Они последний раз посетили библиотеку записей и перенесли на корабль все катушки, которые казались неповрежденными. Вождь аборигенов, довольный духовыми ружьями, разрешил им отобрать все, что понравится, в сокровищнице племени. Он только просил их когда-нибудь вернуться с новыми знаниями. Больше ночных существ из здания с крышей-воронкой они не видели, но, конечно, на ночь корабль закрывали.
– Вернемся ли мы когда-нибудь? – спросил Росс, когда Эш пришел со встречи с вождем.
– Сначала доберемся до дому благополучно с трофеями, – сухо ответил Эш, – а потом, конечно, кто-нибудь вернется. Можешь на это рассчитывать. Ну, Ренфри?
Техник выглядел как собственная тень. Морщины измождения, которые, возможно, никогда не исчезнут, окружали его рот, обозначив края усталых глаз. Руки его слегка дрожали, он не мог поднести питьевой контейнер ко рту, если не держал его обеими руками.
– Катушка перемотана, – безжизненно ответил он. – И проволока не порвалась. Завтра я буду готов к старту. А что касается остального – будем молиться. Все, что я могу сказать.
Тревис лежал ночью на своей койке – на своей койке в своем корабле... Шар со всем содержимым перестал казаться чуждым сравнительно с тем, что лежало за его стенами. Его запястье облегал тяжелый браслет из красного металла, усаженный мелкими камнями цвета морской волны – они и изображали волну с пенным верхом. Это подарок вождя туземцев во время прощания. Тревис уверен, что сами крылатые существа не могли изготовить такой браслет. Сколько лет этому украшению? С какой оно планеты, искусством какой забытой расы создано?
Они даже краешком не затронули того, что может быть найдено в этом древнем порту. Может быть, поглощенный джунглями город был столицей галактической империи, как считает Эш? У них нет времени проверять это. Да, когда-нибудь они вернутся. Люди с его планеты будут искать, гадать, узнавать и учиться. А потом, спустя какое-то время, снова поднимется город – может быть, на его родной планете, город – сокровищница знаний, полученных со звезд. Пройдет время, и этот город тоже умрет. И представитель какой-нибудь еще не родившейся расы придет исследовать его... и гадать... Тревис уснул.
Проснулся он внезапно, с ощущением необходимости торопиться. Над головой заработала внутренняя связь.
– Все готово, – послышался усталый голос Ренфри. Должно быть, техник работал всю ночь.
– Все готово.
Есть еще время сказать "нет" этому безумному плану, предпочесть известную опасность неизвестной. Тревис ощутил прилив страха и уперся руками в края койки, приподнимая тело. Нужно остановить Ренфри, они не должны подниматься в космос.
Но потом он снова лег, заставляя себя застегнуть ремни, плотно сжал губы. Пусть Ренфри нажимает нужную кнопку – и побыстрее! Ожидание всегда изматывает. Тревис ощутил знакомую вибрацию, она охватила стены, его тело. Теперь возврата нет. Тревис закрыл глаза и постарался расслабиться.
– Взлет прошел благополучно?
– Пока все хорошо, – ответил другой голос в коммуникаторе.
Тревис открыл глаза и подумал, привыкнет ли он когда-нибудь к неудобствам взлета. Он уже забыл за те несколько дней, что они провели на поверхности, что значит быть брошенным в небо, за атмосферу и тяготение. Но пока лента сработала, и они благополучно взлетели.
Полет их продолжался, и наконец все облегченно вздохнули. Надежда на будущее окрепла.
– Если мы просто повторяем полет, – задумчиво заметил Эш вечером пятого дня, – то завтра должны сесть на пустынной планете.
– Лучше было бы пропустить эту остановку, – заметил Тревис. Эта пустыня и ее ночные обитатели вызывали в нем отвращение, как ничто иное во всем их фантастическом путешествии.
– Я думаю... – Росс взглянул на вращающееся пилотское кресло, в котором Ренфри проводил все время, когда не спал. – Мы заправлялись на пути вперед. Предположим... только предположим, что запасы горючего кончились.
Ренфри улыбнулся, улыбка его напоминала оскал черепа, кожа плотно обтянула кости лица. Он сардонически показал большим пальцев вниз – жест поражения.
– Тогда все, приятель. Будем надеяться, что наше везение превзойдет все пределы растяжимости.
На этот раз они опустились в пустынном порту рано утром, когда великолепные огни на горизонте затухали. Взошло солнце, ослепительно ярко отражаясь от поверхности бесконечных песчаных гор.
– Примерно два дня здесь – если мы точно повторим образец.
Ждать два дня в корабле, не будучи уверенными, что он снова взлетит! При этой мысли Тревис беспокойно заерзал. И призрак, вызванный Россом, не покидал их в тесной каюте.
– Пройдемся? – Росс, должно быть, тоже ощущал это – желание быть занятым, отогнать навязчивые страхи.
– Для этого нет особых причин, – спокойно возразил Эш. – Выглянем наружу – днем. Но я думаю, особенно смотреть не на что.
Надев шлемы, они раскрыли внешний люк. Осмотрели просторы, где рисунок дюн постоянно меняется под ветром, но никаких других изменений с их предыдущего посещения не произошло. Загадочные закрытые здания по-прежнему прижимались к земле. В них ни следа жизни.
– Что они здесь делали? – руки Росса беспокойно двигались по краю люка. – Ведь должна же быть какая-то причина для этой остановки. И почему те же существа – люди, животные, не знаю – на другой планете, в здании с крышей-воронкой?
– Может, там они изгнанники? – спросил Эш. – Это их родная планета, а на других они служили, но их вовремя не отозвали. Или здесь они изгнанники, а там дома? Наверно, мы никогда не получим ответа на эти вопросы, – он задумчиво разглядывал приземистое здание за ползучими дюнами. – Они, должно быть, живут под землей, а это здание накрывает вход. Может, и на той планете они живут под землей. Когда-то они здесь обслуживали корабли, работали на станции.
– А потом, – медленно сказал Тревис, – корабли перестали прилетать.
– Кораблей больше не было. Должно быть, целое поколение ждало, надеялось увидеть корабли, быть отозванными. Потом они либо погрузились в апатию и застой, либо сознательно начали приспосабливаться к окружению.
– А результат в конечном счете один и тот же, – заметил Росс. – Не думаю, чтобы они очень отличались от тех, в здании с воронкой. А там у них лучший мир для адаптации.
– Подождите! – Тревис внимательно разглядывал местность. Ему показалось, что что-то изменилось по сравнению с тем, что было несколько недель назад. – Вот это возвышение слева, было ли оно в прошлый раз?
Росс и Эш наклонились вперед, глядя на конец здания, куда он указывал.
– Ты прав, это что-то новое, – подтвердил наконец Росс. – И не думаю, чтобы этот выступ был из камня, как все остальное.
Блок, так странно оказавшийся на конце крыши здания, не мерцал металлическим блеском на солнце. Но и не был тусклым, как камень. В нем было что-то, напоминающее обсидиан или стекло. Насколько они могли видеть, это не вход. Назначение этого выступа – такая же загадка, как и многие другие в этой древней головоломке.
Но так оставалось недолго. Последовало действие, которого наблюдатели из корабля не ожидали. Они видели лучи, которые защищали крышу здания от нападения. Теперь они стали свидетелями применения другого оружия, установленного, по-видимому, строителями этого здания.
Что, как хлыстом, щелкнуло о борт корабля? Огненный луч? Поток энергии? Сила, которую земляне не могли ни назвать, ни вообразить?
Тревис знал только, что его швырнуло в глубь корабля, во внутренний люк, и Эш и Росс упали вместе с ним. Тела их прижало к металлической стене, воздух вырвался из легких, мир потемнел.
Тревис лежал на полу, пытаясь вдохнуть, грудь сжимало болью. Перед его помутившимся взором оказалось продолговатое пустое пространство – и еще мучительная боль в теле, сознание, что это пространство нужно закрыть, иначе гибель.
Он вцепился в тело, лежавшее у него на коленях, с трудом выбрался из-под его тяжести и пополз к открытому люку. В ушах звенело, голова наполнялась этим звоном, кружилась. Потом он снова увидел блеск солнца и песка.
Вначале он решил, что у него галлюцинации: то, что он видит, не может быть реальностью. Ветра нет, но снизу, с невидимой поверхности непосредственно под шаром, поднимается песок, тонкими, но устойчивыми струями, закрывает шар. Песчаная завеса поднимается вертикально, а ветра никакого нет! Невероятно, этого не может быть, но это происходит у него на глазах.
Он приподнялся, закрыл дверь и отрезал песчаную стену, яркий свет солнца, картину, которой не может быть. И в то время, как руки его ощупью закрывали зажимы люка, боль начала стихать. Он снова может дышать, легкие свободно расширяются. Он повернулся к остальным двоим.
Их налитые кровью посиневшие лица заставили его действовать быстро. Он рывком посадил обоих у стены. Первыми раскрылись голубые глаза Эша.
– Что... – он слабо произнес только это одно слово, а Тревис уже занялся Россом.
