро… – лихорадочный шепот, от которого разбегались мурашки и нервы дрожали от непонятного напряжения. – Как же долго я ждал…
В какой-то момент стало невыносимо плавать в этом неясном сне-яви, и сквозь вату в сознании пробилась тревога, неуютное чувство усилилось. И тут вдруг в голове словно бесшумно полыхнуло зарево, одновременно я ощутила жжение в груди и резко проснулась, задыхаясь, с колотящимся сердцем и сухим горлом. Попыталась сесть, но сильные, заботливые руки Рэма удержали, нежно прижали к себе, и около уха раздался его обеспокоенный голос:
– Рыся, что случилось?
– К-кошмар приснился, – пробормотала я, уткнувшись ему в плечо и передернувшись от воспоминаний.
Казалось, липкая паутина сна все еще опутывает, не желая отпускать, а кулон на груди стал горячим. Рэм чуть отстранил меня, посмотрел в лицо и нахмурился.
