— А это, синьорина, я тебе и хочу объяснить: никаких данных о Хокинсе — ни информации в компьютере клиники, ни биоматериала в лаборатории — у них не осталось. Вот такая дрянь…
— То есть, выехать на поиски этого Джима вы не можете?
— В яблочко, шеф!
— Тряси врачей: кто имел доступ к компьютеру, кто мог уничтожить документы…
— Этим в данный момент и занимаемся. Ты сказала докладываться — я и докладываюсь. Будет что новое — сразу свяжусь.
Я поскреб в волосах.
— Как тебе это нравится?
— Мне это никак не нравится, — Джоконда подкрасила губы, несколько раз взглянув на меня поверх зеркальца. — Удалить информацию Лаборатории ВПРУ могли только в самом ВПРУ. Значит, мы имеем дело с чем-то большим, нежели банальное убийство на почве конкуренции. Значит, Джим, скорее всего — управленец. Здесь одно «но»: психологическая устойчивость — это пункт, который у вас блюдут наиболее тщательно. Такие подвижки, как «склонность к суициду» не прошли бы незамеченными. А что он сделал в самолете? Верно: покончил собой.
— Так к чему же мы пришли?
— К «ПОМОГИ ВСЕМ!» — ответила девушка, демонстрируя в воздухе очертания той загадочной записки от лже-Андреса.
6. Подготовка к соревнованиям
Нью-Йорк, ВПРУ, август 999 года.
За всю следующую неделю мы не продвинулись ни на шаг в этом расследовании. Следы «юнги Джима» безвозвратно затерялись, ответственный за уничтожение информации, как и надо было ожидать, не нашелся, а Рут и Пит, которым я поручил ведение дела Зейдельман, ходили мрачными, точно небеса во время затмения солнца. Полицейских в лице Бишопа от «мокрого» отстранили (не по чину), «контры» и военные сами отворотили носы: не царское это дело. Как всегда, остались мы, «спецы». А тут еще и показательные соревнования не за горами.
В конце концов миссис Сендз определилась: «показуху» она сочла более важным мероприятием, нежели возня со свидетелями (в случае Зейдельман — с отсутствием оных). Жилайтис под надзором недреманного ока Управления, и, в крайнем случае, если уж дернут «сверху», то козел отпущения под рукой.
В кабинетах нашего отдела по-прежнему шел ремонт. Мы прыгали через головы приютивших нас коллег-соседей и все привычно чертыхались, раздраженные теснотой и безвыходностью положения.
Плечо мое, несмотря на изнурительные ежедневные тренировки, заживало быстро. Вот только голова иногда болела, и сильно. Понимая, что эдак я могу и свалиться, майор Сендз на время подготовки к сезонным соревнованиям заменила куратора в подотчетной мне ветви. Теперь вместо меня ребятами заправляли безжалостная Стефания Каприччо из КРО и ее заместительница — подлипала Заноси Такака. Пессимистично настроенный лоботряс Питер Маркус сказал на это лишь одно: «Теперь «коричневый» путч нам тут обеспечен!». Я посочувствовал, но помочь ничем не смог. Может, потом будут больше ценить начальника-«демократа». А то, как сетует майор, наверное, и правда распустились… Каприччо с Такака отыграются на них за то, что в прошлом году спецотдел на соревнованиях «сделал» контрразведчиков. Тогда их самая главная «амазонка» — Стефания Безжалостная — была в командировке и не успела натаскать своих как положено.
Класс! Я был в восторге: СО Вашингтона «подарил» нашей команде Юнь Вэй, эту маленькую и с виду хрупкую китаяночку, обладающую навыками «черного эльфа». И действительно: прежде «гномочка»-Юнь работала под началом моего отца, но в дальнейшем решила развивать карьеру на государственной службе. На официальной государственной службе. Что ж, это был ее выбор. Но вашингтонский широкий жест я оценил.
Номинально Юнь находилась пока лишь в звании старшего сержанта. Хотя, если честно, я с легким сердцем передал бы ей свои полномочия по подготовке зрелища и занялся бы более интересными делами.
Помню, я так же восхищался навыками одной молоденькой практикантки, «спеца»-сержанта со способностями «провокатора». Это было три года назад. Я почти полностью переложил на ее плечи творческую часть «показухи», и она, не замечая того, организовала все с блеском и помпой.
А потом эта практикантка стала моей женой…
Ч-черт, до сих пор ходя по стадионным коридорам, окунаюсь в те времена. До сих пор не могу ее забыть.
В нашей нынешней группе было двадцать человек. От нью-йоркского спецотдела — я, Збигнев Стршибрич и Саманта Стамп; от вашингтонского двое — Юнь Вэй и Сара Уоллес; остальные пятнадцать сержантов и лейтенантов приехали из разных штатов — Колорадо, Юты, Техаса, Калифорнии, Пенсильвании, Висконсина и Флориды. Мы никогда не виделись прежде (если не считать Юнь и двух моих подчиненных), но быстро сплотились, так что дело двигалось успешно и без особых недоразумений. Я не утруждал себя заранее составлением сценария, поэтому сценарий вырабатывался по ходу тренировки и в основном женщинами, нашим «творческим костяком» под управлением Юнь. За семь послеобеденных часов — с двух до девяти — мы должны были успеть сделать многое из задуманного. И мисс Вэй оказалась для меня настоящей палочкой-выручалочкой.
Давно мне не приходилось столько тренироваться, как в ту среду! Я даже не заметил, что ближе к девяти у нас появился зритель — Аврора Вайтфилд из ОКИ. Она сидела на трибуне и наблюдала за нашей работой. Хорош же я был: с меня, как и со всех остальных, ручьем тек пот, а говорить я мог с превеликим трудом. Хотелось лишь надеяться, что Авроре, свеженькой и надушенной, такое зрелище по вкусу.
Я распустил группу отдыхать и, помахав мисс Вайтфилд, трусцой побежал в душ: пусть ее думает, что я легок на подъем и ничуть не устал за семь часов самоистязаний и спаррингов, а также что моя многострадальная голова вовсе не раскалывается от жгучей боли…
— Какие планы? — спросил я, свежий и возрожденный, когда мы встретились у моей машины.
Просто как в былые времена! И если чуть-чуть прищуриться, то Аврору можно перепутать с Фанни, до того они похожи…
— Ну, неплохо было бы взглянуть, как ты живешь, — Аврора кокетливо двинула плечом.
Намек понял. Надеюсь, рваный рубец на моем плече уже не так бросается в глаза, как неделю назад…
Она расхаживала по моей квартире и с любопытством разглядывала незатейливую обстановку. Я проверял почту и загружал комп новым списком задач, которые должен был «не забыть выполнить за этот месяц».
— Может быть, поужинаем? — спросила Аврора, усаживаясь на диван и доставая завалившийся между подушек компьютерный журнал — из тех, что я пролистывал на досуге; досугов у меня было мало: она держала еще не прочитанный мною февральский номер.
