Ознакомительная версия.
Стены неожиданно стали прозрачными. Второй я протянул руку, но она не наткнулась на гранит. Словно в воду, она вошла в камень. Гранит мягко и обволакивающе обтёк её со всех сторон. Камень стал не только мягким, но и прозрачным. Сначала я увидел наш лагерь. Как Боцман… звёзды. Система координат! Точно! Рисунок, созданный солнечными лучами в „предбаннике“ бонке есть не что иное, как горизонтальная топоцентрическая система координат, которая используется наблюдателем, находящимся в определенном месте на поверхности земного шара для определения положения какого-либо светила на небе. Мне не нужны были ни телескоп, ни угломерные инструменты, я мог спокойно указать, где и что находится с точностью до ста процентов, без всяких поправок на рефракцию…»
* * *
СЧХ прошёл в глубь дома. Машина должна была заехать за ним с минуты на минуту. Зея — городок небольшой. И в такую рань трассы пусты. Можно было, конечно, подождать и на улице, но что-то манило Сергея внутрь жилого строения.
Дом оказался трёхкомнатным. С отдельной кухней и кладовкой. Щетинин прошёлся взглядом по обстановке: всё как у всех. Стандартная мебель, стандартная бытовая техника, стандартные занавески на окнах. И что потянуло внутрь, — подполковник пожал плечами, — непонятно. Но только подполковник захотел было покинуть дом, как взгляд зацепился за несколько листков бумаги, белеющих на столе. Любопытно!
СЧХ сделал пару шагов к столу, склонился над неписаными листами и, не сдержав эмоции, ахнул: это были страницы из дневника Колодникова. Не копии, выведенные рукой его жены. А лично написанный профессором текст. О чём и стояла пометка вверху первой страницы. Приписанная чужой рукой, и, судя по всему, лично для него, Щетинина.
* * *
«…втекала в меня. Информация потоком вливалась в мозг, заполняя все незаполненные ранее ячейки. Она сама собой систематизировалась и дефрагментировалась, чтобы мне в дальнейшем было удобнее ею пользоваться. Теперь я мог не только по памяти прочесть любой отрывок из любой книги, назови страницу, или в несколько ходов выиграть шахматную партию у самой мощной современной ЭВМ. Это всё были детские забавы в сравнении с тем, что теперь мог мой мозг. Во-первых, ранее полученные мною знания были усилены в тысячи раз. И эти знания касались не только прошлого и настоящего. Но и будущего. Во-вторых, и это главное, теперь я знал, что я есть составная часть Вселенной. Своим разумом я трогал космос, а он отвечал мне. Время расширилось до бесконечности. Я видел про… бушка и дедушка. Мы телепатически общались минуты две. О самых простых вещах. Они ни о чём не спрашивали. Они знали обо мне всё. Даже то, что в моём „скафандре“ появились сбои: камни в почках. Ещё неоперабельные, но если вовремя не произвести починку, могут быть осложнения. На мой вопрос, кто у меня будет дочь или сын, бабушка только улыбнулась: мол, пусть это останется для тебя приятной тайной. У деда уже появился новый ска… это был Юрка. Он смотрел на меня удивлённым взглядом, не веря, что всё произошло так…»
Ближе к концу в тетради пятен стало больше.
«…адал вопрос. Ответ пришёл моментально. Будто… ация. Уничтожение произошло практически моментально. Мощная ударная волна обошла поверхность Земли трижды. Смещение оси привело к неизбежному, стремительному наводнению. Частично материки ушли под воду, на несколько сот кило… окировка. Ощущение было такое, будто я смотрел фильм, а тут некто нажал на кнопку „стоп“ и кадр на экране замер. Я хочу уви… оворил со мной. Именно заговорил. Не словами, вибрацией. Я каждой клеткой ощущал его требование: контакт. Бонке требовал кон…»
* * *
Со стороны Зейского моря послышался рокот моторов ещё невидимых лодок.
— Километра полтора, — определил на слух Лёшка.
Санатов толкнул Донченко в бок:
— Наши?
— Нет. — Опер отрицательно мотнул головой. — Теперь понятно, почему тянули: ждали своих.
— Хреново дело. — Мишка снял автомат с предохранителя. — Теперь и со стороны реки окружат. И Лешего твоего нет. Что делать будем?
— В воду, на тот берег, — приказал Донченко.
— А если огонь откроют? — заметил Серёга.
— Не откроют. — Капитан первым кинулся к воде. — Приказа у них такого нет. Да и беспредельничать им смысла нет. Быстрее, пока лодки не подошли!
И три мужских тела почти одновременно бросились в холодные воды Гилюя.
* * *
Щетинин включил свет: на серых от времени тетрадных листах выгоревшие чернила читались с большим трудом.
«Мы, человечество, — прочитал СЧХ первые строки, — стоим перед глобальным открытием. Открытием, которое изменит все представления как о прошлом планеты Земля, так и о настоящем, а вполне возможно, и о будущем. До сих пор все науки, которые были созданы лучшими умами человечества, шли исключительно параллельным путём, лишь изредка сталкиваясь в очень узких интересах. Физика, химия, история, математика, биология, астрономия развивались исключительно самостоятельно. Лишь в начале второй половины нашего столетия эти ранее самостоятельные науки начали постепенно входить в тесный контакт между собой. Что даёт возможность получить неожиданный результат.
Я буду исходить только из историко-археологического аспекта. Сегодня история и археология просто обязаны войти в контакт с практическими геологией и химией. С теоретической и практической физикой. И даже с анатомией! Потому как только дополнительные научные знания помогут археологам точно определить историческое прошлое Земли в целом. Да, я прекрасно понимаю, такой подход нанесёт несокрушимый удар по псевдонаучному миру. Миру придуманных диссертаций и высосанных из пальца гипотез. Миру, к которому принадлежу и я. Но другого пути нет!».
Щетинин перевернул вторую страницу и увидел, что последний лист исписан не размашистым, крупным почерком академика Колодникова, с которым он успел познакомиться ранее в высланном через интернет-файле, а мелким, быстрым, к тому же шариковой ручкой, ещё незнакомым ему почерком.
«Сергей Викторович, — гласил текст письма, — я не стал оставлять весь текст доклада, который Иван Иннокентиевич собирался огласить на закрытом Пленуме ЦК. И не потому, что есть что скрывать. Вы фактически обо всём знаете. Я оставил эти две странички вступления только для того, чтобы вы сами убедились, насколько Колодников был готов к решительной борьбе. Мало того, там, в Москве, академика уже ждали с этим докладом. И его собирались поддержать. А теперь подумайте, Сергей Викторович, над вопросом: что смогло не просто изменить мнение и убеждение академика Колодникова, а и принудить его покончить с жизнью?
Ознакомительная версия.
