Ознакомительная версия.
– Не понимаю, зачем тебе вообще выносить вопрос на правление, – сказала она. – Решил бы все сам. Ты ведь не нуждался в одобрении других, когда затеял эту продажу?
Что-то в сказанном ею звучало резковато, но я слишком сильно наслаждался массажем, чтобы сконцентрировать на этом внимание.
– Я не продажу сам затеял, а обсуждение предложений по этому поводу. Окончательное решение продавать или не продавать и какое из предложений принять, если вообще принимать какое-то, будет вынесено правлением.
– Тогда пусть оно и решает, ты-то зачем себя изводишь?
Я уже знал, что она скажет дальше. Заведет старую песню «Ты слишком много работаешь». Я слышал ее от всех довольно часто, сам бы запросто спел ее по памяти.
– Потому что я действительно хочу протолкнуть разумное предложение. – Я отстранился от нее. – Хочу выслушать все возражения и быть уверенным, что мои доводы понятны.
Банни обошла стол и, поколебавшись, плюхнулась в кресло.
– Отлично, тогда прорепетируй. Скажи мне, если ты, как говоришь, не против предварительного обсуждения, почему ты так жаждешь продать «Веселый дом»?
Я встал и принялся расхаживать по кабинету, теребя нижнюю губу и приводя в порядок свои мысли.
– Официально я считаю это необходимым по двум причинам. Во-первых, новизна заведения очень скоро должна спасть, и когда это произойдет, спадут и толпы… а следовательно, и доходы. Продать его станет труднее, чем сейчас, когда это место еще такое бойкое. Во-вторых, успех нашего заведения обязательно породит кучу подражателей. Судя по всему, что я слышал на одном из «деловых обедов», уже есть несколько планов построить или переделать близлежащие отели в казино. Это, само собой, расширит рынок услуг и собьет нам цену, если мы вовремя не примем меры.
Банни внимательно слушала. Когда я закончил, она кивнула.
– А неофициально?
– Прости?
– Ты сказал, «официально, и т. д., и т. п.». Это подразумевает, что есть еще причины, тобой не упомянутые.
Вот тут-то я и понял, насколько устал. Подобная оговорка может дорого обойтись в неподходящем обществе. И все же Банни была моей доверенной секретаршей. Если уж даже ей я не могу довериться, то плохи мои дела.
– Неофициально я делаю это ради Ааза.
– Ааза?
– Совершенно верно. Помнишь его? Моего старого партнера? Ну, когда мы оказывали ту маленькую услугу Квигли, он все подкалывал меня из-за «Веселого дома» – я слышал постоянный поток подковырок по поводу то «я выбрасываю деньги на ветер», то «незачем нам лезть не в свое дело» и много чего еще в том же роде. Не знаю почему, но это казино ему как кость в горле, и если его это обрадует, я избавлюсь от данного заведения без всяких сожалений. Оно не так уж много для меня значит.
Банни выгнула бровь.
– Значит, ты продаешь казино, чтобы обрадовать твоего старого партнера?
– Это самая веская причина, какая приходит мне на ум, – пожал плечами я. – После смерти Гаркина, Банни, он был для меня в одном лице и отцом, и учителем, и тренером, и наставником. Я потерял счет тому, сколько раз он меня спасал, становясь между мной и тем, что мне угрожало. Я ему стольким обязан, что такую малость, как устранить то, что ему досаждает, я проверну не моргнув глазом.
– Ты мог бы подбросить ему задание-другое, – поджала губы Банни. – Возможно, будь он чуть больше занят, у него бы не нашлось времени на мрачные раздумья и поиск изъянов в том, что ты делаешь без его участия.
Я на какую-то секунду задумался, прежде чем засмеяться.
– Ааз выше мелкой ревности, – сказал я, желая убедить в этом скорее себя самого. – Кроме того, я пытаюсь найти ему задание. Просто все дело в том, что извращенцы… то есть изверги… не славятся своей дипломатичностью в обращении с клиентами.
Не желая дальше углубляться в эту тему, я собрал стопку предложений.
– А теперь мне придется еще пару раз просмотреть эти предложения, чтобы как следует в них разобраться.
– Так в чем проблема? Просто выбери самое лучшее и остановись на нем.
Я с горечью поморщился:
– Это не так легко. Они настолько разные, что их сопоставлять все равно что сравнивать яблоки с апельсинами. Один предлагает постоянный процент с прибыли… другой дает высокую покупную цену, но хочет платить в рассрочку… есть целая куча заявок на включение в оплату стоимости отеля акций других предприятий… и не так-то легко решить, какое из предложений действительно самое лучшее.
– Возможно, я сумею помочь, – предложила Банни, протягивая руку к бумагам. – У меня довольно большой опыт по части анализа предложений.
Я опередил ее, положив руку на пачку документов.
– Спасибо за заботу, Банни, но я предпочел бы сделать это сам. Если я намерен оставаться президентом, мне надо больше полагаться на себя, а не на других. Единственный способ научиться справляться самому – это не попадать в зависимость от своего штата сотрудников.
Она медленно убрала руку, ее глаза всматривались в мои, словно она была не уверена, что узнаёт меня. Я сообразил, что она расстроилась, но, перебрав еще раз сказанное мною, не смог найти в своей позиции ничего неверного. Слишком устав, чтобы разбираться с этим именно теперь, я решил сменить тему.
– Раз уж ты здесь, не могла бы ты мне вкратце напомнить, что у нас завтра на повестке дня? Я бы подготовил все, что от меня зависит.
Что бы ни беспокоило ее, все мигом исчезло, едва она вновь стала образцовой секретаршей.
– Единственное срочное дело – выделение группы на сторожевую работу. У клиента ценный груз, и нам нужно стеречь его завтра ночью.
– Сторожить? – нахмурился я. – А разве это не низковато для нашей конторы?
– Я тоже так думала, – сладко улыбнулась она. – Но ты, очевидно, думал иначе, когда подрядил нас на это две недели назад. Услуга одному из твоих партнеров по «деловым обедам». Помнишь?
– Верно. Ну, я думаю, мы можем бросить на это Глипа. Отправь его туда… и вели Нунцио не спускать с него глаз.
– Ладно.
Она направилась было к выходу, но задержалась в дверях.
– Так что насчет Ааза?
Я уже снова начал погружаться в предложения, и мне пришлось с усилием вернуть свое внимание к разговору.
– А что насчет него?
– Ничего. Забудь про мой вопрос.
Да, вне всякого сомнения, с сотрудниками моими определенно происходит что-то странное. Покачав головой, я снова обратился к предложениям.
Когда в разговоре с коллегами из драконьего общества возникает тема домашних любимцев, неизбежно завязывается спор об относительных достоинствах и недостатках людей в качестве оных. Во время таких сборищ я традиционно сохранял почтительное молчание, так как был самым юным из присутствующих и, следовательно, обязанным учиться у старших. Из этого, однако, не следует, будто у меня нет своего мнения по данному вопросу. У меня есть на этот счет множество всяких теорий, и именно по этой причине я ухватился за шанс испытать их на молодом, но дерзком объекте, каким был Скив, когда я впервые с ним столкнулся. Дальше я расскажу… или нет, не буду забегать вперед. Все должно быть по порядку. Я – существо организованное. И между прочим, известное вам по ранее описанным приключениям. Вот, скажем…
– Глип! Поди-ка сюда, парень.
А это Нунцио. Он неорганизованный и невоспитанный. И следовательно, как это часто бывает, когда имеешь дело со Скивом и довольно сомнительной его компанией, я предпочел не обращать на него внимания. Но все же это затрагивает очень интересный вопрос, и мне, вероятно, есть смысл кое-что здесь прояснить, прежде чем продолжать рассказ.
Так вот, для этой сомнительной компании (и для читателей первых книг) я просто Глип. Собственно, так меня сейчас и окликнули. Довольно грубо, должен заметить. Ради удобства я буду продолжать называться для вас этим именем, избавив себя от тяжкой задачи объяснять вам, как произносится мое настоящее имя. Прежде всего вряд ли кому из вас удастся физически воспроизвести необходимые звуки, и никакого моего терпения не хватит, чтобы втолковать что-либо представителям рода людского. К тому же у драконов в обычае называться кличками для таких вот межвидовых эскапад. Это спасает от смущения, когда человеческие хроникеры искажают факты при записях происшествий… и делают это неизменно.
Пусть тех, кто знаком с моим прославленным словарем из одного слова, не удивляет мой связный слог. Причина тому как проста, так и логична. Во-первых, для дракона я все еще очень молод, а голосовые связки у нас полностью развиваются к зрелому возрасту. Разумеется, я вполне могу разговаривать и общаться с представителями моего вида, но для пространного разговора с людьми на их наречии я буду готов лет этак через двести, когда мой голос научится произносить особую комбинацию человеческих звуков и тонов.
Что же касается моего умственного развития, то надо учесть огромную разницу в продолжительности жизни. Человек, проживший сто лет, считается исключительным, в то время как даже тысячелетние драконы не считаются старыми среди друзей и родственников. Перечислять все вытекающие отсюда наши особенности слишком долго, но важно только одно – хотя для дракона я, возможно, и молод, но вполне могу считаться самым старшим среди тех, кто присоединился к Скиву. Конечно, людям далеко до моей породистости и воспитанности, и поэтому они, как правило, не склонны внимать более старым и умудренным опытом представителям своей среды, не говоря уже о том, чтобы чему-нибудь у них учиться.
Ознакомительная версия.
