Ознакомительная версия.
– Или так, – с неохотой кивнул Сумрак.
Люди, по его мнению, заслуживали отмщения.
– И идти им теперь некуда, – сказал кто-то рядом. – Разве что в соседних деревнях примут, народ тут вроде незлобивый.
Главное, что живы, думал Лар. А добро – дело наживное. И компенсация из казны вроде бы должна быть. А мертвым уже все равно.
– Все, – возвратилась к нему Галла.
За последние годы Иоллар научился различать ее настроение, понимал, когда жена уставала или ослабевала, используя силу, но сейчас усталость в ее глазах была совсем другой.
– Домой хочу, – призналась чародейка. – Не могу…
Она кивнула туда, где лежали трупы, над которыми подвывали теперь женщины и взахлеб ревели дети. Эту сторону войны им приходилось видеть нечасто, и гнетущее впечатление оставалось на долгие дни.
– Посмотрите ребеночка, тэсс, – всхлипнула какая-то женщина, протягивая крохотный сверток. – Посмотрите…
Лар увидел, как жена отвернулась и зажмурилась, словно от боли.
– Дьери?
– Я видела, – ответила она шепотом. – Ребенок, месяца два. Но целитель ему не поможет. Переломы, внутреннее кровотечение… И тень Омсты – он уже отмечен смертью. Я не всесильна, Ил. Могу только забрать боль.
Просившая о помощи женщина поняла ответ без слов, положила свою ношу на траву и села рядом, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону, негромко причитая. Сумрак заглянул в лицо малютки: закопченные щечки, застывшие глаза, беззубый ротик открыт, и из него с присвистом вырывается неровное дыхание.
А вокруг уже собирались люди. Умирающий младенец вдруг стал сосредоточением всеобщего горя.
– Валда-плотника дите, дышит еще…
– А старшой тамочки, с отцом рядом лежит. Вчера только прибегал, с Рэмкой моим одного года пацаненок – семь осенью было бы…
– И эта, стало быть, за браткой…
– Так дышит же!
Люди смотрели на стоявшую рядом чародейку, ту самую, о которой столько слышали, и не могли понять, отчего она ничего не сделает. И она сделала – отодвинула причитающих женщин и наклонилась над младенцем. Он и правда еще дышал: Омста не спешила забрать того, кого уже отметила своей рукой.
– Ил, пойдем со мной. – Галла осторожно взяла на руки ребенка и предупредила зашумевших селян: – Ждите тут.
– Что ты задумала? – тихо спросил Сумрак у жены.
– Узнаешь. Марега еще не отправил пленных? Забери одного – помоложе и посильнее. И пусть Брайт поставит людей, чтоб за нами не ходили.
– Ты же сказала…
– Сказала. Но есть еще один шанс. Жизнь за жизнь.
Одной рукой она аккуратно поддерживала неподвижный сверток, вторая уже тянулась к мешочку на поясе. Сумрак поежился. Не Лар Сумрак, а Сумрак Изначальный, переживший тысячи перерождений, чувствовал темную силу каменного ножа.
– Милая, может быть… – Он не любил, когда она пользовалась тиз’заром – коварное оружие отбирало ее силу.
– Ты же слышал, та женщина потеряла мужа и старшего сына. Этот ребенок – все, что у нее осталось. Нужно попробовать. Приведи человека.
Крепкий рослый парень испуганно вздрогнул, когда мужчина в темной маске указал на него пальцем.
– Остальные ваши, капитан.
Когда он привел пленника к жене, показалось, что в этом уже нет нужды: лежавший на земле ребенок не дышал.
– Он еще жив, – успокоила Галла. – Я его усыпила, но времени мало.
Мельком взглянула на имперского солдата: без злости, без ненависти – не как на человека, как на вещь, пособие для работы. Ей так легче, понял Лар. Самому ему было безразлично: враги не вызывали жалости. Если бы их приговорили к смерти, он без лишних сомнений привел бы этот приговор в исполнение. Но с Галлой иначе. Она могла убивать в бою, поддавшись ярости или намеренно подстегивая ее в себе, но не умела отрешиться от этого, ей недоставало хладнокровия, равнодушия.
И именно поэтому она стояла сейчас на коленях посреди недавно убранного крестьянского огорода, на пятачке утоптанной земли, и в спешке, дорожа каждой секундой, вычерчивала какие-то руны и линии. Жизнь за жизнь. Жизнь врага за жизнь чужого ребенка.
– Он должен был уже умереть, – словно сама себе сказала магичка. – Но Неизбежная медлит. Не думаю, что это совпадение.
Линии на земле засветились, и Сумрак непроизвольно отступил: льдисто-голубой, цвет смерти. Что-то и пленник – испуганно огляделся и, пользуясь тем, что его никто не держит, вдруг побежал. Со скрученными за спиной руками это было непросто, и через двадцать гиаров человек оступился на перекопанных грядках и упал. Не говоря ни слова, Иоллар пошел следом и приволок его назад.
– Развяжи его, – велела Галла, и Лар вызвал меч.
Мужчина растерянно потер затекшие от веревки руки и вдруг застыл.
– Пора.
Имперца подняло над землей, а он не издал ни звука. Воля его была подавлена чарами, но в глазах метался страх. Поведя рукой, Галла перевернула его в воздухе на спину, сначала растянув в струнку, а после заставив раскинуть в стороны руки и развести ноги. Теперь его поза повторяла мерцающую голубым пятиконечную звезду. Следующими пассами чародейка разорвала в клочья одежду жертвы, и обнаженное тело медленно опустилось на рисунок. Не глядя в живые, испуганные глаза, некромантка наклонилась над ним и короткими резкими движениями ножа начертила на волосатом животе такую же звезду. Сняла пальцем каплю выступившей крови и мазнула по покрытому испариной лбу.
Оставив имперца, она подошла к ребенку и бережно развернула грязные пеленки.
– Девочка…
Иоллара передернуло. Маленькое тельце было перемазано испражнениями. Ножка посинела, правая ручка неестественно вывернута, а слабо раздувающаяся грудь – сплошной синяк. Уже чудо, что получивший такие травмы младенец не умер сразу же. Магичка, что-то нашептывая, погладила редкие волосики в том месте, где пульсировал незакрывшийся родничок. Прикрыв глаза, ощупала тело, вправила выбитое плечо и прижала рукой сломанное бедро, пробежала пальцами по ребрам. Ребенок, наверное, всего этого не чувствовал, глазки были закрыты, и казалось, малышка спит. Галла подняла ее и положила на кровавый узор на животе мужчины.
– Я не знаю, как это будет, – сказала она мужу. – Лучше не смотри.
Но Сумрак смотрел. Видел, как жена срезала по пряди волос с висков жертвы и тут же сожгла их в своей ладони. Смешала пепел с кровью человека и размазала по груди и по лицу ребенка. Немного помедлив, сделала на запястье девочки крошечный надрез и ее кровью нарисовала на щеках солдата какие-то знаки. Память одного из далеких предков, жившая в Иолларе, напомнила древний шаманский обряд Сумрачного края, когда жертвенное животное мазали кровью больного, чтобы пришедшая за орком смерть обманулась и забрала коня вместо хозяина – все в мирах повторяется.
Теперь Лар ожидал, что Галла перережет человеку горло – он видел, что сейчас она сможет, но женщина отступила от жертвенника. Девочка вдруг открыла глаза и мелко затряслась всем телом. Через секунду малышку уже ломало, а изо рта пошла кровавая пена. Будь здесь ее мать, наверняка бросилась бы к своему дитю, но подготовившая обряд чародейка только подняла нож и прочертила в воздухе волнистую линию. Воздух ответил дрожью. Отозвалась земля. Судороги ребенка оборвались вместе с дыханием.
Не получилось? Но нет – ритуал продолжался. Импровизированный алтарь затянуло туманом, от раскинутых в стороны конечностей мужчины и от его головы к младенцу потянулись щупальца бурого дыма. Они сошлись над вздувшимся животиком и разом, все пять, впились в бледную кожу в одной точке. Девочка снова вздрогнула, но в этот раз не сама – забился в конвульсиях человек под ней. Рисунок на земле вспыхнул холодной голубизной, а протянувшиеся от имперца к ребенку потоки силы окрасились в кроваво-красный.
Иоллар глядел на неподвижно лежащего ребенка, но ему уже не казалось, что малышка мертва. Сначала стал бледнеть синяк на сломанной ножке, и Сумрак отметил, какой вдруг тонкой и морщинистой сделалась кожа имперского карателя. Когда к испачканным кровавым пеплом щечкам вернулся румянец, он перевел взгляд на лицо мужчины и отшатнулся – теперь это был глубокий старик: нос и скулы заострились, лоб рассекли широкие морщины. Поседели и истончились еще минуту назад густые и темные волосы, а во взгляде уже не было страха, только боль и безысходность. Еще минута – и нос человека ввалился, растрескались и лопнули сухие губы, обнажая кровоточащие десна, с век сползла кожа, и выпучившиеся глазные яблоки в мгновение иссохли, оставив на голом черепе зияющие пустотой провалы.
Жизнь оставила это тело, ручейки силы, по которым она перетекла в ребенка, иссякли, и высохшая мумия, бывшая недавно живым и здоровым мужчиной, рассыпалась прахом. Вслед за сопровождавшим это тихим хлопком раздался детский плач.
– Жизнь за жизнь, – произнесла Галла. – Убийца за жертву. Думаю, это справедливый обмен.
Неизвестно, сколько собственных сил она вложила в обряд, но Лар заметил, что ее немного шатает.
Ознакомительная версия.
