Ознакомительная версия.
Катька уже была на месте. И протаптывала дорожку вдоль дач. Судя по ее глубине и длине, либо подруга давно здесь сапоги протирает, либо нервничает до истерики. Да что ж такое могло с ней произойти?! Вроде бы руки-ноги на месте, голова в наличии! А что тогда? А, ладно, чего гадать? Сейчас я все узнаю. Даже то, чего вовсе не хочу. Я издали помахала ей рукой, на ходу выдирая ключи из сумки.
– Здорово, Кать!
– Привет, Юль, – отозвалась она, притоптывая на месте как застоявшаяся лошадь. Мороз? Или нервы?
Я сунула ключ в замок, немного поругалась на него, и мы прошли внутрь. За забором все было нормально. Скамейки убраны, подвалы закрыты, деревья закутаны на зиму. Сугробы по колено, кстати говоря! Я старалась ставить ноги поаккуратнее, но Катька помчалась к домику как лось через любые снега. Ее призрак простуды явно не смущал. Что ж, хозяин – барин. Ее ноги – ее пневмония. Все равно не мне лечить! Домик отпереть было проще. Замок был обмотан тряпками и целлофаном, чтобы не замерз и не забился снегом, так что особых затруднений не возникло. Катька первой влетела в дом, я потопталась на крыльце, стряхивая снег с ботинок, а внутри уже можно почиститься полностью. Надо только притормозить подругу, которая собралась промчаться в домик прямо в сапогах и куртке.
Вот так. А нечего в дом грязь таскать!
И веником ее, веником… по одежде и по ногам. Заодно и душу отведу!
Наш дачный дом – это отдельная история. Строил его еще мой дедушка. Лет тридцать назад ему дали участок в кооперативе – и он решительно взялся за молоток и гвозди. Потому что собрался строить дом на века. Как он это делал – отдельная история, полная споров, ссор и семейных скандалов. Но в итоге он победил – и на участке вознесся дом, больше всего напоминающий фильмы ужасов. Высокий, из белого кирпича, купленного задешево прямо с кирпичного завода (я подозревала, что это благодаря дедушкиному другу, который как раз работал завскладом на том самом заводе), в два с половиной этажа плюс подвал и чердак, с железной крышей и двумя трубами. Да, именно с двумя. Одна – от печки, вторая – от камина. Дедушка был уверен, что с нашими перебоями с электричеством мы на даче от голода и холода помрем. А печке электричество не нужно. Только дрова, которые мы запасали в промышленных объемах. А до чего вкусная каша из печки! Те, кто готовит на газовой плите, даже не подозревают, чего лишаются. Да, хлопот много, но вкус… Пальчики оближешь и чугунок проглотишь! А как хорошо студеной весенней ночью спать на ней! Свернувшись в клубок, укрывшись сверху старенькой бабушкиной шубой и подтянув к себе игрушечного кролика Зюку…
От лирических мыслей меня отвлекла Катька.
– Юлька, мне надо с тобой серьезно поговорить.
Я бросила сумку на диван и внимательно посмотрела на подругу. Она разделась и теперь дрожала всем телом.
– Холодно? Погоди минутку, я камин затоплю!
– Юля!
Я проигнорировала начинающуюся истерику.
– Кать, ты пока подумай, с чего начать, подыши, успокойся… Кстати, накинь пока шубку, а то дому время нужно, чтобы прогреться. Я мигом затоплю и поговорим. Сейчас принесу дрова, а ты пока достань мне все для растопки. Во-он из того шкафчика, рядом с камином. Ну, у которого ручка в форме волчьей головы.
И я смоталась в сарай за дровами. Чуяло мое сердце, что мы тут надолго. Как бы еще не на ночь. Если у Катьки истерика, то с мыслями о доме можно на сегодня проститься. Интересно, что могло ее довести до такого? На моей памяти она ревела только один раз – это когда наша историчка в пятом классе влепила ей незаслуженную тройку в четверти. Мы тогда еще на разборки к директору ходили, я выступала в качестве группы поддержки, а Катька отвечала на спор всю программу третьего класса. Но сейчас-то что такое произошло, что понадобилось меня сюда тащить?! Катька теперь выросла и стала еще сдержаннее. Если бы я не видела ее сейчас собственными глазами, я бы сказала, что до такого состояния ее довести невозможно. Вообще ничем. Даже ядерным взрывом. Но вот она, суровая реальность. Стоит, вся расстроенная, губы дрожат, пальцы трясутся, в глазах слезы, носом хлюпает. Чертовщина какая-то! С этими мыслями я нагребла побольше дров из подвала и вернулась обратно к подруге.
Катька вытащила из ящика газету, спички и бутылку с бензином. Я привычно сложила дрова домиком, подсунула под низ всякую деревянную мелочь и разожгла огонь. Катька в это время забилась в папино кресло и тряслась как осиновый лист. За окном сгущались сумерки. Я подумала, достала из шкафа еще и пару свечек – и зажгла их. Для интимности атмосферы. И потом, пламя свечей очень успокаивает. Я внимательно посмотрела на подругу. Ну что тут сказать? Смотреть на нее было грустно. Обычно Катька – живое воплощение мечты А. Гитлера. Сплошной тезис о превосходстве арийской расы. Высокая, на голову выше меня, блондинка с ярко-голубыми глазами и идеально правильными чертами лица. Добавьте к этому тощую фигуру – и вы получите топ-модель. Но этого еще мало! Ко всему остальному Бог, если он вообще есть, решил не поскупиться в день ее рождения и наделил подругу отличным голосом, слухом, грацией и недюжинным умом. Катька, будучи еще в седьмом классе, щелкала дифференциальные уравнения как семечки. А ее фото висело на доске почета среди лучших учеников школы. Круглая отличница! Гордость класса, надежда семьи, достойный продолжатель рода! Наверное, из всего класса с ней могла дружить только я одна. Почему? Потому что напрочь лишена чувства зависти. Не досталось мне его. Как и красоты, ума, грации и изящества. Но я не унываю. Хотя по жизни я – Катькина противоположность. Попробую беспристрастно описать себя.
Сложная задача, но я справлюсь. Я невысокая, с волосами неопределенно-темного оттенка, лоб у меня слишком высокий, скулы слишком выступают, квадратный подбородок говорит о скрытом упрямстве, а длинный нос – о любопытстве. И это оправданно. Как мне его до сих пор не оторвали – не знаю. Чудом, наверное. Единственное красивое место в моем лице – глаза. Большие и яркие, с густыми длинными ресницами. Мама говорит, что они у меня медного цвета. Я соглашаюсь – мне приятно слышать комплименты. С фигурой мне, правда, повезло. Хоть Катька и говорит, что я могла бы быть и потоньше, на диету я ради ее гитлерюгендских стандартов не сяду! Еще чего не хватало! Дурью маяться! Скажите еще – становиться каждый день на весы и высчитывать калории! Бред сумасшедшего! Не-ет, чтобы похудеть, есть два идеальных средства. Больше двигаться и меньше кушать. А если и в результате этого не похудеешь, значит, природа запрограммировала тебя на этот оптимальный вес и не фиг над собой издеваться. Сброшенные килограммы вернутся с прибавлением. Уж этого я на одноклассницах и одногруппницах насмотрелась с лихвой! Это о внешности. Потом идут мои умственные способности. Катька занималась математикой – и в итоге оказалась на физмате. Я же увлекалась гуманитарными науками и в итоге пошла на биофак. Это был лучший из всех вариантов. Дедушка мог бы купить мне место на экономическом или факультете иностранных языков, но тут я встала в амбицию. Хочу учиться там, куда сама поступлю! А поступила только на биологический. Не слишком престижно. Знаю. Но Катьке я не завидовала. Пусть у нее даже медаль и красный диплом! Зато у меня душевное спокойствие и куча свободного времени.
Но сейчас бы Катьке не позавидовал никто из видевших ее раньше. Волосы были растрепаны, глаза – заплаканы, нос распух от тех же слез, а одежда говорила сама за себя. Из-под длинного голубого свитера крупной вязки виднелась красная футболка. В ушах – какие-то нелепые серьги в виде розочек. Я и не думала, что у Кати такие есть. Да она бы при виде таких сережек днем раньше перекосилась бы и процедила что-то типа «Ну и вульгарщина!». А теперь вдруг надела? Конец света, не иначе! Катька всегда следила за своей одеждой, а что тут?! На сапоги я не обратила внимания, но брюки были в грязи чуть ли не по колено.
– Катя, что случилось? Ты успокоилась? Можешь внятно говорить?
Подруга подняла на меня трагические глаза.
– Юля, я боюсь, что ты мне не поверишь! Но я говорю чистую правду! Честное слово!
– Пока ты мне еще ничего не говоришь, – заметила я.
Катя вздрогнула и как-то ссутулилась. Несколько минут она молчала. Я не торопила ее. Сама разберется и все расскажет. Не стоит мешать ей. И подруга выдала такое, что у меня уши в трубочку завернулись!
– Юль, что ты знаешь о вампирах?
Ну что я могла сказать? Главное в разговорах с больным животным или человеком – разница, поверьте, невелика, – это говорить спокойно и серьезно. Я пожала плечами.
– Мало. Мы их пока не проходили.
– А вы проходите вампиров? – Катя подняла голову, в глазах блестело недоверие.
– А что тут удивительного, – пожала я плечами. – Летучие мыши тоже охватываются биологией…
– Да какие там мыши!!! – внезапно рявкнула Катька, грохая кулаком по столу. Жалобно зазвенела ваза. Подсвечник вздрогнул, зашатался и упал бы, если бы я не перехватила его. Но одна свеча все-таки выпала и тут же погасла. Повезло. Я посмотрела на подругу.
Ознакомительная версия.
