Лучший исторический детектив – 2 - Александр Балашов

Вскоре с неприятными арифметиками и географиями было покончено, и друзья снова принялись разбирать бесчисленные завалы старинных и не очень банкнот, сверялись с Мишиной книгой, иногда ругались вполголоса. Особенно досадовали на то, что не удавалось определить более новые деньги: книга вышла ещё до революции, в ней жили старинные яти, еры и фиты? но ничего не говорилось о деньгах, выпущенных после.

В этот день Алексей Васильевич Макаренко, генерал-полковник Генерального штаба, вернулся домой чуть раньше обычного. Сегодня приезжало с инспекцией начальство — маршал со свитой. Высокие гости остались очень довольны, маршал пожал генералу руку, похвалил его и намекнул, что о нём и его работе будет доложено самому товарищу Сталину.

В совершенно превосходном настроении генерал пришёл домой, заглянул в Гошину комнату. Он застал мальчиков за очередным спором о происхождении и ценности какой-то банкноты, выпущенной в 1932-м году, и конечно, отсутствовавшей в книге.

Он сходу вник в ситуацию и пообещал достать более новые каталоги для юных коллекционеров. Потом поговорил с Мишей — надо же получше узнать, с кем сын так подружился. Вначале Миша робел перед столь важным собеседником, но вскоре оттаял — генерал Макаренко умел расположить к себе любого, на фронте часто заглядывал в окопы и землянки, беседовал по душам с офицерами, сержантами и простыми красноармейцами. И зачастую в пять минут получал ценнейшую информацию, которую, сидя в штабе, не добыл бы и за неделю.

Так и здесь. Уже через пять минут Миша обстоятельно рассказывал о себе, о маме и братьях, об отце, который погиб на фронте, но пенсию на него они получить не могут: у них на руках только письмо от командира части, где служил отец, о его гибели. А официальная похоронка со штампом, что она является основанием для начисления пенсии, до них так и не дошла, а мама отчаялась ходить по инстанциям, доказывать всем, что её муж действительно геройски погиб. Генерал нахмурился, уточнил фамилию и звание Мишиного отца, попросил узнать номер полевой почты, черкнул что-то в своей записной книжке.

Вскоре Алексей Васильевич действительно привёз целую кучу книг по бонистике, а Мишиной маме пришло официальное письмо с извинениями и уведомлением, что все бумаги благополучно нашлись, и ей начислена пенсия за мужа, по самой высокой категории.

Когда ребята разобрали всю коллекцию, Гоша благородно подарил другу почти половину банкнот — дубликаты, не очень ценные экземпляры, а также все немецкие деньги — не желал иметь с ними дело. Теперь своя коллекция была у каждого.

— А кстати, Эжен, ты помнишь то дело, об убийстве с ограблением русского журналиста, в сентябре тридцать пятого? Как его, Сэвили? Кири?в? — бывший комиссар полиции Анри Бельтран, тучный старик с густыми усами отпил из своего стакана глоток лёгкого молодого «Божоле? — нуво?».

— Ах, да-да… Я это дело хорошо запомнил: странное имя, безнадёжное, на первый взгляд, дело, удачное его разрешение. Не часто удаётся раскрыть убийство за один день! — бывший криминальный следователь, Эжен Дюбуа с неодобрением косился на бокал с молодым вином в руках собеседника. Сам он предпочитал в любое время года, даже сейчас, когда «Божоле прибыло!»,****** старое доброе «Каберне-Совиньон» из Медока, провинции Бордо.

Когда-то старики служили в парижской полиции, Анри был начальником Эжена, и они частенько ругались по делам службы. Но вот пришло время, они состарились, вышли в отставку, и жили теперь по соседству. Оказались завсегдатаями одного и того же кабачка на тихой улочке. Вначале просто здоровались, обменивались замечаниями о погоде и политике, потом стали предаваться воспоминаниям, а с некоторых пор каждый вечер проводили вместе, за угловым столиком, за картами, парой стаканов вина и неспешными разговорами. Наверное, их уже можно было назвать друзьями.

— Так вот, Эжен, всё хочу тебя спросить, ты тогда ничего не заметил странного?

— Что я мог заметить, Анри! Бытовое убийство, раскрытое в один день, ты ещё тогда меня похвалил, в пример поставил!

— А вот эти вопли: «Большие арбузы, тысячи долларов!». Ну, то что Серж Петров, убийца журналиста этого выкрикивал…

— Никаких воплей я не помню! — Эжен недовольно засопел. — Мало ли что может кричать человек с двумя огнестрельными ранами, да ещё и сбитый автобусом!

— Да-да, конечно, тебя там не было, меня тоже, об этом врач «Скорой помощи» рассказал. И никто не обратил тогда внимания. Ну, кричал себе и кричал. А потом умер. Но мне почему-то запали в память эти арбузы. Почему человек перед смертью вспоминает арбузы? Ну, тысячи — это ладно, деньги, они всегда к месту. Но арбузы?

— Мало ли… — Эжену начинал надоедать этот дурацкий разговор, — ну захотел человек арбуза перед смертью, с кем не бывает!

— Нет, друг мой, тут интересная штука выходит. Я это дело недавно вспомнил: на пенсии времени много, а мозги тренировать надо. Попросил ребят, которые меня помнили, они подняли в архиве все отчёты, выписали данные. Стал я копать, кто, что. Ну этот, убийца, фигура малоинтересная. Эмигрировал из России, здесь быстро завоевал криминальную известность, должно быть, и там тоже не лекции в университете читал. — Анри довольно хохотнул. — Его ловили несколько раз, но всё по мелочи. А по всему видать, что он убивал неоднократно, да только доказательств не было.

Ну, я тогда взялся за убитого. Тоже русский, тоже эмигрант, но тут калибр другой, он известным журналистом был у себя в Одессе. Я в Национальной библиотеке нашёл подшивку номеров «Одесских новостей», где он работал, нанял одного русского студента, и он отыскал мне прелюбопытную вещь!

— Не понимаю, Анри! Зачем нанимать русского студента, для поиска в библиотеке статьи убитого русского журналиста на основании предсмертного, двадцатилетней давности, бреда русского уголовника о каких-то арбузах!

— Не каких-то, Эжен. Не каких-то, а больших. Именно, Больших арбузах.

— Ты хочешь сказать, что речь идёт не о сладких ягодах? — Эжен всё же был следователем. Он уловил, что его старший друг не просто чудит, а раскопал что-то важное.

— В том-то и дело! Ты знаешь, какой раритет называется у коллекционеров-бонистов «Большим арбузом»? Редкая тысячедолларовая купюра, которых существует меньше десятка во всём мире! Я наткнулся на эту информацию случайно, в каком-то журнале, в разделе «Это интересно», потом почитал специальную литературу в библиотеке. С этого-то всё и началось. Ну, а мой друг-студент раскопал в старых газетах серию репортажей этого самого Сэвили? ещё за 1907 год! И там, среди прочего, говорилось об этих банкнотах! Правда, упоминалось вскользь, в основном там шла речь про