Тем времени стражники уже были совсем близко, и Андрей отвлёкся от мыслей. Солдаты с интересом рассматривали путников. Одета группа была, как простые хевимцы, в плащи, поэтому ничего подозрительного на первый взгляд солдаты заметить не должны, но всё-таки что-то их заинтересовало. Один из стражников спросил:
— Кто такие? Куда направляетесь?
— У нас есть важная информация. Мы хотим встретиться с Верховным Правителем,— ответил Уолсен.
Охранники переглянулись. Они явно не знали, что делать. Наверное, не часто к ним приходили люди, требующие встречи с Проконсулом, как когда-то называли правителя здешних земель. В итоге один из них сказал:
— Я доложу.
И ушёл, зато вместо него рядом появилось ещё двое солдат. Недоверие чувствовалось во всём.
«Что ж»,— подумал Андрей.— «Иного и нельзя было ждать. Может быть, они в нас подозревают агентов Симирии и Долераса. Интересно, что это за государства такие. По-прежнему знаем о них очень мало…»
Информация, которая шла от арестованных террористов, к сожалению, не вносила ясности. Прежде всего, как и считали Андрей с Сашей, оба государства находились на уровне технологического развития конца второй половины XIX века. Развитие электротехники шло семимильными шагами: телеграф уже никого не удивлял, в то время как мореплавание долгое время не развивалось. Вероятно, здесь сказывался страх аборигенов перед водой. Машин тоже не было. На той стороне океана не знали, что такое двигатель внутреннего сгорания. Конный транспорт в моде. В общем, ничего необычного на первый (да и на второй взгляд тоже) в технике не выявилось.
Симирия располагалась на севере второго континента, который назывался Синак, Долерас соответственно на юге. Политические элиты ненавидели друг друга, обменивались уколами, но до войны дело пока ещё не дошло. Система в обоих государствах сложилась авторитарная, в обоих существовал парламент и другие органы власти. Андрей ещё, когда услышал об этом, попытался понять, что же заставляет эти две страны враждовать. Кроме личных амбиций глав государств здесь могло примешаться желание внешней угрозой собрать народ вокруг лидера. Экономические успехи государств можно было назвать неплохими: народ не голодал, хотя и жизнь его нельзя считать богатой — никто не жаловался и волнений не было.
Андрей подумал, что уж слишком много ограничений свобод человека в этом мире.
«Проглядел ты что-то, Фэви»,— подумал он и заметил возвращающегося стражника. Вместе с ним шли ещё четыре солдата.
— Пойдёмте с нами…— сказал тот, и группа последовала за ним.
Резиденция, куда их привели, выглядела весьма убого. Наверное, многие ценности были украдены в период смены власти. Проходя по её залам, Булдаков заметил, что красного цвета стало заметно меньше, зато появился голубой. У входа был вывешен флаг, на котором было изображение рыжей горы на фоне фиолетового неба. Андрей не помнил, чтобы где-нибудь видел его. Да, остров объявил независимость, как и говорили разведчики. Вот его символ. Удивительно, как поменялся мир, а ведь в Тени прошло всего восемь месяцев.
Мэр Совима, он же Верховный Правитель Эртикноу, принял гостей в своих апартаментах. Естественно, поскольку остров не имел богатств и жил только за счёт земледелия, то убранство комнаты не было шикарным. Здесь имелся ковёр, широкий стол, в высоких вазах стояли растения, но убранство нельзя было сравнить с Резиденцией по ту сторону пролива.
Верховный Правитель был человеком плюгавым, и совсем не выглядел величественной фигурой, а если учесть, что остров практически не имел ничего существенного, то такой титул и вовсе звучал глупо. Звали этого человека Шан, по хевимской традиции у него не было фамилии. После снятия Вэкки с поста Проконсула острова Эртикноу, он захватил власть и теперь пытался выстроить независимое государство, хотя шансов на это практически не было.
— Итак, что вы хотели обсудить?— спросил Верховный Правитель после приветствия. Его мысли явно были далеки отсюда.
— Мы представители одной организации, которая бы хотела видеть в вас союзника,— начал Олсен. Кажется, начало заинтриговало Шана. Во всяком случае, взгляд его высказал заинтересованность.— Мы знаем, что у вас тяжёлое финансовое положение. Связи после распада Империи порвались. Мы бы могли вам помочь восстановить их.
— Благие побуждения,— сказал правитель,— но сначала мне бы хотелось узнать побольше о вас. Кто вы и откуда?
— По-моему сейчас ключевую роль играют цели. А цели у нас, поверьте, самые благородные.
— Как называется ваша организация?
— Клан.
«При чём тут кланы?!»— подумал Андрей. Но он сразу же понял, что это приведёт правителя к весьма интересным выводам о структуре организации.
«Я бы и сам на месте Шана попался на логическую связь. Теперь он будет думать, что организация представляет группу бывших аристократов Империи, очень богатых и влиятельных, но тайных».
— Хорошо,— согласился правитель.— Что в таком случае требуется от меня?
— Ничего, что вам бы могло навредить. Мы хотим, чтобы наше сотрудничество было взаимовыгодным. Взамен мы бы хотели получать информацию о любых движениях других государств.
— А, вот что,— закивал Шан.— От вашего предложения трудно отказаться, право слово.
Андрей был полностью согласен с правителем. Их группа предлагала Эртикноу бонус в экономике и в политике.
— На кого вы работаете? Как я могу быть уверенным, что вы не из Симирии или Долераса. Какова ваша конечная цель?
— Мы работаем только на себя. Наша цель — мир во всём мире, как бы это громко не звучало. Вы знаете, что торговля выгоднее войны. Если мы создадим условия, где каждое государство сможет не опасаться за своё существование, то можно будет считать, что наша цель достигнута.
— И что вы будете делать дальше, если предположить, что такое время наступит?
«Хороший вопрос»,— подумал Андрей.— «А Шан умнее, чем кажется».
— Жить в чудесном мире,— улыбнувшись, ответил Олсен.— Выгода наша в том, что теперь мы не будем опасаться за свою жизнь.
— Красивые слова. Когда-то я слышал много красивых слов, но ни одно из них не воплотилось в жизнь…
Повисла тишина. Булдаков подумал, что нельзя было быть агентам столь идеалистичными в своих устремлениях. Здесь это не приемлют.
— И, тем не менее, мне нравятся ваши слова,— продолжил Шан.— Знаете, в юности я состоял в одном клубе. Назывался он «Продвижение». Мы строили планы, играли в мир. В этом возрасте люди любят играть в мир, но реальность заставила изменить планы. Политика — грязная вещь. Я не верю в ваш успех, но я вижу, что за вами стоит сила. Успехов вам, а мне нужен покой. Наш остров беззащитен и никому не интересен. Пусть будет по-вашему.
