— Весьма любопытное совпадение, — сказал он. — Мне представляется очевидным, что ваша тетка страдала галлюцинациями. Ей чудился голос покойного мужа. Она довела себя до того, что волнение оказалось гибельным, и, когда пришло назначенное время, умерла от шока.
— Самовнушение? — спросил Чарльз.
— Что-то в этом роде. Я сообщу вам результаты аутопсии как можно скорей, хотя и так не сомневаюсь в диагнозе. В таких случаях полагается провести вскрытие, но это чистая формальность.
Чарльз кивнул с понимающим видом.
Прошлой ночью, когда все спали, он убрал провод, который тянулся от задней стенки радиоприемника в его спальню этажом выше. Кроме того, поскольку вечер был прохладным, он попросил Элизабет затопить камин в его комнате и на этом огне сжег каштановую бороду и бакенбарды. Старомодный викторианский костюм покойного дяди он вернул в пропахший камфарой сундук на чердаке. Насколько Чарльз мог судить, ему ничто не угрожало.
Его замысел, впервые возникший, когда доктор Мейнелл сказал: «Ваша тетя при надлежащем уходе может прожить много лет», осуществился вполне успешно. Внезапный шок, как говорил Мейнелл… И Чарльз, этот заботливый юноша, любимец старых леди, улыбнулся про себя.
Когда доктор ушел, Чарльз машинально принялся за исполнение своих обязанностей. Ему предстояло уладить все, что касается похорон. Родственникам, которые приедут издалека, нужно помочь с билетами. Некоторым из них понадобится ночлег. Чарльз занимался всем этим толково и методично, не прерывая своих размышлений.
Как удачно все обернулось! Он возвращался к этой мысли снова и снова. Никто, и менее всех — покойная тетушка Чарльза, не знал, в каких затруднительных обстоятельствах он оказался. Его тайные дела едва не довели его до тюрьмы. Разоблачение и крах грозили ему, если бы он не смог в короткое время достать значительную сумму денег. Что ж, теперь этот вопрос улажен. Чарльз усмехнулся. Благодаря… — да, назовем это розыгрышем, ведь ничего преступного в его действиях не было, — он спасен. Теперь он богатый человек. У него не было сомнений на этот счет, поскольку миссис Хартер никогда не делала тайны из своих намерений.
Как бы в подтверждение этих мыслей, Элизабет заглянула в комнату и сообщила, что пришел мистер Хопкинсон и хочет видеть его. «Очень кстати», — подумал Чарльз. Подавляя желание насвистывать, он состроил грустную мину и направился в библиотеку. Там он поздоровался с педантичным старым джентльменом, который на протяжении последней четверти века был поверенным миссис Хартер. Адвокат занял место, предложенное Чарльзом, и, слегка откашлявшись, приступил к делу.
— Я не вполне понял ваше письмо, мистер Риджуей. Кажется, вы полагаете, что последнее завещание миссис Хартер находится у нас?
Чарльз растерянно уставился на него.
— Ну конечно — я много раз слышал, как тетя говорила об этом.
— О! Да-да, совершенно верно. Оно было доверено нам.
— Было?
— Вот именно. Миссис Хартер написала нам в прошлый вторник и попросила выслать завещание ей.
Смутная тревога охватила Чарльза. Кажется, начались затруднения…
— Несомненно, оно будет найдено среди ее бумаг, — спокойно продолжал адвокат.
Чарльз ничего не ответил, опасаясь, что голос изменит ему. Он уже достаточно внимательно изучил бумаги миссис Хартер, чтобы убедиться: никакого завещания там нет. Через минуту или две, когда к нему вернулось самообладание, он сказал об этом. Он не узнавал собственного голоса; ему казалось, будто ледяная вода течет у него по спине.
— Кто-нибудь разбирал ее личные вещи? — спросил поверенный.
Чарльз ответил, что это сделала горничная, Элизабет. По совету мистера Хопкинсона за нею послали. Элизабет пришла тотчас, опечаленная и бесхитростная, и ответила на все заданные ей вопросы. Она привела в порядок одежду и прочие вещи хозяйки и была совершенно уверена, что среди них нет документов или деловых бумаг. Она знала, как выглядит завещание, ее бедная хозяйка держала его в руке утром в день своей смерти.
— Вы уверены в этом? — резко спросил адвокат.
— Да, сэр. Она мне так сказала. И она дала мне пятьдесят фунтов наличными. Завещание было в длинном синем конверте.
— Именно так, — подтвердил мистер Хопкинсон.
— Теперь я вспомнила, — продолжала Элизабет, — что синий конверт лежал на столе на другое утро, но пустой. Я положила его на конторку.
— Я помню, что видел его там, — сказал Чарльз.
Он встал и направился к письменному столу. Через минуту или две он вернулся с конвертом, который передал мистеру Хопкинсону.
Тот внимательно осмотрел его и кивнул головой.
— Это конверт, в котором я выслал ей завещание в прошлый вторник.
Оба мужчины пристально посмотрели на Элизабет.
— Вам что-нибудь еще понадобится, сэр? — почтительно спросила она.
— Не сейчас, благодарю вас.
Элизабет направилась к двери.
— Одну минуту, — сказал поверенный. — В тот вечер камин был зажжен?
— Да, сэр. Там всегда горел огонь.
— Благодарю вас, этого достаточно.
Элизабет вышла. Чарльз подался вперед, опираясь дрожащими руками о стол.
— Что вы имеете в виду? К чему вы клоните?
Мистер Хопкинсон покачал головой.
— Нам осталось надеяться, что завещание обнаружится где-нибудь случайно. Если оно не будет найдено…
— И что же тогда?
— Я опасаюсь, что есть только одно возможное объяснение. Ваша тетя затребовала это завещание, чтобы уничтожить его. Не желая причинить ущерб Элизабет, она отдала ей сумму, равную ее наследству, наличными деньгами.
— Но почему? — отчаянно воскликнул Чарльз. — Почему?
Мистер Хопконсон кашлянул. Сухой, отрывистый кашель.
— Между вами и вашей тетей не было никаких разногласий, мистер Риджуей? — пробормотал он.
Чарльз поперхнулся.
— Нет, уверяю вас, — горячо воскликнул он. — Мы были в наилучших отношениях, в самой тесной дружбе — с начала и до конца.
— Ах, вот как? — сказал мистер Хопкинсон, не глядя на него.
Чарльз был потрясен, внезапно догадавшись, что адвокат ему не верит. Как знать, чего только не наслушался о нем этот старый сухарь? Сплетни о делах Чарльза могли каким-то образом дойти до него. Естественно, он заподозрил, что те же самые слухи дошли до миссис Хартер и вызвали ссору между теткой и племянником.
Но ведь этого не было! Чарльз переживал один из самых неудачных моментов в своей карьере. Ему верили, пока он лгал, и не поверили, когда он сказал правду. Какая насмешка судьбы! Конечно, его тетя не могла сжечь это завещание! Конечно же…
Внезапно ход его мыслей прервался. Что за картина встала перед его глазами? Старая леди, прижимающая руку к сердцу… что-то скользит вниз… листок бумаги… падает на тлеющие угли…
Лицо Чарльза побагровело. Он услышал, как хриплый голос — его собственный голос — спрашивает:
— А если оно не найдется?
— Сохранилось более раннее завещание, написанное в сентябре тысяча девятьсот двадцатого года. В нем миссис Хартер оставляет все своей племяннице Мириам Хартер, ныне Мириам Робинсон.
Что говорит этот старый дурак? Мириам? Мириам с ее недотепой мужем и четырьмя плаксивыми сопляками? Все его уловки пойдут на пользу Мириам!
Возле его локтя резко зазвонил телефон. Чарльз поднял трубку. Раздался голос доктора, сочувственный и дружеский.
— Это вы, Риджуей? Я полагаю, вам следует знать… Вскрытие только что закончилось. Причина смерти — та, которой я и ожидал. Но, как выяснилось теперь, заболевание было намного серьезней, чем я думал. При самом тщательном уходе она могла прожить не более двух месяцев. Я решил, что вам нужно об этом знать. Может, это в какой-то мере утешит вас.
— Простите, что вы сказали? — спросил Чарльз. — Вы не могли бы повторить?
— Она протянула бы месяца два, не больше, — повторил доктор, немного повысив голос. — Видите ли, друг мой, — что ни делается, все к лучшему…
Но Чарльз бросил трубку. Ему казалось, что голос поверенного доносился откуда-то издалека:
— Боже мой, мистер Риджуей, вы больны?
Будь они все прокляты! Этот самоуверенный адвокат. Этот отвратительный старый осел Мейнелл. И никакой надежды впереди — только тень тюремной стены… Он чувствовал, что Кто-то играет с ним, словно кот, играющий с мышью. Кто-то над ним смеялся…
Перевод Катерины МуравьевойАртур Конан Дойл
СЕРЕБРЯНОЕ ЗЕРКАЛО
3 января. Проверка счетов Уайта и Уотерспуна оказалась задачей не из легких. Нужно изучить и сверить записи в двадцати толстых бухгалтерских книгах. Если бы у меня был помощник! Но это первая серьезная работа, которая целиком поручена мне. Я должен оправдать доверие. И необходимо уложиться в срок, чтобы адвокаты получили материал до начала процесса. Джонсон сказал сегодня утром, что мне придется подвести итоги к двадцатому января. Боже милостивый! Ладно, пусть будет так, и если человеческий мозг и нервы могут выдержать такое напряжение, я добьюсь успеха. Это значит, что с десяти до пяти я буду работать в конторе, а вечером, примерно с восьми до часу, — дома.
