А Асмодей?
Асмодей снова застрял меж двух огней. Одна нога в душе Рафи, вторая — в душе Эбби. Вот что тормозило машину Писа, когда он спасался от погони! В золотом медальоне таился не один дух, а сразу два: золотая рыбка и безжалостная косатка. И так до тех пор, пока он не свернул за угол и не выехал на Дюкейн-роуд… Что случилось потом? Пожалуй, могу догадаться…
Если вместе с отцом и дочерью от погони спасалась какая-то часть Асмодея, прилепившись к Эбби или летя за ней через лондонскую ночь, словно воздушный змей без хвоста и веревочки, то когда они свернули за угол, ему пришлось последовать их примеру. Свернул Асмодей медленнее, не так ловко, как они, не вписался в вираж и… И вполне мог оказаться у юго-западной оконечности церкви святого Михаила.
Пис протащил Асмодея через святую землю в тот самый момент, когда в храме шла служба. «Воспойте Господу новую песнь, ибо Он сотворил чудеса…» Для демона это словно пройти через заграждение из колючей проволоки. Неудивительно, что Рафи кричал, неудивительно, что бился и ранил людей: внутри него бушевал настоящий ад.
В конце концов, Асмодей все-таки запутался в колючей проволоке: попал в капкан церковных стен, угодил в сети любимого псалма Сьюзен Бук. Связь с Эбби оборвалась, Пис погнал через лондонскую ночь, а невидимый бесформенный хищник из ада остался в недрах церкви святого Михаила, словно окаменевший комар в куске янтаря.
Вот только Асмодей и не думал каменеть. Его злая коварная воля черным дождем пролилась на головы прихожан и покрыла скверной их души.
Очередные жертвы военных действий. Невинные, как бедная Эбби. Как Рафи…
Усилием воли вернув мысли к настоящему, я стал вспоминать, о чем говорил Пис.
— Но почему, почему ты пришел именно сюда? — вопрошал я. — Что здесь такого особенного?
— Естественные бастионы. — Несмотря на слабость, голос Денниса звучал несколько самодовольно. — Воздух и землю ты наверняка видел, ну, снаружи? С водой все куда оригинальнее. У стен двойная кирпичная кладка, а полости между слоями выстланы свинцом. По плану они заполняются водопроводной водой, а специальный насос обеспечивает непрерывную циркуляцию. Увы, сейчас в кладке множество дыр, а значит, и течей. Но, едва почувствовав, что ты тянешься к Эбби, я каждый раз включал насос и воздвигал между вами водяную стену. Кстати, однажды я как следует дал тебе по рукам!
— Да, помню, — мрачновато отозвался я.
— Вор вором губится, — слабо рассмеялся Деннис. — Но это возможно, лишь если твой «охотник» ловчее «добычи».
— И все-таки я здесь, — напомнил я.
— Кто-то меня продал, только поэтому. Сам бы ты ни за что нас не нашел!
Лучше промолчать… Спорить с Писом бесполезно: все равно не переспоришь! К тому же мне послышалось, что где-то хлопнула дверца. Похоже, далеко, у самой кольцевой: звук был едва различимым. Однако Деннис никак не отреагировал, значит, я, наверное, ошибся.
— Я разбужу Эбби, — сказал он. — Или тебя интересует что-то еще?
— Нет, спасибо. На мою долю страшилок перед сном хватит.
Отвернувшись, я подошел к двери и выглянул на улицу. Освещенный мрачным светом луны пейзаж казался неподвижным, а за спиной слышался лишь негромкий шелест карт, которые Деннис раскладывал на бетонном полу. Воровато глянув через плечо, я увидел: Эбби стоит рядом с ним, будто никуда и не уходила.
«Что ж, — нехотя признал я, — он действительно очень ловок». Отец и дочь разговаривали вполголоса, и перебивать их не хотелось.
Вместо этого я шагнул в темноту. Если бы я курил, то чиркнул бы зажигалкой; если бы Деннис не выпил весь бренди — сделал бы пару глотков из фляги. А так оставалось только ждать. Похоже, с хлопаньем дверцы я действительно ошибся, потому что никаких шевелений не наблюдалось.
Доктору Айболиту пора бы уже приехать! Теряя терпение, я вытащил из кармана сотовый: надо позвонить Пен, пусть его поторопит! Только тогда я и заметил четыре уведомления о пропущенных вызовах и все с одного номера — от Никки Хита.
В первый и второй разы он просто повесил трубку, а на третий оставил сообщение, которое я и решил прослушать.
«Кастор, тут творится какая-то ерунда, — звенящим от напряжения голосом начал Никки. На заднем плане раздался скрип: он что-то двигал по полу. — У кинотеатра целая команда. Они приехали на четырех машинах и оцепили здание. Явно кого-то поджидают… Не нравится мне это, черт подери! Если дело в твоем гребаном заказе, приезжай и разбирайся с ними сам, ладно? Перезвони мне… Кастор, мать твою, перезвони! Немедленно!»
Чувствуя, что в горле стало суше, чем в пустыне Сахаре, я переключился на последнее сообщение.
— Кастор, здесь штурм, осада! — Теперь Никки орал, а ведь наполнить воздухом неработающие легкие ему ой как непросто. — Они стреляли в мои камеры! Вырубили чертовы камеры! Я теперь слепой, понимаешь, слепой! Они могут стоять прямо за дверью, и я не… Проклятие!
Раздался щелчок, а затем противный писк, означающий «сообщение окончено». Трясущимися руками я набрал номер Никки. Тишина… Десять секунд, двадцать… ничего, мертвая тишина. Беззвучно выругавшись, я прервал вызов и начал набирать снова, но успел лишь набрать код Уолтемстоу, как с короткой тропинки, ведущей от кольцевой, послышались шаги.
Я повернулся на звук, и секундой позже из ночного мрака вынырнула фигура, спешившая по узенькому перешейку к подъездной аллее.
— Сюда, доктор Форстер, сюда! — позвал я, и он выступил на освещенный участок.
Впившись глазами в его лицо, я на секунду оказался в полной прострации, а потом сердце подпрыгнуло, словно воздушный гимнаст на батуте. Я никогда раньше не встречался с доктором Диланом Форстером, но его лицо уже видел. Видел всего три дня назад в собственном офисе, когда он представился Стивеном Торрингтоном. Сейчас же с помощью элементарного логического вывода я догадался: оба этих имени — творческие псевдонимы, а настоящее звучит совершенно иначе. Еще догадался, почему он прислал друга, когда я потерял сознание в доме Пен: в тот момент раскрывать карты было еще рано.
Я с тоской подумал о пистолете Денниса — увы, «глок» остался на бетонном полу «Золотого пламени». Хотя даже сумей я до него добраться, что толку? Этот ублюдок разыграл все, как по нотам, а в руке у него холодно поблескивал ствол, направленный мне в грудь.
— Эй, следите за пушкой, она и выстрелить может! — воскликнул я. Следовало как-то его отвлечь, выиграть немного времени, чтобы придумать, как обмануть, обезоружить, обезглавить…
Самозванец покачал головой.
— Нет, пока не выстрелит, — спокойно, чуть ли не апатично проговорил он. Удивительно, что Пен никогда не упоминала его мягкий, с проглатыванием гласных, американский акцент. Скривившая тонкие губы ухмылка подтвердила мою догадку.
