Законы Синей Звезды запрещали адептам убивать друг друга, поскольку долг каждого заключался в противостоянии Хаосу в последний час. Но если колдун разгадает тайну другого и тем самым лишит его силы, проигравший станет бесполезным в борьбе с Хаосом. Следовательно, его можно убить.
И как теперь поступить? Уничтожить девчонку? Раббен мог предвидеть и такой ход. Он заколдовал Берси, сделав ее неотразимой для любого мужчины. Значит, если Литанде прогонит ее, не прикоснувшись, это будет означать, что он, Литанде, или скопец, или мужеложец, или…
Вспотев, Литанде не осмелился продолжать мысль. Всего один вопрос может подвергнуть угрозе его тайну. В ауре этого не прочтешь, но тем не менее всего один вопрос…
«Нужно убить ее, — подумал Литанде. — Я сражаюсь не только за свою тайну, но и за свою магию, и за свою жизнь. Когда лишусь волшебства, Раббен, вне всяких сомнений, не станет мешкать и отомстит за изуродованную руку».
Зачарованная девушка все еще стояла неподвижно. Убить ее проще простого!
И вдруг Литанде вспомнил старую легенду, которая подсказала ему, как сохранить свою тайну.
В мерцающем свете время вернулось в обычное состояние. Берси, не осознавая нависшей угрозы, плакала и цеплялась за мага, но Литанде уже знал, что надлежит сделать. Он крепко обнял девушку и поцеловал в приоткрытые уста.
— Ты должен любить меня, или я умру… — всхлипывала Берси.
— Ты будешь моей, — пообещал волшебник мягким обволакивающим голосом. — Но даже самый великий чародей, предаваясь любви, уязвим. Я должен защитить себя. Мы уединимся в комнате без света и звука. Ты поклянешься, что не попытаешься увидеть сверх того, что позволит магический свет. Готова ли ты поклясться именем Всеблагой Матери? Если согласна, то я буду любить тебя так, как прежде ни один мужчина не любил женщину.
— Клянусь, — прошептала она, содрогаясь.
Сердце Литанде заныло от жалости. Раббен подло использовал девушку, заставив ее гореть неутолимой и безрассудной страстью к волшебнику. «Если бы она так любила меня без заклинаний, — с тоской подумал чародей. — Я мог бы полюбить в ответ, мог бы доверить ей свою тайну! Но она всего лишь орудие в руках Раббена. Любовь ко мне — его колдовство, а не собственное желание Берси… Получается, все, что сейчас произойдет между нами, будет лишь обманом».
— Дай мне время приготовиться, — сказал он девушке.
А потом наедине объяснил Миртис, что намерен предпринять. Женщина засмеялась было, но один-единственный взгляд на каменное лицо колдуна заставил ее замолчать. Она познакомилась с Литанде задолго до того, как синяя звезда появилась между его бровей, и его тайну хранила исключительно из любви к нему. Сердце рвалось на куски, когда она видела, как страдает самый дорогой ей человек.
— Все будет исполнено, — пообещала хозяйка борделя. — Может, дать ей вина со снотворным, чтобы унять пыл? Тогда тебе будет легче воздействовать на ее разум магией.
— Раббен уже сделал это за нас, — с острой мукой в голосе ответил Литанде. — Когда наложил на нее чары любви.
— А ты хотел бы иначе?
— Все боги Санктуария смеются надо мной! Помоги мне, Всеблагая Мать! Да, я хотел бы, чтобы она не была послушным орудием Раббена. Тогда все могло бы сложиться по-другому.
Когда приготовления завершились, Литанде вошел в комнату, где не было ни единого лучика света, за исключением тех, что испускала синяя звезда. Девушка лежала на кровати, страстно протягивая руки к чародею:
— Иди ко мне, любовь моя, иди же!
— Сейчас-сейчас, — отвечал маг, присаживаясь рядом и поглаживая ее волосы с нежностью, которой даже Миртис не могла предположить. — Я спою тебе песню о любви, песню моего далекого народа.
— Все, что бы ты ни делал, радует меня! — извивалась на постели Берси. — Моя любовь, мой волшебник!
Литанде едва не завыл от отчаяния. Она так молода и прекрасна; она так любит его. И вот она ждет на ложе, приготовленном для них двоих, но между ними пропасть величиной с целый мир. Волшебник не в силах был это терпеть.
И тогда он запел красивым и глубоким голосом, который очаровывал людей сильнее, чем иное заклинание:
За полночь уже, меркнет лунный свет,
Россыпь частых звезд блекнет вслед за ним,
Яркую зарю неохотно ждет.
Я здесь одинок, но тебя люблю,
Как никто другой раньше не любил.
На щеках Берси заблестели дорожки слез.
Между лежащей девушкой и колдуном, чья мантия соскользнула на пол, выросла призрачная фигура, в точности копирующая Литанде — высокого, худого, со сверкающими глазами и горящей между бровями синей звездой, с белым совершенным телом, но с естеством, какого нет ни у одного смертного. Призрак двинулся к замершей в ожидании женщине. Ее разум воспарил и был захвачен, пленен, зачарован. Литанде позволил ей лишь на мгновение увидеть двойника, но сам оставался незримым, скрываясь в тени. А потом, после первого прикосновения, Берси зажмурилась от восторга. Волшебник легонько провел пальцами по ее опущенным векам.
— Узри то, что я даю тебе узреть! Услышь то, что я даю тебе услышать! Осязай то, что я позволяю тебе осязать, Берси!
Теперь она полностью находилась под чарами призрака. Неподвижный, с остекленевшими глазами Литанде наблюдал, как ее уста сливаются с невидимыми устами, и в каждый миг знал, кто прикасается к ней, кто ласкает. Захваченная иллюзией Берси снова и снова возносилась к вершинам наслаждения, пока, истомленная, не взмолилась о пощаде. И лишь для Литанде ее слова были горше полыни, поскольку обращалась девушка не к нему, а к его магическому двойнику.
Наконец, полностью удовлетворенная, едва не лишившаяся чувств, она распростерлась на постели, а когда открыла глаза, страдание во взгляде Литанде уже сменилось легкой грустью.
— Воистину, дорогой мой, — протянула она ослабевшие руки, — ты любил меня так, как ни один мужчина никогда не любил женщину.
Тогда в первый и последний раз волшебник склонился над девушкой и запечатлел на ее губах бесконечно долгий и бесконечно нежный поцелуй.
— Теперь спи, любимая.
А когда Берси погрузилась в счастливую дремоту, на глазах Литанде выступили слезы.
Задолго до того, как Берси пробудилась, собравшийся в дальний путь, при мече, колдун стоял в покоях Миртис.
— Заклинание рассчитано на долгий срок, — пояснял он. — Проснувшись, она поспешит к Раббену, чтобы поведать ему о Литанде — несравненном любовнике. О неутомимом Литанде, способном довести до изнеможения любую женщину. — В грудном бархатистом голосе чародея звучала обида.
— И к тому времени, как ты вернешься в Санктуарий, она успеет позабыть тебя сто раз в объятиях других любовников, — согласилась Миртис. — Мне думается, это самый лучший выход.
— Верно. — Голос Литанде предательски дрогнул. — Заботься о девочке, Миртис. Будь с ней добра.
— Обещаю тебе.
— Если бы она могла полюбить меня… — Маг запнулся и смахнул слезу.
Миртис, мучимая состраданием, отвернулась, не зная, как его утешить.
— Полюбить искренне… Но я побоялся, что не смогу снять наложенные Раббеном чары. А поверить, что она не предаст меня, узнав…
Миртис нежно обняла Литанде пухлыми руками:
— Ты сожалеешь?
В вопросе крылось второе дно. Возможно, он означал: ты сожалеешь, что оставил девочку в живых?
А может быть: ты сожалеешь о своей клятве и тайне, которую должен хранить до последнего дня?
Литанде решил ответить:
— Как я могу сожалеть? Однажды я встану перед Хаосом в одном строю со всем моим орденом, пусть даже рядом будет Раббен, если, конечно, доживет. Только ради этого я должен жить и хранить свою тайну. Но теперь я вынужден покинуть Санктуарий, и кто знает, когда извилистые дороги судьбы приведут меня обратно? Подари же мне на прощанье поцелуй, сестра моя.
Миртис привстала на цыпочки. Ее губы соприкоснулись с губами мага.
— До встречи, Литанде. Пусть вечно сопровождает и хранит тебя Богиня. Прощай, любимая моя. Прощай, сестра.
А потом волшебница Литанде поправила меч и тихо направилась по незримому пути к выходу из Санктуария и покинула его, едва в небе забрезжила заря. Постепенно сияние звезды в ее лбу померкло под лучами солнца. Но она ни разу не оглянулась.
перевод В. Русанова
Хочу выразить сердечную признательность Шону Уолласу из «Прайм букс» — за издание этой антологии и за поддержку, которую он оказывает моей составительской карьере.
Гордону фон Гельдеру, показавшему мне таинственный волшебный «путь издателя».
Моему бывшему литагенту Дженни Раппапорт, с чьей подачи я занялся составлением сборников.
Дэвиду Барру Кертли и Венди Н. Вагнер — они очень помогли с текстами об авторах. Все, что там есть интересного, — их заслуга. А прочая чепуха на моей совести.
