Ознакомительная версия.
Вопреки опасениям Веттели, маг действовал не хуже опытного лазутчика, его не приходилось ничему учить. И это настораживало – хорошие маги никогда не утруждали себя ползаньем по-пластунски, просто отводили наблюдателям глаза.
Должно быть, маг почувствовал его тревогу, потому что счёл нужным объяснить:
– Не хочу растрачиваться на маскировку, берегу силы. Они мне сегодня ещё понадобятся.
Веттели решил, что это разумно, и больше не беспокоился.
… Страшно, конечно, было. Не так-то легко заставить себя нырнуть в бесплотную, чуть мерцающую черноту, зная, что на самом деле это твёрдый камень, готовый в любое мгновение стать твоей могилой.
– Резвее, парни, – пошипел маг сдавлено. – Долго не удержу. Вперёд!
Ох, страшно!
Веттели шагнул первым, помчался, что есть духу, едва успев притормозить на выходе. чтобы не нарваться на патруль. Но всё было чисто, мятежники верили в неприступность древних стен. Они ещё не знали, на что способна магия Запада. У них была своя магия. Не хуже, но – другая.
Только отскочил в сторону, освобождая дорогу, – посыпались остальные. Успели все, кроме ноги рядового Бакера. Не было ни боли, ни крови, ни стопы ниже сустава. Что было – в темноте не разглядишь.
– И что мне делать теперь? – озадаченно спросил Бакер, щупая культю пальцами.
– Сиди здесь, – бессердечно велел Веттели. – Если обратно пойдём – заберём. Нет – выползай как-нибудь сам. Удачи!
– Слушаюсь, – проворчал Бакер, устраиваясь поудобнее в тени. Кажется, он не был очень расстроен, и уже видел в мыслях родной дом, любимую толстую жену и живого себя на удобном протезе собственного производства. Да-да, по иронии судьбы, семейным делом Бакеров было изготовление протезов на заказ. – Удачи и вам, командир!
…Вот так оно и было. А дальше – ничего особенного. Когда люди спят, уверенные в надёжности своей защиты, их можно перебить даже малым числом, если действовать тихо и точно, не давая опомниться, не позволяя поднять тревогу. Но чести в том мало, и потом становится скверно на душе.
Зато Бакера забрали, живого и довольного, вскоре он отбыл на родину. И ещё побывали внутри предполагаемого вимана – ничего особенного. Множество гулких металлических помещений, изрядно загаженных, заваленных обычным военным барахлом и свежими трупами. Если когда-то здесь и оставалось что-то от древних богов – туземцы давным-давно растащили на амулеты. Жаль…
– Было. Только знаете, господин инспектор, на войне люди иначе смотрели на вещи, поэтому нас называли не головорезами, а защитниками интересов Короны. И я не вполне понимаю, какое отношение это имеет к убийствам в Гринторпе.
– Какое отношение? – неприятно осклабился Поттинджер. – Да самое прямое! Вам ничего не стоит прикончить человека, мистер Веттели. Вы легко могли это сделать. Думаете, я не знаю, каким способом были убиты рядовой Барлоу и капрал Пулл? Ножом в левый глаз – это ведь ваш почерк, не так ли?
А-а! Так вот к чему он вёл! Можно было сразу догадаться.
– Ножом, мистер Поттинджер, именно ножом. Не карандашом, не сапожным шилом. Зачем бы я стал пользоваться всякой подручной дрянью, если у меня в комнате лежит связка отличных метательных ножей?
– Чтобы отвести от себя подозрения, – сыщик за ответом в карман не лез.
Веттели стало смешно.
– Мистер Поттинджер, неужели в воображаете, будто я умею убивать только ножом в глаз? Если бы я хотел отвести подозрения, отчего бы мне, к примеру, не свернуть одному шею, а другому перерезать глотку, чтобы не прослеживалось вообще никакого почерка? И главный вопрос: зачем вообще мне было убивать этих несчастных мальчиков? У всякого преступника, насколько мне известно, должен быть мотив. Разве у меня он есть?
Сыщик уставился на него тяжёлым, мутным взглядом. «Похоже, он не дурак выпить, – решил Веттели. – Пьёт, мучится похмельем и изводит окружающих. Ах, как неприятно!»
– А почему бы и нет, мистер Веттели? Возможно, вы сошли с ума, и начать убивать по привычке. Возможно, способ убийства имеет для вас какое-то ритуальное значение, поэтому вы его не меняете. Не исключена и одержимость: вы из числа тех, кто участвовал в осаде Кафьота. Не знаю, что там было – ваше командование не желает отвечать прямо, но история эта очень дурно пахнет. Одним богам ведомо, кто или что могло вселиться в вас там, в песках. Поэтому на данный момент именно вы являетесь главным подозреваемым, нравится вам это, или нет.
– О, да! – рассмеялся Веттели невесело. – Мне это очень нравится! К сожалению, всё сказанное вами – это не более чем ваши личные домыслы, «на данный момент», как вы выражаетесь, бездоказательные.
Поттинджер ухмыльнулся в ответ.
– Ничего, капитан, доказательства – дело наживное. Доказательства мы найдём.
– Нет, – возразил Веттели устало. – Не найдёте. Потому что Хиксвилла и Мидоуза я не убивал.
– Ну-ну. Поживём – увидим. А пока будьте уж так добры не покидать Гринторп.
– Да, разумеется, инспектор. Я и не собирался.
Конечно, после такого разговора его настроение улучшиться не могло. Снова стали одолевать дурные мысли о мстительных духах, и собственной вине. К счастью, бытовыми неприятностями его переживания больше не отягощались. Но на сердце всё равно было тяжело.
Вечером, как обычно, заглянула Эмили, сразу всё поняла.
– Что, опять плохо? Не кончилась чёрная полоса?
– Не знаю. Наверное, кончилась. Я сегодня ничего не разбивал, ничем не обливался и не учил детей дурному, если ты это имеешь в виду. Но меня очень тревожит одна вещь. Я бы даже сказал, пугает.
– Какая? – Эмили тоже испугалась. Напрасно он её сказал, не надо было. Но отступать уже поздно.
– Знаешь, о чём я подумал? Перед тем, как приехать в Гринторп я убил человека… Только не подумай, этот был преступник, самый мерзкий тип из всех, что носит земля. Я убил его, когда он захватил заложника…
– Милый, – перебила Эмили, – ты не оправдывайся, я прекрасно знаю, что без причины ты не стал бы никого убивать. Переходи к сути.
– Перехожу, – радостно согласился Веттели. – В общем… Я убил его ножом в глаз. Прости, что тебе приходится это слушать. Это так ужасно…
– Берти, я врач, если ты забыл. Мне приходилось иметь дело с трупами, и даже резать их ножом. Так что слушать я могу что угодно. Давай к делу.
– Вот я и говорю – прямо в глаз. Тем же способом совершены все наши убийства. Что если это дух Упыря – того парня, что я убил, у него была кличка «Упырь» – что если его дух не упокоился, а увязался за мной, бродит по Гринторпу, вселяется в окружающих и мстит?
– Кому мстит?
– Мне, разумеется.
– Но он же не тебя убил…тьфу-тьфу, не сглазить.
– Он убивает так, чтобы подумали на меня. Для Поттинджера я главный подозреваемый, он сам сказал. У него нет доказательств, иначе я уже сидел бы вы камере. А оттуда и до виселицы недалеко.
Эмили побледнела.
– Берти, ты говоришь ужасные вещи. С этим надо что-то делать. Как-то изгнать этого твоего Упыря, или хотя бы выяснить точно, он – не он.
– Как же это выяснить, если он мёртв?. С духом-то не побеседуешь… по крайней мере, без специальной подготовки. Может, стоит нанять профессионального мага? Или попросить мисс Брэннстоун?
– Нет! – глаза мисс Фессенден блеснули азартом. – Агату надо ждать до утра, мага вообще пока-а ещё найдёшь да привезёшь. Давай попробуем сами, прямо сейчас.
– Шутишь? – Веттели не верил своим ушам. – Это же не из фламера палить, это высшая магия! Или у вас на медицинских курсах проходили высшую магию?
– Нет, конечно, спасибо! Анатомии с гистологией хватило! Просто есть один лёгкий способ вызвать любого духа, никакой специальной подготовки не надо.
– Правда? – заинтересовался Веттели. – Никогда не слышал. Что за способ?
Эмили назидательно, как настоящая учительница, подняла кверху указательный палец, и объявила торжественно-интригующе:
– Спиритизм!
– Как?
– Спи-ри-тизм. От латинского «spiritus». Неужели и вправду никогда не слышал? Это такое модное увлечение, пришло к нам с континента. Вызов духов с помощью стола.
– Ч… чего? Какого стола?
– Ах, да любого! Желательно не очень тяжёлого. В учительском клубе есть карточный столик, неси скорее, всё покажу, какой смысл объяснять голословно?
– Несу! – Веттели был заинтригован настолько, что согласился бы притащить к себе в комнату не то что лёгкий карточный столик, а даже неприподъёмный разделочный стол из кухни, случись в нём нужда. – А где учительский клуб?
– Берти! Ты третий месяц в Гринторпе, и не знаешь, где учительский клуб?
– Не знаю. Меня как-то не приглашали. Наверное, не видят во мне настоящего учителя, что, кстати, вполне справедливо. Так куда идти?
– Центральное крыло, третий этаж, следующая дверь за архивом. Ключ у меня есть, держи, – она достала из кармашка небольшую связку ключей, и отделила один, не похожий на обычные, с затейливой бородкой.
Ознакомительная версия.
