Георгий Полевой - Доктор Кровь

Огромный город погружался в сумерки белой ночи. Он шел по Невскому проспекту и смотрел на светящиеся витрины магазинов, огни реклам, его освещали фары проезжающих автомобилей. Санкт-Петербург, как и все мегаполисы, не засыпал никогда. Да еще и эти белые ночи.

Люди вокруг смеялись и были беззаботны, они хотели расслабиться, ведь был вечер пятницы – впереди выходные. Они веселились, отдыхали и не понимали, что рядом с ними, всего в двух шагах, проходит смерть.

Невысокий, совершенно обычный с виду прохожий свернул на боковую улочку, прошел немного и нырнул в подворотню. Сюда не доставал навязчивый неоновый свет, но прячущийся от суеты проспекта путник прекрасно различал предметы. В самом темном углу ворочался грудой тряпья какой-то алкаш. Черный кот выгнул спину, оскалился и зашипел, светя зелеными глазами. В отличие от людей младший брат булгаковского Бегемота слишком явственно ощущал нечеловеческую природу одинокого прохожего. Отчаянно мявкнув напоследок, котяра юркнул в подвальное окно.

Обостренные чувства ночного прохожего безошибочно вели его в полумраке.

В укромном месте страстно занималась любовью парочка. Внезапно девушка ойкнула и отстранилась, поправляя короткую юбочку. Парень, рослый, спортивного телосложения, обернулся. Досада, злость за прерванный кайф и желание обломать рога тому козлу, который прервал соитие, было написано на его лице.

– Какого хрена, твою мать! – обратился он к незнакомцу, неподвижно стоящему метрах в пяти. – Ты, мудак…

Внезапно незнакомец исчез из поля зрения и через миг вновь появился – рядом со спортсменом. Человек просто не мог так быстро двигаться. Но это был и не человек, а его полночный антипод. Спортсмен больше ничего не успел ни сказать, ни сделать. Он получил мощный удар в грудь и отлетел спиной вперед – прямо на стену дома. Шлепок от удара получился вязкий и почти не дал эха в тесном лабиринте питерского двора. Тихо, но отчетливо и страшно хрустнули шейные позвонки молодого человека, не оставляя никакой надежды на чудо. Это не Голливуд, где получивший такой удар «главный борец со злом» вскакивает и с молодецкой лихостью раздает всем сестрам по серьгам. Это погруженный в сумеречную белую ночь город на Неве. Мертвое уже тело с шорохом сползло на растрескавшийся асфальт, оставляя за собой темный след на светлой стене.

Девушка была настолько парализована ужасом, что даже не могла закричать и позвать на помощь. Животный, первобытный страх первопредков, жавшихся к костру, смел одним махом всю шелуху цивилизованности. Исчезли пять тысяч лет развития человеческого общества – остались лишь хищник и жертва.

Незадачливая искательница плотских утех почувствовала, как незнакомец заключает ее в объятия, потом острая, жгучая, боль в шее, а вслед за ней – сладкое забытье…

– In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen![1]

Молитва, произнесенная на латыни, прозвучала неожиданно. Вслед за словами католического благословения воздух вспороли пули. Стрелявший – подтянутый и спортивный мужчина средних лет в очках с тонкой оправой – одинаково хорошо управлялся и с Божьим Словом, и с массивным крупнокалиберным «Кольтом» модели 1911 года.

Страшный ночной хищник оторвался от своей жертвы и оскалил окровавленные клыки.

– Че-ло-век!

Он был невообразимо быстр и ловок, однако не мог соперничать в скорости с действием надежного механизма, созданного талантливым Джоном Мозесом Браунингом. И уж тем более – со скоростью полета тяжелых серебряных пуль сорок пятого калибра. Полусферические снаряды буравили воздух, оставляя за собой турбулентные «дорожки». Полночный хищник танцевал смертельный танец, уклоняясь от пуль.

Стрелок умело переносил огонь – хищник рода человеческого уже получил несколько увесистых кусков серебра в жизненно важные органы. Но «святого стрелка» подвела небольшая, всего в семь патронов, емкость магазина. Курок вхолостую щелкнул по бойку, и прямоугольный, со скруглениями, кожух ствола встал в затворную задержку.

Не переставая бормотать свою католическую молитву, стрелок выщелкнул пустую обойму.

Вампир бросился на него, но в этот же самый момент католический стрелок вогнал новый магазин в широкую рукоять «Кольта». Стоящий в заднем положении кожух-затвор скользнул вперед, досылая мощный патрон, и тут же грянул выстрел. Ночной охотник, превратившийся в жертву, моментально изменил направление своего движения, скользнул в одну из арок и, выбив решетку, перекрывающую проход, растворился во тьме.

Стрелявший оглядел место побоища: ни парень, ни девушка не подавали признаков жизни. Загадочный богослов перекрестил их по-католически, слева направо, и принялся собирать стреляные гильзы. Выпрямившись, он нараспев произнес на латыни:

– Requiem aeterna dona eis, Domine, et lu× perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen[2].

Я проснулся с головной болью. На часах было 19.00 – самое время поработать. Заказов пока не было, так что чай с бутербродами скрасил мое ожидание.

Звонок в дверь. Она у меня нараспашку – все равно, если кто-нибудь из моих посетителей и захочет ее разнести вместе с квартирой и мной лично, то его ничто не остановит. Клиент всегда прав! – ха-ха. Только не для меня. Но, во всяком случае, двери полночной клиники вашего покорного слуги открыты для таких вот «полночных пациентов».

В коридоре у входа на всякий случай к стене прислонилась короткоствольная «Сайга» 12-го калибра со складным прикладом. Как раз на случай, если клиенту покажется, что он прав.

В проеме двери – бледное лицо серо-зеленоватого оттенка с запавшими глазами. Сам посетитель тощ – словно из Освенцима сбежал, и едва на ногах держится.

– Помоги…

– Иди в операционную, там открыто.

Фигура молча бредет по коридору, оставляя на паркете бурые разводы. Все-таки хорошо иметь апартаменты в самом сердце Питера, в бывшей коммунальной квартире. Живу, как профессор Преображенский из произведения бессмертного Мастера. Хотя это не единственная квартира – их несколько, в разных городах и на разные имена. В моем бизнесе такая предосторожность не помешает.

Ладно. За работу. Подхватываю «Сайгу-12 К», предварительно сняв ее с предохранителя, и иду работать.

Полутемная комната с плотно задернутыми тяжелыми шторами стрельчатыми окнами обставлена в лучших традициях неотложной медицины. Это мое все: и жизнь, и работа, и увлечение.

В центре – небольшой операционный стол под бестеневой лампой на кронштейне. Рядом – стойка с аппаратурой реанимации и жизнеобеспечения. Кардиомонитор с дефибриллятором, электрокардиограф предпоследней модели, ИВЛ-ка, баллоны с кислородом, фентанилом и закисью азота[3]. Ультрафиолетовые бактерицидные лампы предусмотрительно выключены. Моему пациенту загар ни к чему.

В принципе, хорошую операционную оборудовать вполне по силам успешному доктору, имеющему обширную врачебную практику у состоятельных клиентов. Существуют же частные стоматологические кабинеты. И подпольные гинекологические, к сожалению, тоже есть. А у меня вот – частный и подпольный хирургический комплекс вместе с блоком реанимации и всеми необходимыми медикаментами, в том числе – «группы А и Б»[4]. Конечно, это – э… немного идет вразрез с официальной моралью, подкрепленной соответствующими статьями Уголовного кодекса РФ.

Но свою практику я начинал еще в «лихие девяностые», когда выковыривал куски свинца из местных и приезжих «авторитетов». Теперь некоторые из них достигли весьма высокого положения в обществе благодаря тому, что в нынешнее время стыдливо называется «эпохой накопления капитала». Удивительно, но все же многие из них остались людьми слова и чести. Разумеется, понятия о чести у них были и остаются до сих пор весьма субъективными. Но меня это устраивает. В итоге – у вашего покорного слуги имеется современный и практически универсальный хирургический комплекс. А уж пользоваться им я умею, будьте уверены.

И от клиентов – теперь уж вообще экзотических, отбоя нет…

Прислоняю «Сайгу» к стене, переодеваюсь и начинаю мыть руки, долго и тщательно. А на операционном столе корчится пациент. В предоперационной кровавым комом валяется его одежда. Ничего, подождет, я не пожарный, чтобы торопиться… Два-три глотка виски – люблю американское пойло. Да, и надеюсь – за здравие… Обрабатываю руки первомуром[5], сушу под струей горячего стерильного воздуха, натягиваю стерильные перчатки, надеваю маску, специальные операционные очки с мощной подсветкой.