И снова удар пришел внезапно. Не дожидаясь, пока мы с Рональдом атакуем его аварийной программой, Дэвро попытался вырвать у нас из рук управление, чтобы выпущенная на свободу сила смела нас, как выпущенный из бутылки джинн. Это ему почти удалось. Струны ирреальности под моими пальцами ослабли, они уже не пели, звонко и ясно, а бренчали наподобие дряхлой шарманки. Спирали начали разбрасывать исчерна-лиловые клочья, прожигавшие ясно видимые следы в окружавшей нас мгле. Я едва увернулся от одного клока, кожей ощутив исходящий от него холод. Только огромным усилием мне удалось удержать контроль над происходящим. Мы с Рональдом вместе спустили инвок.
Вдвоем с Элис мы долго трудились, объединяя последние алгоритмы работы Ноя Релера с тем немногим, что я знал о программах аугмент-пакета колониальщиков, что сохранилось в искусственной памяти девушки, когда та — через Эрика — соединялась с нервной системой Меррилла. Угольная волна сорвалась с привязи, разметала полупризрачную орду за спиной Дэвро. Я слышал жуткие вопли выгорающих хакеров, пронзительный стон Каина. Но сам колониальщик устоял, хотя его серебряная броня покрылась вмятинами и потускнела. Я видел лицо майора — непроницаемое, жестокое, похожее на его броню. Я поражался его силе и ненавидел его.
Раз ты не хочешь умирать так — я предложу тебе иной способ. Я ушел в свободный полет. Загранье понеслось вокруг меня, как лунный пейзаж в том безумном марафоне. Дэвро кинулся по моему следу, горевшему травяным блеском. Но за моей спиной — десяток лет, прожитых больше на обороте, чем в реальности. Так неужели я не смогу победить?
Мы летели так быстро, что визуализаторы не поспевали за нами и междуосье вокруг смазывалось, сливалось в один зеленоватый поток. Я выписывал немыслимые петли, фигуры высшего хакерского пилотажа, мне наигрывал свои мелодии ветер данных… Дэвро не отставал, но ему полет давался тяжелее, чем мне. Он уставал. Выматывался. Становился уязвимее.
Мы «приземлились» в относительно стабильной области центрального датабанка, среди пурпурных скал, опутанных дымящейся паутиной каталога. Вокруг Дэвро клубились бурые вихри — его последнее убежище, все, что осталось от лоса дома Карела, — но оранжевое пламя уже лизало их, отгрызая по ниточке, по алгоритму, по аппаратному блоку.
Колониальщик переместился ко мне, мы столкнулись — две черно-серебряные фигуры, окутанные пламенем. И, уже активируя последние смертоносные инвоки, я заметил в руке Дэвро выросший неизвестно откуда изумрудный клинок.
Лезвие пронзило мою защиту словно воздух — потому что фильтр не воспринял его, как угрозу, потому что в этих звуковых файлах не было ничего опасного… кроме простого самоактиватора.
— Blackbird singing in the dead of night…
Ледяная волна прошла по хребту, сковав суставы, оцепенив мышцы.
— Take these broken wings and learn to fly…
Ирреальность выбросила меня страшным ударом под ложечку, я застыл, вмурованный в саркофаг костюма. Багровые скалы рассеивались, сменяясь приятными для глаза зеленоватыми стенами кабинета.
— All your life…
Стеклянная стена поднялась.
— You were only waiting for this moment to arrive, — закончил Дэвро с удовлетворением, шагнув ко мне.
Скованный параличом, я мог только бессильно проклинать собственную глупость. Если хакеры карелов проникли в полицейский лос, стерев личность Вилли — все, что хранилось в наших архивах, стало для них открытой книгой. Включая коды активации репрограмм для каждого из наших офицеров.
Среди этих репрограмм — боевых, ускоряющих, тактических — всегда есть одна, которую сам полицейский активировать не может. Та, которая остановит его, случись такая нужда. Именно ее я сейчас услышал.
Ловкие пальцы Дэвро нащупали застежки шлема. В глаза мне ударил настоящий — не сымитированный беготней нервных импульсов по затылочной коре — свет.
— Да… — прошептал колониальщик, и в глазах его я увидал отсвет той фантазии, что начинает творить реальность. Это были глаза визионера. — Это будет… подобающе…
Он выщелкнул из обоймы одну-единственную стрелку. Острие жидко блестело ядом.
И тут я осознал, что песня не кончилась.
Это было нелепо — репрограмма запускалась с первых строк, а делать внедряемый код больше необходимого бессмысленно. И однако мелодия нарастала, и пел ее уже кто-то другой.
— Blackbird singing in the dead of night…
У меня мурашки по коже пошли от этого, неслышного колониальщику голоса.
— Take these sunken eyes and learn to see —
Меня выбросило в ирреальность против моей воли, но я не узнавал виртшафта вокруг — незнакомые, неведомые формы, медленно плавящиеся под воздействием льющихся с невидимого неба зеленоватых лучей.
— All your life…
Дэвро проявился передо мной — недвижной серебряной глыбой. Живым было только его лицо, на нем отражались недоумение, недоверие, ужас.
— You were only waiting for this moment to be free!
А потом вокруг застывшей глыбы сомкнулись металлически блестящие щупальца. Я поглядел вверх, и понял, что это пальцы чего-то настолько огромного, что оно не то что в воображении — в глосе не умещалось. Я даже дышать перестал при мысли о том, какую вычислительную мощь эта громада воплощает собою. А потом с медленным, переходящим в инфразвук хрустом дом Карела лопнул. И разум Дэвро — лопнул. Осколки сыпались лавиной, тая в сине-золотом мареве междуосья, и на обратной стороне Луны воцарились тишина и мир.
Стальная громада медленно склонилась надо мной. Я ощутил взгляд — пристальный, тяжелый. В ирреальности взгляд имеет плотность и вес; тот, кто глядел на меня сейчас, словно взвалил мне на плечи по свинцовому кирпичу.
— Привет, — прошептал я глупо, запоздало удивившись, что мышцы вновь подчиняются мне.
Вирт качнулся — другого слова не подберу — и рядом со мной оказалась Элис Релер. Виртуальный ее облик ничем не отличался от реального, даже усталая бледность сохранилась при воспроизведении.
— Не узнал? — прошептала она.
Голос ее прозвучал до странности гулко — словно еще десятки голосов фоном повторяли каждый звук за ней.
— А… — Мысли не успевали друг за другом, я не успевал додумать ни одной, прежде чем ее смывала следующая. — Это … то, что…
— Вот это была я, — неожиданно жестко ответила Элис.
В голове у меня отчетливо щелкнуло. До меня дошло.
— Схема Релера? — Я не спросил, а ответил.
— Да. — Она отвернулась. Ткань ирреальности вокруг нее подрагивала, как девичьи плечи от тихих рыданий.
— Это был код активации, — прошептала она. — Мне снилось, что я — человек. А теперь я… проснулась.
