Чалмерса, судя по всему, это немного успокоило. Ши развернул лошадь и шагом направил ее к кустам.
— Один за всех, и все за одного, док! — бросил он через плечо.
Направляя лошадь то туда, то сюда между пучками высокой осоки, Ши вдруг почувствовал, будто въехал в невидимый шатер. Сразу наступила тишина. Ухватившись за рукоять меча, он огляделся.
Маламброзо, неустанно расхаживавший взад и вперед, обнаружился футах в двадцати. Ши заметил, что часть грязи на одежде и голове колдуна шевелится, и поспешно осадил коня.
— Я знал, что вы сюда заявитесь, вот и приготовил простенькие маскировочные чары, — сказал Маламброзо. — Кто с любой из противоборствующих сторон сюда ни глянет, увидит только кусты. — Он энергично помотал головой. — А это железное пальтишко тебе не очень-то к лицу!
— Равно как и тебе твой завшивленный халатик, — отозвался Ши, чуть ослабляя хватку на рукояти клинка. — Как тебя занесло в такую компанию? А если с самого начала, то как ты вообще сюда попал?
Маламброзо хоть и горько вздохнул, но продолжал безостановочно расхаживать взад-вперед.
— Помнишь ту маленькую… э-э, неприятность, что приключилась с Фрестоном?
— Как не помнить, — отозвался Ши.
Фрестон был демоном, которого Рид Чалмерс обманным путем вовлек в делание добрых дел и которому пришлось заплатить за это слишком дорогой ценой. Пострадал не один только названный демон — Чалмерса, Ши, Флоримель и Маламброзо по отдельности забросило из мира, в котором Дон Кихот действительно был величайшим из рыцарей, а вовсе не сумасшедшей выдумкой, в мир «Энеиды».
— В общем, из Трои я тоже едва ноги унес — вовремя подвернулась морская экспедиция под предводительством небезызвестного Агамемнона. В Египте я потихоньку слинял на берег, прихватив кое-что из добычи, — решил, что это самое подходящее место, чтоб малость отсидеться.
Ши оставалось только пожалеть, что Маламброзо не отправился до Микен вместе с Агамемноном. Поступи он подобным образом, Клитемнестра помогла бы отделаться от него раз и навсегда. Если верить древнегреческим легендам, она здорово дала прикурить дружкам своего последнего супруга.
Маламброзо довольно хихикнул.
— А потом я заключил сделку с Гермесом Легконогим: десять процентов с любой моей прибыли в обмен на достоверную информацию о прибывших из иных измерений. Я даже сбил комиссионные до пяти, когда мне намекнули, что он может продавать информацию и о заблаговременно прибывающих административных группах поддержки каких-то там новых богов. Боги-то мне зачем? Но разве можно положиться на этих олимпийцев! К тому времени, как я разузнал, где вы, что вы и куда вы, вас уже и след простыл. Единственно, этот Гермес, отдам ему должное, сумел забросить меня в один континуум с вами. Угодил я на самый край степи и сразу же принялся искать Флоримель. В итоге нашел ее в имении Юрия Димитриевича, но мне не хотелось, чтоб она меня узнала. Известно ей было предостаточно, чтоб меня немедля посадили. А пробовать на ней чары забвения мне, э-э… как-то не хотелось — черт знает, что тут за мир! Сначала надо было разнюхать, что за магия здесь в ходу.
— Похоже, не очень-то много ты пока разнюхал, — констатировал Ши, поспешно отступая назад, когда колдун сделал попытку подойти ближе.
— Магия у этих россов запутана так, что черт ногу сломит, — отозвался Маламброзо. — Все они такие набожные, что магия, гм… зачастую приводит к непредсказуемым результатам. С половцами проще. Все свои старые обычаи и запреты они давно позабыли — благодаря богатству, нажитому за счет набегов на обжитые места и работорговли. Тут большой спрос на шпионские чары и удачу в бою — в общем, все в таком духе.
— А почему ты попросту не прихватил Флоримель и не удрал? — спросил Ши. — Или ты тут тоже раб?
— Нет-нет! Я советник атамана и всегда должен быть у него под рукой. После того как я э-э… угодил им в лапы и невзначай обмолвился про сгоревший палисад, теперь я у них нечто вроде талисмана.
— Ты и сам там был, когда ее схватили?
— Конечно. Была у меня мыслишка сбежать вместе с ней во время набега, но тогда я еще не успел разработать чары, чтобы покинуть этот мир. Да и убедить главаря отдать ее мне тоже не вышло. Публика тут деловая — сначала деньги на бочку.
— А ее никто… не обижал?
— Нет, что ты! Атаман вполне в курсе законов рынка — товар нужно поставлять в максимально неповрежденном виде. Пленниц охраняют евнухи. И… я так и не сумел вытащить ее оттуда. Она и все прочие бабы сидят тесным кружком и только и взывают к святым, чтоб ничего с ними не сделалось.
Вид у Маламброзо внезапно стал кислым.
— А потом, слишком уж здорова она кусаться, царапаться, пинаться и визжать. Где она только этому научилась?
Интересно, подумал Ши, при каких обстоятельствах он это выяснил?
— Зачем ты мне все это рассказываешь?
— А затем, что Флоримель вбила себе в башку совершенно неуместные, по моим меркам, представления о верности. Она, мол, не имеет права бросить в беде тех, кого считает своими товарищами. А как только ее продадут… Ты в курсе, как трудно тут выручить раба? Бежать некуда, прятаться негде… Да еще и всякий встречный первым делом готов сунуть свой нос и поинтересоваться, какие такие у тебя права на то, что ты объявляешь своей собственностью.
— Да, в этом смысле я с тобой согласен — публика тут тертая.
— Они тут как рыбы в воде, а мы… Тьфу, проклятье им на головы! (Тут, сказать по-честному, Маламброзо употребил несколько более сильный эпитет.)
Колдун хлопнул себя по боку, и эффект шатра исчез. До Ши опять донеслось обычное шумовое сопровождение. Судя по визгливым крикам, торг успел перейти в открытый обмен оскорблениями. Бросив последний взгляд на Маламброзо, у которого насекомые совершенно определенно водились не только на теле, но и в голове, Ши поскакал обратно к русским.
Ратники Игоря поглубже надвинули шлемы на глаза — наверное, именно по этой причине Ши показалось, что они оглядели его с некоторой подозрительностью.
Если не считать отсутствия насекомых, Чалмерс был столь же беспокоен, как и его противник.
— Это больше похоже на вызов, чем на торг! — шепнул он.
— Или на ловушку, — добавил Ши. Все, у кого луки не были снаряжены тетивой, поспешно приводили их в боевое состояние. Те, чьи луки были уже наготове, выказывали явный интерес к количеству стрел в колчанах.
— Это я‑то вшивый сын шелудивой козы? — ревел тем временем атаман. — Сейчас я тебе покажу, ты, дерьмом кормленный хряк из россов!
Ши напрягся, ожидая увидеть воткнувшуюся в него стрелу, но ничего подобного не произошло — пока. Вместо этого атаман выкрикнул что-то громкое, но неразборчивое. Все пешие половцы вскочили на коней. Те, что уже были в седлах, принялись сдвигаться по бокам, к флангам. Хоть половцы и сильно растянулись, но теперь они могли засыпать стрелами русских сразу с трех сторон и быстро рассредоточиться, если бы русские перешли в контратаку на любом из трех направлений.
Психолог оглянулся. Россы тоже поняли, что затевает противник. На расстоянии нескольких выстрелов от них разведчики, которые провели их в стан и остались в отдалений, рассыпались в шеренгу, чтобы в случае чего прикрыть отступавших.
Правда, Игорь явно не был похож на человека, планирующего отступать. Пики были взяты наизготовку, и тускневший закат горел румяным огнем на их стальных наконечниках. Если бы русским удалось перейти в ближний бой, не потеряв слишком много людей от стрел, их доспехи и больший радиус действия холодного оружия давали им заметное преимущество. Половцам осталось бы только бежать с поля боя.
Ши почесал свой облупившийся на солнце нос. Придется в случае чего лезть в самую кашу, иначе прощай полезная богатырская репутация. Жаль, что шлем без переносья — выдающийся во всех смысла этого слова нос психолога мог здорово пострадать.
Уже в который раз возникла у него одна и та же мыслишка: какого черта он не поставил свой силлогизмобиль навеки в гараж после того, как женился на Бельфебе! Он очень хотел ее видеть. Он хотел видеть их ребенка — да и не одного, хотел видеть внуков, наконец, — не говоря уже о том, что начавшаяся заварушка могла свести на нет все надежды спасти Флоримель. Подобная мысль явно пришла в голову и Чалмерсу — лицо его было гораздо мрачней обыкновенного.
Ши бросил взгляд на коллегу.
— Док, делайте пассы!
Сам Ши поспешно принялся декламировать:
О чудо-озаренье, сойди скорей на них!
Пускай себя увидят, какими видят их,
Пусть стыд и отвращение охватят сразу их.
Правду скажи!
Грязь, и коросту, и вшей, что на них,
Им покажи!
Половецкий лучник, до предела натянувший лук, глянул вдоль вытянутой руки. Может, Ши это только показалось, но он, судя по всему, целился в Игоря.
