В полете, прежде чем умереть, слышу смешок со стороны зрителей.
Теперь вообще по земле стелюсь – глаза заслонила красная пелена ярости и ненависти – вижу, как мимо летят убийственные заклинания, а за миг до удара в колыхнувшуюся землю взмываю в воздух. Уже в прыжке изворачиваюсь дугой, чувствуя, как полыхнуло мимо потоком воздуха. Приземлившись, срываюсь с места – она уже рядом. И как будто на стеклянную стену натыкаюсь, отлетая от нее вверх тормашками. Прежде чем меня убивает, слышу громкий смех.
– Стоять! – останавливает меня пронзительный крик Лейлы, – кто смеется?! Кому-то смешно? Еще кто взбзднет еще раз, будет завтра целый день от этого бегать, ясно, инвалиды?!
– Успокоился! – увидев мое состояние, рявкнула чародейка, подняв руку. – Успокоился? – через несколько секунд уже тише переспросила она и кивнула: – Это хорошо. Сейчас слетаешь на пляж и будешь там до вечера наслаждаться смертью. Мой тебе совет, – покачала головой чародейка, – не показывай там того, что здесь исполнил. Понял?
– Понял, – голос у меня хриплый, будто чужой.
– Вали тогда, раз понял, – кивнула Лейла, чуть дернув рукой. И сразу передо мной портал открылся. – Стой! – вдруг остановила меня чародейка. – Вещи снимай. Да не косись так, сумку можешь себе оставить.
Не удостоив меня даже кивком, Лейла развернулась и пошла в сторону сгрудившихся в центре поляны чародеек. И пришибленно выглядящего Седрика.
– Поняли? – уже на ходу начала говорить им Лейла. – Вы ни…
Ничего не умеете, ничего не можете, ничего не стоите – примерный смысл был таков.
– Какого, спрашивается, ты, олень, обратно побежал? – уткнулся указующий перст в Седрика. – Перед тобой хил стоит! Убей ее, а потом уже думай, что делать! Если хоть что-то в голове есть! А вы, курицы? Почему на месте замерли?! Видите же, на вас этот отморозок бежит, убивать вас сейчас будет! Если целкости нет ни одной в пассиве – первую уже просрали, вторую еще не приобрели, так хоть по сторонам разбегитесь – пока первая пищит, у второй хоть время будет! Почему скачком в сторону ни одна не ушла?! Это что здесь было за… так, – прервалась вдруг Лейла на полуслове и резко обернулась в мою сторону, спросив тихим, но ничего хорошего не сулящим тоном: – Ты еще здесь?
Стоило шагнуть в портал, как оказался на пляже. Красиво здесь – нависающие над белым песком пальмы, лазурь моря, тихий шелест волн… Что-то мне это совсем не нравится. Чувствую, что сейчас задница какая-то будет.
– Наконец-то, – раздался позади недовольный голос, и тут же меня перекрутило, заморозило и разорвало несколькими ледяными стрелами.
Заскрипел открываемый люк, и в камеру ворвалась полоска света. Но ни лестница не упала, ни привычный уже насмешливый голос не послышался.
Зато дохнуло ароматами солнечного луга – неожиданно в камере появилась Лейла, просто спрыгнув вниз.
– Хм, – покачала она головой, брезгливо осматриваясь, – да, простенько, по-спартански. Только не прибрано, – кивнула она на истончившийся труп зомби в углу.
Не отвечая, я поднялся, исподлобья смотря на чародейку.
– Характеристики открой, – подошла ко мне Лейла. – Так, – покачала головой она, всматриваясь, – с выносливостью понятно, с ловкостью тоже. Дух и интеллект?
Говорить с ней не хотелось. Да и в глаза чародейке я старался не смотреть – очень хотелось сейчас сломать ее тонкую шею. Поэтому просто вывел меню с системными сообщениями и, быстро промотав, открыл еще два – которые появлялись при увеличении духа и интеллекта.
– Ясно, – кивнула Лейла и взмахнула рукой.
Тут же прямо в камере открылось окно портала.
– Я помню про конфетки, дружок, – кивнула мне чародейка, делая шаг к подернутой пеленой поверхности, за которой виднелся темный коридор в коричневых тонах древесной отделки стен.
– Стойте! – вырвалось у меня, и я даже шаг следом за ней сделал.
– Что? – взметнула брови чародейка, остановившись.
– Не надо… конфеток, – я говорил, опустив голову, стараясь не смотреть ей в лицо. Но взгляд уперся в обтянутые платьем линии бедер, пришлось вообще в сторону глаза отвести. – Не надо конфеток, скажите, пожалуйста, где я? – спросил я наконец.
– Ты в аду, – недоуменно пожала плечами Лейла.
– Это понятно, но… это же виртуальность, да? Где мое тело, почему я сюда попал? И за что? – подняв глаза, поймал я ее взгляд.
– Так тебе на оглашении приговора не сказали? – поинтересовалась чародейка, переступив с ноги на ногу, демонстрируя нетерпение.
– На каком оглашении приговора? – чуть не сорвался я на крик, но сдержался, с усилием. – Я помню, как с работы пришел и в магазин вышел, а дальше темнота камеры! Ответьте, прошу вас!
– Мда… – покачала головой Лейла с озадаченным видом, и повторила: – мда…
Полминуты стояла тишина. Магичка молчала, а я, затаив дыхание, ждал ее ответа.
– То есть, тебя приговорили, решение огласили и сразу в длительное погружение, без карантина и обследований, скорее всего, – после паузы заговорила чародейка тихо, будто сама с собой, смотря в пространство. – Ну, дебилы… – покачала головой она, пождав губы, и шагнула в портал.
– Эй! – я протянул руку к тому месту, где только что захлопнулось окно сумрачной пелены.
Вот стерва… Сложно сказать, что ли, было?
* * *
– Эй, говно! На выход!
Голос застал меня врасплох – люк после пришествия чародейки уже с полчаса как открытым был.
Шутник, однако – лестницы-то не упало.
Блеснуло, и я оказался размазан фаршем по стене.
– Ты не понял, говно?! На выход!
Снова резануло воздух, и вновь я на полу камеры возродился. Похоже, этот мудак какое-то заклинание выучил, теперь оттопыривается.
– Ты совсем тугой?
Поднявшись, я коротко глянул вверх и сразу опустил голову.
– Хуле смотришь? С лестницей каждый дурак может!
Где, интересно, таких людей берут? Обычные на первый взгляд, а копнешь поглубже и… да мы с этим уродом, может, даже в одном магазине продукты покупали. Там он нормальный, кассиру «спасибо» говорит, а тут…
Вскоре надсмотрщик устал стебаться и лесенка все же упала.
Хотя «спасибо» кассиру он, может, и не говорит. Быдло упоротое.
На удивление, прибежал на построение я не последним. В группе было пополнение – смуглый парнишка, невысокий. Первый день, видимо, и тормозил он нещадно – даже хуже меня недавнего.
Теперь и я смог прочувствовать всю ту любовь к новичкам, которую питают старожилы, когда приходится раз за разом умирать от удушья.
У священного круга ярости, когда мы там оказались через час примерно, разбились на пары. И как-то так получилось, что новенький оказался в паре с Крокодилом, а мне напарника не досталось.
– Мальвина, тебя никто не выбрал, – покачал головой Нортег, говоря делано-печально, и поцокал языком, – беда-беда… И правильно, что не выбрал. Слышите, мрази! У нас завелся крысеныш! Представляете – Мальвина завалил своего соседа по камере и молчит об этом, как будто так и надо! Что, сучонок, – резко повернулся ко мне Нортег, – язык отрубили?!
Я стоял молча, не шевелясь. Лишь взор потупив, вздохнул медленно, стараясь успокоиться.
– Давай, Мальвина, в болото звездуй. К вечеру свои доспехи просранные не достанешь – буду зол. Арш! Стой!
Это у них родственное? Или приобретенное? С места я рванул буквально, но тут же уперся ногами в землю, пытаясь затормозить.
– Из камеры бегать, – проговорил Нортег и конец фразы его я домысливал – тут же прилетел хлесткий удар, отправивший меня возрождаться.
Люк был открыт. Лестница прислонена – и это отлично. Вылетев на улицу, я коротко осмотрелся, не поднимая головы – научился уже. И надсмотрщика рядом нет – вообще прекрасно!
Бах! Удар, резкая боль, всполох серой бесконечности, и я вновь на полу камеры.
Это что такое было?
Поднявшись, вновь полез по лестнице, но вылетев на поверхность, припустил сразу бегом. Опять грохот, резкий удар в спину, но сейчас, прежде чем умереть, успел увидеть языки пламени вокруг.
Что за фигня такая?
Оказалось все просто.
Каждый раз, когда я появлялся из своей норы, по мне начинали стрелять с башен крепости. Летели в основном ледяные и огненные стрелы. Маги в меткости упражняются?
Кстати, я даже догадываюсь, кто им намекнул на такую возможность.
Умение чародеев черной цитадели было даже не на порядок, а на несколько порядков выше умения магичек, с которыми я встретился вчера. Ни разу даже метров на сто не отбежал от ведущей в мою камеру дырки в земле. Но, надо сказать, маленьких файерболов и ледяных стрел не летело – по мне пуляли, как из пушки по воробью. Вот только по воробью, который пока летать не научился.
Через час беготни, почти в отчаянии, ошарашенный количеством смертей и невозможностью спрятаться от заклинаний, я просто остался в камере. Как оказалось, зря – снаружи что-то загрохотало и через некоторое время в камере появилось что-то типа шаровой молнии.
