Персей послушно отправился на верную смерть, но предварительно посоветовался с мамашей. Прекрасная Даная тут же дала знать (чуть не сказал «позвонила») куда надо. Наверху — на Парнасе — поднялся переполох: нашего незаконного посылают на гибель!
В общем, утром Данае сообщили оттуда, что Персей может спокойно совершать свой подвиг: успех в борьбе с горгонами ему обеспечен. Во — первых, сестра Персея Афина (законная дочь Зевса) выдала Персею медный щит, отполированный, как зеркало. А другой родственник (тоже сводный брат) — Гермес, бог не из последних, по просьбе папы отправился на подвиг вместе с Персеем, чтобы подстраховать его.
Персей получил от него меч. О мече было известно, что это единственное в мире орудие, которым можно разрубить медную чешую горгоны. В этом месте повествования становится жалко горгон, которые спят на своем острове и не подозревают, какая экспедиция собирается для уничтожения единственной смертной среди них, беременной резвушки Медузы, хотя, конечно, горгоны добрых слов не заслуживают.
Персею тоже пришлось потрудиться. Как известно, шел он на бой пешком, места там были дикие, нехоженые. В конце концов он потерял дорогу, видно, Гермес отлучился, а другие боги не подсказали. Идет, помахивает дареным мечом и видит трех женщин весьма преклонного возраста. Это были грайи. У них на троих один глаз и один зуб. Правда, и зуб и глаз автономные, вынимаются при необходимости. Вот пошли грайи гулять. Та, что с глазом, ведет остальных за веревочку и рассказывает им обо всем увиденном. А когда утомится, передает глаз младшей сестрице, и та дальше идет впереди, посматривает. А как проголодаются, развязывают свой скромный мешочек со скудными припасами, сначала одна зубом поработает — откусит, пожует, проглотит, затем другая, потом третьей передаст зуб. Так и жили… Бедно, скудно, но умирать кому охота? Работа у грай была простая: никому не показывать пути к местожительству горгон, которые считались их младшими сестрами. Не совсем понятно, зачем грайям надо было специально с такой целью существовать в столь негостеприимном месте. Ушли бы — не у кого было бы спрашивать. А так всегда соблазн для героя оставался допросить грай как следует.
Персей, будучи находчивым героем, не стал бить или пытать старушек Он подкрался к ним ва цыпочках, подстерег момент, когда грайя передавала глаз сестре, — хвать его — и в сторону.
Грайи — в слезы, а Персей им говорит: «Вот поделитесь тайной — помилую!» Ну просто эсэсовец на допросе партизанок! Недолго сопротивлялись грайи, получили глаз обратно и показали путь к лагерю сестер.
Но Персей был не так прост, чтобы очертя голову кинуться в путь. Было боязно плыть к горгонам на обычном корабле — почти наверняка они его заметят, а Персей же не любил рисковать. Поэтому он прервал путешествие и отправился дальше, используя родственные связи. Во — первых, у властителя подземного царства Аида он выпросил его шлем, который делал его владельца невидимым, затем раздобыл сандалии с крылышками, чтобы летать по воздуху, и, наконец, нимфы подарили ему волшебную сумку, которая могла расширяться и съеживаться в зависимости от того, что за товар в нее попадал. Только после этого Персей почувствовал себя готовым к последнему броску. Надел он шлем и стал невидимым, натянул сандалии и взлетел.
Вскоре он подлетел к острову горгон и увидел, что сестры спят. Видно, славно поохотились и попили человеческой кровушки.
Горгоны спали прямо на скалах, раскинув медные руки и золотые крылья и закрыв свои злобные глаза.
Опасаясь, как бы горгоны не проснулись, Персей взял щит — зеркало и начал спускаться задом к спящим дамам, поглядывая на них в это зеркало. Таким образом, ему не грозила опасность встретить взгляд горгоны и окаменеть.
Но какая из горгон Медуза? На взгляд неискушенного в горгонах Персея, они все одинаковы. Хорошо, что в Нужный момент подлетел Гермес и без обиняков сказал:
— Бей крайнюю к морю.
Персей — задом, задом подкрался к горгоне поближе. Змеи первыми почуяли опасность, проснулись, зашевелились, но Медуза даже не успела открыть глаза — Персей отрубил ей голову одним махом. И вот тут наступает кульминация нашего сюжета. Алая кровь хлынула из горла Медузы, а с кровью вылились на камни и тут же увеличились до нужного размера крылатый конь Пегас и великан Хрисаор. Оказывается, это были дети Медузы, зачатые той, давней сладкой ночью от Посейдона.
Детей горгоны Персей не тронул, не было у него такого задания, и он улетел. А Пегас остался.
Итак, мы получили ответ на первый вопрос: кто родители коня Пегаса? Отвечаем: бог моря Посейдон существо вполне человеческого облика и сущности, и горгона Медуза, хотя и облаченная в чешую, в остальном вполне обыкновенная женщина.
Почему от этого союза должна была родиться лошадь — ума не приложу!
Ну, с крыльями все ясно — крылья были у мамы и унаследованы сыном. А вот откуда копыта, грива, морда, наконец?
Допускаю, хотя знаю, что богохульствую: настоящим отцом Пегаса все же был не Посейдон, а какой — нибудь кентавр. В суматохе, последовавшей за смертью молодой матери, кентавр ушел в тень, а Посейдон благородно признал отцовство. Ведь могло же так быть: приплывает Тритон и говорит: «Папа, Медузочка погибла, ее предательски убили во сне, от нее остались сыновья Пегас и Хрисаор. Твои дети?»
Посейдон же, и мысли не допускавший, что у него могли быть соперники, даже не спросив, как выглядят мальчики, сразу признал их своими. Потом это признание было принято на веру апологетами.
Дальнейшая судьба Пегаса долгое время интереса не представляла. Он рос, пасся на лугах, летал на Олимп, был принят своим папой, возможно, побывал и под водой, в гостях у мачехи Амфитриты — сирота ведь!
Характером Пегас отличался покладистым, ни какого злодейства в нем не было отмечено, и главное — к поэтам и художникам он был совершенно равнодушен, не покровительствовал им, и все тут.
Посейдон пристроил коня ко двору самого Зевса. Работу он получил ответственную, но не очень трудную. Дело в том, что Зевс занимается чаще всего тем, что мечет в сторону Земли стрелы молний и извергает громы. Стрелы падают на Землю, кому — то надо их собирать и относить обратно на Олимп, иначе они у Зевса кончатся. Вот Пегас этим и занимается по сей день. Он разыскивает на Земле громы и молнии и относит их Зевсу.
С именем Пегаса связана еще одна любопытная история, в которой он, правда, играет довольно пассивную роль, но без него ничего бы не получилось.
Вы, разумеется, помните Сизифа. До того как начать вкатывать камень на гору, Сизиф жил нормальной царской жизнью и правил в Коринфе. Была у него семья, сын, а потом и внук. Внука звали Беллерофонтом, и он, подобно Тесею и Персею, вырос в настоящего героя. В отличие от Персея, Беллерофонт больше полагался на собственные силы, хотя от помощи родных или сочувствующих ему богов никогда не отказывался, в юности он, говорят, случайно убил одного коринфянина и бежал из родного города. Приют он нашел у царя Тиринфа — Пройта. Все было спокойно, царь в юноше души не чаял, но, к сожалению, в крепкого мышцами Беллерофонта влюбилась немолодая, но прекрасная, как и положено, царица Антейя. Беллерофонт то ли не хотел обидеть дом, в котором жил, то ли не понравилась ему Антейя, в ответ на ее недвусмысленные намеки сказал решительное «нет».
Разумеется, царица, которой, видно, раньше никто не отказывал, бросилась к Пройту и оклеветала молодого человека, все перевернув с ног на голову. Она доложила мужу, что Беллерофонт страстно домогается ее тела, а она, царица, стоит, как несокрушимая крепость, но стоять ей нелегко.
Пройт мог бы убить юношу, но испугался Зевса, который повелел не причинять вреда гостям, пока они в доме. Поэтому Пройт послал ничего не подозревающего Беллерофонта к соседнему ликийскому царю Иобату с конфиденциальным посланием. А табличка с письмом, оказывается, была двойной: на внешнем слое носка была написана какая — то межгосударственная дипломатическая чепуха, а на внутреннем — просьба как можно скорее убить «предъявителя сего».
Как я понимаю, Беллерофонт прибыл в Линию в день отдыха, когда там все пировали. Приезд гостя — предлог для продолжения пира, который длился еще девять дней без Перерыва. Представляете, как полюбил к концу этого пира Иобат нашего славного Беллерофонта?! Но всему приходит конец, вот и пир завершился. Протрезвели гость и Хозяин, и Иобат спрашивает:
— А что ты за Послание мне принес?
— Вот, — отвечает Беллерофонт, — табличка запечатанная, строго секретная.
Иобат знал хитрости старого Пройта, потому лишь пробежал глазами внешнее послание и сразу внутрь — что там? А мы уже знаем, что.
Иобат чуть не разрыдался. «Что ты будешь делать!» Во — первых, он уже полюбил юношу, а во — вторых, почему, скажите, Пройту нельзя убивать Беллерофонта, чтобы не нарушить закон гостеприимства, а Иобату можно? Где логика?
