Ознакомительная версия.
Лона отставила чашку и подошла к провидице.
– Тебе не показалось, – зашептала ей та, – что с этой записью уже что-то не так?
– Что именно?
– Не знаю. Что-то. Это дело не дает мне покоя. Я с самого начала не могу ничего увидеть наверняка. Еще после первого нападения я пыталась построить прогноз, но… Ничего не видно! Даже после обряда. Я и на кладбище ходила. И к посольству после пожара. И эльфа того видела, когда он еще был жив. Никакой защиты, но он совершенно непроницаемый. Я и Галлу не вижу. Совсем. И все это мне не нравится. Что-то здесь явно не так.
Когда подобные сомнения выказывает глава отделения прорицателей, стоит отнестись к ее словам серьезно.
– Вы говорили тэру Марко?
– Да. И ему, и этому азгарскому дознавателю. Мы даже запись просматривали вместе, но так и не разобрались. А ты точно ничего не заметила?
– Нет, – передернула плечами иллюзионистка.
– Старею, наверное, – вздохнула провидица, разворачиваясь к сидящим за столом коллегам. – Мара, милая, у тебя нет лекарства от тяжких старческих дум?
– Есть, – улыбнулась целительница. – Но его я держу для себя. А вам, моя дорогая, нужно другое средство. Гират, ты не принесешь тэсс Дэвине своей настойки? Гира-ат!
– Да, что? – встрепенулся рассеянный полуэльф. – Настойки? Конечно, сейчас.
– А что это с нашим мальчиком? – спросила Гейнра, когда травник вышел из комнаты. – Он, часом, не приболел?
– Знаете, – Мара покосилась на закрытую дверь, – Гират ничего не говорит, но мне кажется, он тяжело переживает эти события. Когда ребят похитили, он так сокрушался, что не был тогда в школе и ничем не сумел помочь. А после поджога посольства несколько дней ходил как неживой.
– Да, я помню, – поморщилась Лона. – На него смотреть было страшно.
– Эльфийская кровь, – заключил тэр Багур. – За своих переживает…
– Кто здесь переживает? – Гират вернулся, держа в руке бутылку из темного стекла.
– Гейнра переживает, что Эвил еще не вернулся, – наскоро соврал наставник водников. – Со следующей длани начинаются летние курсы, а его все еще нет.
– Не волнуйтесь, тэсс Гейнра, – повернулся к молодой наставнице полуэльф, – тэр Эвил успеет вовремя. А для вас у меня есть замечательное средство от тревог.
Он откупорил бутылку, и Багур, принюхавшись, первым подставил чашку, предварительно испарив из нее остатки чая.
Галла
Я больше не стану плакать, солнце мое. Сегодня я пролила столько слез, сколько у иных не случалось за целую жизнь. Сначала в школе, когда смотрела, как тает в огне пожара твоя жизнь. Потом по дороге. После – здесь, на нашей полянке, куда свернула, чтобы не заявляться домой с красными глазами и распухшим носом. Приехала сюда и разрыдалась еще сильнее, увидев, как вымахала трава на утоптанном когда-то пятачке. Но я больше не стану плакать, любимый.
А траву можно снова вытоптать.
Я вынула меч. Сняла, чтобы не мешал, пояс с ножнами.
«Только руку не сильно отводи, теряешь время и открываешься во время замаха. А когда выпад делаешь, немного отклоняйся назад и в сторону…»
Я помню, родной. Я все сделаю правильно.
Свистит по воздуху меч. Сталь клинка отбивает яркие лучи света, и скачут по нашей полянке десятки солнечных зайчиков. Топчут вместе со мной противную траву, что разрослась здесь, словно на неухоженной могиле. А завтра я опять приду, и послезавтра…
– Этот танец тяжело танцевать одной.
Я развернулась на голос, выставив вперед меч. В тени дерева стояла лафия.
– Говорю, этот танец тяжело танцевать одной, чародейка.
– Одной вообще тяжело.
– Я знаю, что случилось с твоим эльфом. Мне жаль.
– Жаль, что так и не затащила его в кусты?
– Нет. Просто жаль. Мне нравилось приходить сюда и смотреть на вас, вон оттуда. – Она указала на густую крону высокого клена. – Это было красиво.
Я почувствовала, как вспыхнули щеки.
– Очень красиво, – повторила лафия, растягивая слова. – Вы светились. Даже когда всего лишь танцевали с этими железками.
– Я сейчас тебя этой железкой ткну, нежить беспардонная!
– Ну и ткни, если легче станет. Меч у тебя, поди, не серебряный.
Уходить она не собиралась.
– Что тебе от меня надо? – Я опустила оружие.
– Ничего. Живу я теперь здесь, к таким, как ты, поближе.
– Это с какой еще радости?
– Не от радости, – шмыгнула носом майла. – Опасно в лесу стало. Темных много появилось. Ты скажи своим, чародейка, это же по их части, темные-то. Пусть прогонят их. Тогда и я назад в чащу переберусь.
Сказав это, она зайцем сиганула за ближайший куст, только листочки вздрогнули.
Да, видать, не только у меня проблемы – весь мир непонятно куда катится, раз уж лесная нежить стала рядом с магами селиться.
Я подняла с травы пояс и направилась к тому месту, где оставила Яшку. Слезы высохли, с лица сошли пятна, и можно было возвращаться домой.
– Теть Гал, а ты чего с той стороны едешь? – удивился Ласси.
– В лесу была, гостинец тебе везу. – Я раскрыла ладонь, на которой лежали четыре ягодки.
– Клубника? А почему маленькая такая?
– Глупышка! – щелкнула я племянничка по носу. – Это земляника. Первая. Скоро ее в лесу видимо-невидимо будет, мы с тобой тогда полную корзину наберем.
– Вкусно. – Лайс-младший разом отправил в рот всю мою добычу. – Только мало. А я домик делаю для котенка. Мама читает, а к папе дядька какой-то странный приехал.
– Странный? – насторожилась я.
– Очень странный. Папа ему говорит: это мой сын. А он сразу: а хвост у него есть?
Отбой тревоги. Лишь один известный мне человек настолько озабочен наличием у членов семейства Эн-Ферро этой выдающейся во всех смыслах части тела.
– Здравствуй, идущий.
– Здравствуй, открывающая.
На столе стоит бутылка и два стакана.
– Присядешь с нами?
– Нет. Вы простите, устала…
Во-первых, пить я все равно не буду. А во-вторых, лишь пару часов назад я поклялась никогда больше не плакать и, если задержусь на этих скупых поминках, могу не сдержать обещания.
Брайт Клари проследил за тем, как наполняется его стакан, и поднял глаза на карда.
– На ней ожерелье Левины.
– Как видишь.
– Если бы я знал тогда, что все так серьезно, то придумал бы что-нибудь, чтобы ты остался и, может…
– Хочешь внести свое имя в длинный список виновных в его смерти? – поморщился Лайс.
– Я разве еще не в нем?
Выпили. Помолчали.
– Ты потому не появлялся? – нарушил тишину маг. – Боялся, что на тебя сорвусь?
– Боялся, – признался Брайт. – Да и Марега велел тебя до поры не трогать, а ему никак сам герцог приказал. Видно, тэр Катара и себя в тот список определил – как ни крути, но за безопасность посольства он лично отвечал. И маги наши сплоховали, дело до конца не довели, колдуна того не поймали.
– Я и говорю, без тебя виноватых хватает. Так что зря боялся. К тому же мне не до разборок было.
Налили. Выпили. Помолчали.
– А она как?
– Уже лучше.
– Ты знал, что они с Илом?..
– Нет. Все, как ты говорил: в лагере смены долгие, за сестренкой следить некогда.
– Я не про то говорил. А он ей ожерелье отдал. Знаешь, я и не думал, что он его кому-нибудь отдаст. Столько лет эти сказки слушал. Все слушали, и все не верили. Он ведь таким был…
– Каким? – Эн-Ферро сжал кулаки, а в глазах промелькнула угроза.
– Мальчишкой. Вечным мальчишкой, как для меня. Помнишь, как мы впервые столкнулись? Я молодым был, он молодым был, и ты нас, сопляков, всю дорогу уму-разуму учил. А в этот раз встретились? Ты – все такой же умник, я – уже почитай старик, и он – как был мальчишкой, так им и остался, и воспитывать тебе его было еще лет двести, не меньше.
– Все дети когда-нибудь взрослеют, Брайт. К тому же не настолько ты его знал, чтоб так говорить. Где ты с ним пересекался? На Навгасе, когда он в ралли участвовал, а ты на его победу ставки делал, и после вы выигрыш делили? Или на Ино, где вы на пару тот бордель разгромили? А я с ним войну на Раване прошел. Мы на Каэлере сиротский дом после пожара отстраивали и малышню выхаживали. Мы на Леве в Кироти караван из Виссала вели. Я тебе о нем столько рассказать могу, что и длани на этот рассказ не хватит. А ты говоришь, мальчишка!
Налили. Выпили. Помолчали.
– Ты прости, если я в чем неправ, Лайс. Ты его лучше знал – тебе и судить.
– Лучше, да не так хорошо, как хотелось бы, – вздохнул кард. – И в сказки про ожерелье я тоже не верил.
Налили.
– Сынишка у тебя хороший, – решил сменить тему тэр Клари. – Никто в Сопределье и не слышал, что у нашего проводника наследник имеется, иначе мигом бы эту весть по всем мирам разнесли. Где ты его только прятал?
– Я не прятал. Он с матерью на Юули жил, в колонии. А сейчас мир на карантин закрыли, вот я их и вытащил, а то еще лет пять не увидел бы.
Выпили.
– Странная штука этот карантин, – нахмурился Брайт. – На всех станциях шумят. Шесть миров закрыли. А к чему?
Ознакомительная версия.
