Ознакомительная версия.
Так-с, опять меня пробило на эмоции. Определенно, на сегодня пора завязывать с вином. Может, чаю попросить или сока? А лучше вообще ничего не просить. Правда, есть одно «но»: прятаться от посторонних глаз за пустой кружкой как-то не совсем нормально, а так… что-то булькает в ней, значит, пью.
– Любимого нет, – натянув на лицо равнодушную маску, сказала я. Хотя подтверждений собеседнику и не требовалось. Самоуверенный, однако.
– Поэтому ты и являешься Одиноким Сердцем.
– Так нас таких на Земле пруд пруди. – Мои губы тронула саркастическая улыбка.
– И на Земле, и в других мирах, – кивнул он. – Но мне понравилась именно ты.
Эх, приятно все-таки слышать такие слова в свой адрес. Боясь разомлеть от столь прямолинейных признаний, я принялась рассматривать темную поверхность напитка, слегка покачивая в руках кружку. Угу, очень интеллектуальное занятие. А главное, своевременное. Губы по-прежнему улыбались, но теперь уже задумчиво. Мысли опять вознамерились отправиться в непроходимые дебри моих внутренних метаний, но я вовремя заметила их порыв и пресекла попытку. Этак и замечтаться можно, а у нас на повестке дня еще столько неосвещенных тем.
– А кто такой Алекс? – вспомнив мелькнувшее имя, поинтересовалась я.
– Хранитель из шестого мира.
– Мой земляк? А я с ним познакомлюсь?
– Возможно, но позже. Сейчас его дежурство.
– Поня-а-а-атно, – протянула я, даже не пытаясь скрыть разочарования. – Кама, скажи, пожалуйста, а почему у вас тут нет женщин?
– Есть.
Все возвращалось на круги своя: опять у нас наблюдался дефицит слов. Если еще и режим торможения включится, я ему для симметрии второй глаз подобью. Локтем. Как бы случайно. И пусть попробует доказать обратное. Эх… фантазии-фантазии.
– И где они? – спросила заинтересованно.
– В каэрах своих мужей.
О! Уже что-то. Значит, не одна я такая «счастливая». Есть и другие, что, бесспорно, радует. Пригубив по этому случаю вина, продолжила допрос. Была ли я пьяна? Немного. Но в моей ситуации так оказалось даже лучше. Меньше нервозности, ноль истерик, никакой депрессии, полное отсутствие страха (поводов для него мне, слава богу, не давали) и набирающий обороты здоровый пофигизм.
– А я могу их увидеть?
Брюнет молчал. До-о-олго так молчал. И когда я уже решила, что он снова на что-то обиделся, выдал:
– У Арацельса спрашивай.
– Почему это? – не поняла я.
– Потому что ты его Дар приняла, а не мой.
Ну вот… опять двадцать пять! И что ему на это сказать?
– Сам виноват, нечего было ворон считать, – не зря говорят, что лучшая защита – это нападение. От такого заявления в свой адрес брюнет слегка опешил. Слегка ли? Ну как обычно вообще-то. Качественно так опешил, надолго. Только черный глаз в темно-лиловом обрамлении продолжал удивленно моргать с интервалами секунд в пять. – Я, между прочим, терпеть не могу блондинов. Они скользкие и фальшивые, а еще они… слащавые и пресные, – меня никто не останавливал, и я с энтузиазмом продолжала свою обличительную речь: – Большинство из них либо бабники, либо геи. И этот твой Арацельс… – Подыскивая подходящее определение личности светловолосого Хранителя, я запнулась. Как-то не клеились к нему все вышеупомянутые эпитеты. Этот был другим, совсем другим, но признавать сей факт не хотелось из вредности.
– Кто он? – неожиданно проявил заинтересованность собеседник.
– Н-н-н-ну… – замялась я.
– Действительно, кто? – послышалось от двери.
Мы с Камой синхронно повернулись на голос. Он со своим любимым выражением растерянности на лице, а я… с кружкой, за которой удобно прятаться. Свободная рука вцепилась в тетрадь, как в спасательный круг, будто эта стопка листов в белом переплете была способна уберечь меня от гнева своего создателя. Впрочем, я погорячилась. Арацельс стоял, прислонившись плечом к стене, и выглядел вполне мирным, даже расслабленным. Хотела бы я знать, как давно он слушал нашу задушевную беседу. Судя по колючему блеску в обманчиво-спокойных глазах… давно. А я-то надеялась, что мы говорили без свидетелей. И когда только успел войти, да еще и так бесшумно? Как хищник на охоте. Ну вот и искомое определение появилось, да только озвучивать его меня что-то не тянуло.
– Э-э-э-э… блондин! – выдала глубокомысленно и сама себе умилилась. Я бы еще сказала «мужчина», тоже было бы очень верное наблюдение.
Его губы дрогнули, складываясь в жесткую улыбку. Он отделился от стены и медленно пошел к нам. Нас разделяло шагов пять, может, чуть больше… Его гибкая фигура плавно скользила по полу, не производя никаких звуков. Словно невесомое привидение, хозяин каэры двигался вперед, а я мысленно отсчитывала последние секунды своей жизни. Вот сейчас открутит мне голову за слишком длинный язык и сразу избавится от всех проблем с нежелательной свадьбой. И что я раньше такой простой и действенный вариант не рассматривала? Очень удобно… для него. И очень печально… для меня.
– А знаешь, маленькая мышка, – задумчиво начал Хранитель, приблизившись ко мне на расстояние вытянутой руки, – пожалуй…
Нереальный по своим переливам писк резанул по ушам, заставив Арацельса заткнуться, а меня вскочить. Непроизвольно махнув рукой, я выплеснула на пол остатки вина, едва не окатив ими блондина. Но благодаря потрясающей (меня уж точно потрясла!) реакции, он увернулся от благоухающей жидкости, сохранив свою одежду в незапятнанном состоянии.
– О нет… – поморщившись, Первый Хранитель повернулся на визг и открыл мне вид на полусонного Ринго, который водил носом, странно выгибая при этом спину. Глаза его были закрыты, но это обстоятельство не мешало зверьку издавать тот болезненный для моего восприятия звук, от которого я судорожно зажимала уши, пытаясь при этом одной рукой удержать тетрадь, а другой кружку. Н-да, а мне казалось, что самые громкие возгласы этого существа я уже слышала. Ошиблась.
– Смерть дурачится? – подал голос на удивление невозмутимый Кама. Хотя… чему тут удивляться?
– Кто? – уставилась я на него, искренне обеспокоенная за здоровье зверька. Надо же такое заявить… Смерть дурачится. Кондрашка пушистика хватила, что ли? Вон и судороги уже начались: лапки дергаются, хвост словно в столбняке, а глаза… впрочем, глаза он так и не удосужился открыть.
– Дурачится, – отозвался блондин, проигнорировав мой вопрос. – Опять где-то траву раздобыл.
– Что? – Теперь мой взгляд был прикован к лицу красноглазого.
– Смерть идет, – пояснил он, сжалившись надо мной, тщетно пытающейся что-либо понять.
– А-а-а-а, – с идиотской улыбкой ответила я и, перевернув кружку, потрясла ею. – Жаль, выпить нечего.
Арацельс странно посмотрел на меня (хорошо еще, что пальцем у виска не покрутил), а я в свою очередь уставилась на Ринго, который сменил писк на громкое урчание и, виляя задом, пополз к краю стола. Эм… это что, попытка суицида, что ли? Сейчас лапки сложит и рыбкой вниз кинется? Однако на самоубийцу зверек не походил. Морда его была вытянута, а черная пуговка носа ходила ходуном, что-то вынюхивая. По-прежнему не открывая глаз, мохнатое существо мягко спрыгнуло на пол и шустро засеменило к приоткрытой двери. Его длинный хвост стоял трубой, а уши ритмично дергались в такт шагам. Засмотревшись на животное, я не сразу заметила гостя, переступившего порог так же бесшумно, как ранее двигался блондин. Лишь когда Ринго уперся носом в черные сапоги визитера и, подняв мордочку, радостно взвизгнул, я увидела его.
Взгляд мой поднимался постепенно, и, чем большее открывалось глазам, тем сильнее становилось желание спрятаться… хм… даже не за чашку, а за чью-нибудь широкую спину. Короче, кто не скрылся, я не виновата. Кама был дальше, да к тому же еще и сидел, поэтому спасительной стенкой для меня стал Арацельс. О том, что он, по моим расчетам, должен был меня прибить, я как-то быстро позабыла, увидев в дверном проеме крылатого мужика с насыщенно-красной кожей, витыми рогами и длинным стрельчатым хвостом, волочившимся по полу. Мужик сверкнул клыкастой улыбкой, помахал перед носом одуревшего от радости зверька пучком каких-то растений и, отдав траву животному, умильно протягивающему к нему лапки, направился к нам.
– Опять твои шутки, Смерть, – вздохнул блондин, глядя на то, как Ринго, осчастливленный подарком, катается по полу в обнимку с вожделенным пучком листьев и тихо повизгивает от удовольствия. Прямо как кот с валерьянкой.
Чернокрылый довольно оскалился и, приподняв бровь, поинтересовался:
– Ну и?.. Где ваша Арэ?
– Да тут она, – ответил Арацельс, Кама же, как обычно, промолчал.
А в следующее мгновение меня торжественно выставили напоказ, бесцеремонно выдернув из укрытия.
– Привет, малышка, – улыбнувшись закрытыми губами, сказал гость. Он галантно поклонился и, ударив по ногам хвостом, сложил на груди свои когтистые ла… руки.
Ознакомительная версия.
