У двери стоял человек, тоже словно вышедший из фильма о конце цивилизации. Он напоминал слона, одетого в драную брезентовую куртку. Шею он замотал шарфом неопределенного цвета, а поверх шарфа на кожаном шнуре висела лупа. Человек был лыс, как слон, и сер, как слон, от покрывающей его лицо пыли. Наверное, он никогда в жизни не умывался.
— Здравствуйте, — тихонько сказала я.
Мастер Феликс окинул меня равнодушным взглядом. Похоже, ни приветливостью, ни разговорчивостью он не отличался.
— Цацки для меха, Ходок? Рано что-то. Три дня назад делать зарядку.
— Да вы же знаете, что на нашей стороне мехи недолго живут. Батарея села, мастер. Вот… — с этими словами Майк положил на стол маленькую металлическую коробочку с торчащими из нее проводками. Наверное, принес ее в кармане. На металле были вытравлены знаки, похожие на руны, и уже знакомый мне стилизованный глаз со Звездой Хаоса в нем. Я вздрогнула.
Мастер Феликс издал вздох, достойный кита. Смахнул «цацку» в деревянный ящичек, а с полки, висящей над столом, достал другую, точно такую же коробочку. Я невольно проследила взглядом за его рукой и едва не вскрикнула: на полке в ряд сидели голубиные чучела! Они одинаково смотрели на лампочку немигающими оранжевыми глазами, грудки у них были одинаково вскрыты, только вместо кожи и плоти под перьями блестел металл. Голуби-киборги?! Я перевела взгляд на стол: среди железяк валялся дохлый голубь с такой же металлической пластиной на грудке, только еще не закрепленной. Что он делает с птицами, этот Феликс? Чем, к лешему, эти люди вообще здесь занимаются?
— Слово Управления ты знать, — буркнул мастер Феликс. — Плата где?..
— Вилор заплатит, он в курсе.
— Иди тогда. Я работать. Много.
Майк, не прощаясь, вышел, я — следом за ним. Жаль, недолго пришлось погреться…
— И что дальше? — спросила я. В голове вертелись сотни вопросов, но я не могла внятно сформулировать ни одного. С черного неба на меня издевательски пялилась белая луна.
— Дальше — домой, — спокойно ответил Майк. — Ничего сейчас не спрашивай, я потом все объясню. Ты как, идти-то в состоянии?
Я кивнула. Болели мышцы, и немного саднила шея — наверное, этот чокнутый все-таки поцарапал меня своим ножом. При одной мысли о том, что мы снова встретим охранников-мутантов и что снова придется пройти мимо Вилора, ноги у меня начинали подгибаться.
— Не бойся, нас пропустят, — сказал Майк, словно угадав, о чем я думаю. — Охрана нас запомнила. А Вилор, он без необходимости ножом не размахивает.
— А… Да?!
— Ну да. Это была своего рода проверка на вшивость, как мы с тобой себя поведем. Если бы его в самом деле что-то насторожило, поверь, нас бы сейчас уже в ближайшем рву закопали.
Меня передернуло. Майк заметил это, взял меня под руку и пошел быстрее.
Он оказался прав. В караулке, как я про себя назвала бревенчатый домик возле лабиринта, народу стало значительно меньше. Вилор тоже куда-то ушел, но, как и обещал, оставил для Светланы Аркадьевны послание в заклеенном самодельном конверте. Майк спокойно забрал его, мы спустились в лабиринт, на этот раз безо всяких сопровождающих. Майк остановился у входа.
— Сейчас… — пробормотал он. И снова, как недавно — и словно очень давно, — достал из кармана маленький нож. Но палец на этот раз уколол себе. — Из-за этой дурной работы все пальцы в шрамах, — пожаловался он, брызгая кровью на темную стену. — Все думаю, что будет, когда нетронутая кожа кончится…
В ответ на его слова стена слегка дрогнула и обернулась уже знакомой, неуловимо движущейся и очень плотной дымкой.
Обратно мы вернулись гораздо быстрее — или мне так показалось.
— Местные зовут ту сторону Аррет, — сказал Майк, когда звон в ушах утих, а дымка стала рассеиваться. — Мир у них, конечно, паршивый, но свободы в нем намного больше, чем у нас. Ты не смотри, что страшно, на деле ограничений на Аррете мало. Каждый делает, что хочет. А главное — можно найти выход туда… ну, где сферы-миры и настоящая магия. Можно путешествовать хоть всю жизнь и всегда по новым местам, представляешь? Это тебе не наш шарик…
Я покорно кивнула. Кроме тошноты на меня навалилась жуткая усталость. День был очень длинный, напряженный и такой необычный, какого у меня ни разу в жизни не случалось. Я даже не сразу поняла, что мы окончательно вернулись — на нашей стороне уже стемнело. Байкеры почти все разъехались. Остались только несколько человек с Кварцем во главе — они разложили костерок невдалеке от каменного круга, попивали пиво и жарили сосиски, нанизывая их на палочки. От запаха жареных сосисок мне стало еще хуже — ела я черт знает когда.
Увидев нас, байкеры зааплодировали, но к лабиринту подошел только Кварц. Я подумала, что он наверняка пришел с этого самого… Аррета. Там бы он был на месте с этой своей нечеловеческой внешностью.
— Майк, я хочу домой, — простонала я, оседая на траву. — Так что, к лешему, все это значит?
— Завтра объясню, а то ты уже на ногах не держишься, — отмахнулся братец, помогая мне подняться. — Сейчас я тебя отвезу. Как рука, кстати?
Порез на пальце уже затянулся, только розовая полоска напоминала о том, что он там недавно был. Быстро как…
— Ну что, увидела другой мир? Не кривись, ты просто еще не осознала, что это такое. Подожди, я тебе еще не то покажу…
— Учти, никуда я больше не пойду, — простонала я. — Ходить никуда не стану, как ты там наобещал… Уеду завтра же. Выкручивайся как знаешь!
Майк загадочно усмехнулся.
А потом принялся прилаживать полученную от мастера Феликса коробочку на крепление, установленное на бензобаке Вжика.
Рейнгард, 18 июня и триста лет назад
Говорят, один из Новых Богов, Хедин, носит прозвище Познавший Тьму.
Не знаю точно, какую тьму познал он, а я в полной мере познакомился с самой страшной из всех темных материй — с той Тьмой, что внутри. Из нее нет выхода. В ней теряется все: время, свет, краски, мысли, движение, память… Да. Даже память.
Я не знаю до сих пор, сколько я пребывал во Тьме Внутренней. Могу только догадываться, исходя из того, что впоследствии рассказывали мне люди о переменах, произошедших во внешнем мире. А времени прошло много… Мне страшно даже подумать, сколько. Сейчас, находясь в плену, я не перестаю действовать. Я строю планы, я вербую людей, они приходят ко мне, чтобы получить воздаяние за свое усердие или нерадивость. Они боятся меня, они исполняют мои планы. Но до сих пор, стоит мне оказаться в одиночестве, — я начинаю вспоминать. Перебираю воспоминания, как гальку на морском берегу. Ведь по сути дела, у меня больше ничего нет…
Тогда, сотни лет назад, из Тьмы Внутренней меня вернули знакомые голоса. Точнее, один голос, эхом отдававшийся в голове.
«Кто здесь? Схарм, Лероннэ, Рейнгард?! Кто меня слышит? Ответьте! Киршстиф! Не молчите, ради Хаоса!»
Голос был очень, очень знакомый… Я еще не осознал себя полностью, но уже искал ему определение. Ну да. Кали. На грани истерики. И сразу вслед за именем пришло воспоминание о горячей чернокожей деве…
«Я здесь», — ответил я, правда, получилось не сразу. Я бы, может, вообще не отвечал, но ее испуганные вопли стали меня раздражать.
«Рейнгард! Великий Хаос! Ты здесь!»
Рейнгард. Это я — Рейнгард. Тьма Внутренняя отступала, и, хотя я по-прежнему ни зги не видел вокруг себя, сознание стало постепенно возвращаться.
«И я здесь», — откликнулся откуда-то издалека глубокий голос с едва заметной ехидцей.
Киршстиф, с усилием вспомнил я. И сразу понял: он давно уже слушает истерику Кали, но ответить соизволил только сейчас. Была у него в характере скрытая жестокость, даже по отношению к своим. Гоблин, одно слово…
«И ты здесь! О Великий Хаос! Как же я испугалась! Я думала, вы все умерли!»
«Ты вопишь на все Упорядоченное», — заметил другой, раздраженный голос.
Схарм. Такое ощущение, что он где-то рядом, ближе других…
«А где Юрорд? Где остальные?»
Повисло молчание, а потом далекий голос Киршстифа ответил:
«Мы не знаем. Мы просыпаемся не одновременно. Может быть, другие просто пока не подали вести о себе. Похоже, я очнулся первым».
В его голосе промелькнуло самодовольство. Гоблина хлебом не корми, дай лишний раз показать превосходство над человеком.
Я по-прежнему оставался слеп и беспомощен, я утерял все чувства, включая ощущение своего тела. Только голоса, звучащие в голове, не давали мне соскользнуть обратно во Тьму Внутреннюю.
«Я ничего не вижу», — сказал я мысленно.
Схарм расхохотался.
«Какие же мы все одинаковые! Каждый, кто приходит в себя, ищет окружающий мир. Увы! Утешься, Рейнгард, мы все в одном положении. Единственное, чем ты можешь себе помочь, — это поработать магическим зрением. Да еще иллюзию пространства создай для себя».
