Ознакомительная версия.
– Не иначе как снова беда в дверь стучится, – хмурясь, предрек Тихоня. – Еще до кого душегуб добрался? Да нет, ведь письмо-то вроде из порта было…
Письмо?
Нэрис бросила черпак и плюхнулась на колени перед очагом. Ульф округлил глаза:
– Куда?! Руки сожжете!
Она в ответ только плечом дернула – не мешай, мол, и взялась за кочергу. Огонь уже едва теплился, но от смятого бумажного комка, что отдал ему на потеху советник, он все-таки успел отъесть добрую треть. Пока Нэрис возилась – отъел еще столько же.
«Этак нам совсем ничего не достанется», – понял Тихоня. И недолго думая выплеснул содержимое своей кружки прямо в очаг. Раздалось шипение, в воздух взметнулось горячее облачко пара, а в пальцах у леди Мак-Лайон оказался жалкий и мокрый обрывок. От письма осталось всего несколько коротких строчек, да и те расплывались по бумаге, наскакивая одна на другую.
– «…до бочки с железным днищем, – с трудом прочла Нэрис, – о которой вы давеча справлялись, местные умельцы… на побережье… пятнадцать заклепок такой обруч не сдержат, но видено их было в числе трех десятков… кроме как по заказу такую сладить не пред…» Хм. Видимо, не представляется.
– Бочки с железным дном? – переспросил Тихоня. – Да разве такие бывают?
– Понятия не имею, – честно сказала Нэрис. И, еще раз пробежав глазами скудный клочок, поднесла его к язычку свечи. – Разведи огонь заново, Ульф. И запри дверь. Не нравится мне все это!
Норманн кивнул, соглашаясь. Поставил кружку на стол и исчез в темных сенях.
Ярл Гуннар полулежал на толстой шкуре, рассеянно слушая песни скальдов – одни и те же, уже порядком надоевшие. В руке могучий ярл сжимал ополовиненный кубок, но даже и к нему прикладывался с неохотой, больше от скуки. Сидящие вокруг бойцы – частью из его собственной дружины, частью из дружины Эйнара – настроения имели схожие. Не на службе, не на отдыхе, чему же тут радоваться? Поневоле и доброе вино в глотку не полезет.
Приказ Длиннобородого исполнялся неукоснительно: сэконунга из большого дома не выпускали. Больше того, ему было запрещено покидать даже гостевую половину, которая теперь находилась под неусыпным надзором. Трое дружинников – один самого конунга, второй ярла Ингольфа, третий Гуннара – стерегли узника и кормили. Они же несколько раз на дню выносили через заднюю дверь поганую кадушку. Никого из домашних, а тем более гостей со стороны за полог пускать было не велено. Исключение составлял лорд Мак-Лайон, но ему бесед и так пока хватало, так что Эйнар коротал время в одиночестве.
Гуннару, если по совести, дышалось не легче того, чью жизнь он был вынужден охранять. Несмотря на всю свою воинственность, ярл был очень привязан к семье. Ворчливую женушку он нежно любил, в дочке души не чаял и всегда с радостью ступал на берег, предвкушая долгую снежную зиму, что проведет у родного очага. Правда, весны Гуннар вскорости начинал ждать не меньше, однако… Нынче все с самого начала пошло наперекосяк. «То Эйнар сестру Пустоглазого увез – чуть до крови не дошло, то даны, то эта свадьба, – сумрачно думал ярл. – Лучше уж в поход среди зимы, видит Один, так ведь и туда-то не взяли! Торчи здесь, штаны протирай и ни шагу с подворья сделать не моги – мало ли что? Ингольф в спину бить не станет, да и слову своему он всегда хозяином был, но раз в сто лет, как говорится, и петух снестись может. Вместо спокойной зимовки одна маята!»
Гуннар с завистью покосился на своих бойцов, что полукругом расположились вокруг. Им-то подворье покидать не возбраняется, а ему хоть опухни! И это после того, как он такой круг сделал – до Шотландии и обратно? Вот где, спрашивается, справедливость? Ярл заглянул в свой кубок, зевнул и отставил его в сторону. Даже тяга к хмельному уже сходила на нет…
Главная дверь открылась, в дом шагнул занесенный снегом лорд Мак-Лайон. За его правым плечом маячила внушительная фигура Творимира. Лорд скинул плащ на руки телохранителю, перекинулся парой слов с караульным у порога и, не размениваясь на приветствия, зашагал прямо к Гуннару. «С чем пришел? – подумал ярл, вынужденно садясь. На ноги подниматься не стал, много чести. – Добро бы не с худыми вестями!»
Думать-то Гуннар так думал, но внутренне весь подобрался. Слишком уж сосредоточенным было лицо шотландского гостя. К тому же он явно торопился. И, добравшись наконец до ярла, тут же все его неясные подозрения подтвердил.
– Хорошо, что вы здесь, – коротко сказал лорд. – Отойдем. Есть разговор.
– Садись да говори! Куда я тебе в метель такую отойду?
– На гостевой половине будет в самый раз. Эйнара, в конце концов, это тоже касается… Я не шучу, ярл. Вставайте и найдите Ингольфа. Дело не терпит.
– Не много ли ты на себя берешь, Мак-Лайон? – набычился Гуннар, задетый властно-безразличным тоном собеседника. – Без году неделя как приехал и уже приказы раздаешь. Сядь, сказал, и объясни толком – чего тебе надо? Еще кого-то прибили, что ли?
Ивар, напряженно высматривающий кого-то среди бойцов, слуг и домочадцев, повернул голову.
– Нет, – сказал он. – Пока – нет. Но попутный ветер вполне может это исправить, ярл!
На совет подтянулась вся верхушка. Оба ярла, Харальд, Рагнар, Эйнар, которому даже идти никуда было не нужно, и, понятное дело, сам возмутитель спокойствия в лице лорда Мак-Лайона. Своих сыновей Рыжий к общему собранию не допустил, так что раздосадованные парни слонялись туда-сюда мимо плотно задернутого полога в надежде услышать хоть что-нибудь – правда, безрезультатно. Творимир, стоящий на страже, дело свое знал. И Йена с Ларсом прогнал, и сунувшегося с полной миской дружинника.
– Так я ж Эйнару! Ужин! – возмущался Торфин. Не то чтоб он сильно пекся о голодном сэконунге – просто неугомонный Ларс пообещал вознаградить за труды.
Однако воевода остался глух к мольбам и завернул «разведчика» еще на подступе. Йен вздыхал, его брат плевался, Торфин жаловался своим, а собрание тем временем набирало обороты…
– Ты с чего это вообще взял, Мак-Лайон? – Харальд, нынешним вечером отчего-то не сонный, сдвинул брови. – Какая засада? Какие тридцать кораблей? Да Сигвальд небось и полтора-то десятка с трудом собрал!
Рагнар поддержал брата:
– Зима же, лорд. Навигации нет. Строить ему тоже негде. Если с набегом взял – мы бы знали.
– Точно, – высказался сэконунг. – Земля слухами полнится.
Ивар молчал. Пусть сыновья Длиннобородого проявили удивительное единодушие, но решать все-таки было не им, а ярлам. Те же с протестами не торопились.
– Олаф увел к Ярену тридцать семь кораблей, – неторопливо сказал Гуннар. – Ну, положим, Железное Брюхо обманом взять его хочет… Так ведь все одно весла обломает? Да и дружина у него супротив нашей – дрянь.
Ознакомительная версия.
