Ознакомительная версия.
– Дэрэела, недоучка ты чужеродная, – это максимально вежливое обращение к женщине, – взяла на себя функции переводчика белокурая язва и, скорчив максимально брезгливую физиономию, добавила: – Только не пойму, какое к тебе это имеет отношение?
Как же быстро она поменяла свое мнение насчет меня. Сначала любопытство, потом недоумение, а теперь я вообще бяка бячная. Интересно, вампиры все такие непостоянные или это мне опять так несказанно «повезло»? Собственно, чего удивляться? Сама себе яму вырыла и заслужила репутацию взбалмошной иномирянки. Хорошо еще, если меня тут за больную не держат, а то двухдневное затворничество уж больно на карантин смахивает.
– Глафирена, не забывайся! – неожиданно отмер ценитель женских прелестей и даже пристукнул по полу посохом, чтобы на него уж точно обратили внимание.
Мы, конечно, обратили. Каждая по-своему. Вампирша скромно потупилась и прикусила язык, а я начала давиться смехом. Потом посмотрела на притихшую блондинку и не выдержала – захохотала в полный голос. Это же надо так – опасного в своей красоте и смертоносности хищника назвать Глафиреной… Глафирой… Глашкой! Ой не могу! Вампир Глашка! У моего соседа по лестничной клетке, когда я еще в школе училась, так хомяка звали. Причем хомяк был с ярко выраженными суицидальными наклонностями. Он забирался по лесенке под самый потолок далеко не маленькой клетки, потом одновременно отпускал все четыре лапки и кулем летел вниз. Лежал так, приходя в себя, а затем снова лез вверх. И так по несколько раз на дню! Что бедный зверек этим мазохистским способом хотел донести до сознания хозяина, так и осталось невыясненным, но прожил грызун недолго. А вот я через столько лет вдруг вспомнила этого горе-хомячка и теперь задыхалась от хохота, представив холеную высокомерную блондинку, периодически падающую с потолка клетки, вскакивающую, опять забирающуюся на самый верх и снова падающую. А если еще удлинить красотке два верхних резца вместо клыков, то картина вообще получается уморительная.
– Миррен Карилен, кажется, она ненормальная, – недоуменно взирая на веселящуюся меня, поставила диагноз вампирша. И даже отошла немного в сторону, чтобы, не дай бог, не заразиться. – Так же, как и ее спутник, ведь он тоже ведет себя неадекватно. Может, переход через Врата так пагубно повлиял на их психическое состояние? Представляю, как изменились вкусовые качества крови…
Упоминание о «спутнике», который не мог быть никем иным, кроме Вадима, вмиг смахнуло всю мою чрезмерную веселость, словно веник паутину. Страх и тревожное неведение пусть за подлого, но единственного близкого мне здесь человека ледяной рукой сжали сердце. Собственнические инстинкты трусливо отступили на второй план.
– Где мой муж?! Что вы с ним сделали, кровопийцы?! – набросилась я на представителей упыриной братии, готовая любыми путями выцарапать из них хоть какую-нибудь информацию о своем благоверном. Во мне хотя бы есть капля вампирских генов, как-то защищающих от использования клыкастыми аборигенами по прямому назначению, а вот Вадим для них – потенциальная беззащитная жертва.
– Значит, тот псих с манией величия, что пришел вместе с тобой, – твой муж? – удивленно воззрилась на меня Глафира, снова принимаясь терзать свое массивное кольцо. – Какой кошмар!
– Он – ученый, ему по статусу положено быть несколько не в себе, – бросилась я на защиту своего благоверного.
– Первый раз вижу столько ненормальных людишек в одном месте, – удивленно приподняла идеальную бровь блондинка. – Обычно человечки здесь ведут себя более покладисто и так не истерят. Или в вашем мире все такие?
– Просто у некоторых отдельно взятых индивидуумов уже есть негативный опыт. – Мне сразу вспомнился безумный, поистине страшный взгляд Стефианира и два полностью обескровленных трупа впоследствии. – Только от ответа не надо уходить. Где мой муж?
– Ну… – Клыкастая язва сразу отвела взгляд и так многозначительно облизнулась, что мне стало нехорошо.
– С твоим спутником все в порядке, – поспешил реанимировать мое состояние Карилен, но только для того, чтобы снова окунуть в пучину тревожного неведения. – Пока.
– Что значит «пока»? – окончательно взорвалась я. – Почему нас расселили по разным комнатам и не дают видеться? Зачем закрывают на сто засовов и оставляют мариноваться в собственном соку? И почему нас не кормят, в конце концов?! Меня, по крайней мере. Это произвол, шовинизм и разжигание межнациональной розни! Ко всему прочему, мне нужно переодеться, почистить зубы, помыться, а то скоро блохи стадами гулять начнут. У вампиров бывают блохи? Ничего, если с гостями и дальше так поступать будете, обязательно заведутся.
Карилен внимательно выслушал все предложенные его вниманию претензии, смерил меня задумчивым взглядом и… поудобнее перехватил посох.
Опа-на! Кажется, сейчас тут кого-то будут бить. И этот кто-то – я, чтобы «в чужой рот свои клыки не переставляла», как говорят вампиры. Противопоставить столь грозному оружию мне было нечего, а умирать так бесславно, получив палкой по маковке или любой другой части единственного и любимого во всех отношениях организма, совершенно не хотелось.
– Миррен Карилен, можно я ее все-таки укушу, – повернулась вампирша к подозрительно молчаливому стражу и сложила губки бантиком. Вот стерва! А еще говорила, что не собирается мою кровь пробовать.
М-да, положеньице… С одной стороны клыки, с другой – посох. Если честно, мне не нравится ни то ни другое. И как прикажете теперь выкручиваться?
– Светлана… я правильно назвал твое имя, пришлая алаканта? – проигнорировал мужчина просьбу капризной блондинки и, дождавшись моего осторожного кивка, обратил-таки свой непроницаемый взор на Глашку. – Светлана и ее спутник до Лика Справедливых будут иметь статус неприкосновенности. Это закон, который тебе хорошо известен.
Ну наконец-то хоть что-то начинает проясняться! Значит, пока наши с Вадимом жизни вне опасности. Ровно до тех пор, пока не явится какой-то загадочный лик и не примется за нас всерьез. Теперь осталось выяснить, сколько времени нам отпущено до вынесения приговора.
– О Лике Справедливых будет сказано накануне, – словно прочитав мои мысли, продолжил Карилен. – А теперь, Светлана, если желаешь, я отведу тебя к… мужу. Вам принесут еду и напитки.
Желаю ли я? Ха, глупый вопрос. Конечно, желаю. И даже не знаю, чего больше – увидеться с Вадимом или набить голодный до состояния полного высыхания желудок, который на предложение поесть тут же откликнулся бурно и громогласно. И нечего на меня так подозрительно смотреть, раньше кормить надо было, а сейчас ничего не поделаешь – физиология.
Уже при выходе из тюремной камеры в стиле барокко я вдруг неожиданно вспомнила одну немаловажную вещь. Старалась не думать о ней с самого момента попадания в этот рассадник негостеприимных кровопийц, но лучше прояснить все сразу (тем более когда есть кому ответить), чем потом мучиться осознанием безвозвратно ушедшего времени.
– А на похороны нас пригласят или эта церемония у вас проходит в узком семейном кругу? Хотелось бы проститься по-человечески с… вампиром.
Вот ляпнула-то. Сейчас меня пошлют далеко и надолго, и буду я радоваться до конца своих дней, что не послали еще дальше и глубже.
Но меня не то что не послали, меня даже почему-то не поняли.
– На похороны? – озадаченно остановилась в дверях Глафирена и глянула так, словно я сморозила явную глупость.
Товарищ с посохом дипломатично промолчал, но как-то странно при этом улыбнулся. Еле заметно, будто прекрасно понимал, о чем идет речь, однако очень хотел, чтобы это его знание осталось незамеченным. Но ему не повезло – я заметила. Не люблю, когда меня водят за нос, бессовестно пользуясь ситуацией.
– Вот только не надо говорить, что в вашем мире трупы сами в землю закапываются, – не смогла не съехидничать я, с каким-то извращенным удовлетворением наблюдая за вытягивающимися лицами моих клыкастых конвоиров. – Мертвый биологический материал не способен к сознательным действиям, потому что не подвластен воле разума, – это уже я у Вадима всяких заумностей набралась.
На лице блондинки слишком явственно отразился процесс переваривания моей мысли. Боюсь, ей грозит несварение мозга.
– Так что там с похоронами Стефианира? – Меня начали изрядно злить постоянные вампирские недомолвки. Неужели так трудно ответить на простой, по сути своей, вопрос? – Или вы решили его забальзамировать в назидание потомкам, чтобы не шлялись без прикрытия по чужим мирам?
– Не волнуйся, алаканта, никто его бальзамировать не собирается, – снизошел до более конкретного ответа Карилен и низко склонил голову, подозреваю, не в знак скорби, а чтобы спрятать упрямую улыбку, не желающую покидать его губы. – Только, боюсь, на похороны Стефианира Кронеста из рода Исскуронов ты вряд ли попадешь.
Ознакомительная версия.
