Ознакомительная версия.
Сарацин подполз к кирпичной ограде в поисках трещины, подходящей для наблюдения. Голову поднимать не хотелось. Тут один довыглядывался! Вон он без башки валяется! Но делать нечего – трусливые в бою гибнут быстрее, тем более в Зоне. Сталкер приподнял голову едва ли на полтора миллиметра, за долю секунды выхватил боевую обстановку, нырнул обратно и осмыслил увиденное. Он сместился к самому краю, где сумерки сгущались, а тень плотно маскировала опытного наблюдателя.
Бой продолжался. Плут стрелял, только теперь чуть дальше и одиночными. Монолитовцы отвечали задорными дружными залпами. Разве что плотность огня у них тоже поубавилась.
Сарацин был весьма мастеровитым снайпером с приличным стажем. Он решил, что если сейчас выберет позицию здесь, на крыше, то его не заметят. Выстрел, скорее всего, выйдет на загляденье! А вот что случится сразу за ним – неведомо. Тут нет окопчика, увернуться и уйти некуда. В ответ приплюснут из гаусса, это как пить дать!
Сарацин поднял голову. Это всегда очень трудный момент. Мерещится, что пуля в лоб прилетит, и все тут! Снайперам об этом иногда даже сны снятся. Но ничего. Справился. Заставил себя! А дальше – легче. Рутина. Работа. Все просто.
Он откинул защитный колпачок с оптики винтореза, выставил прицел на дальность двести метров, удержал оружие горизонтально, аккуратно наклонил, приподнял к глазу, всмотрелся.
– Ух ты! – протянул Сарацин шепотом. – Плутишке можно на груди дырку для ордена ковырять!
В оптический прицел сталкер хорошо рассмотрел на небольшой аллейке, уходящей с центральной площадки немного в сторону, труп монолитовца. Разрешение оптики с избытком позволяло определить, что груда черного метала и останков человека валяется здесь недавно. Экзоскелет ни с чем не перепутаешь. Видимо, Плутишка застал врага врасплох. Егор среди бродяг и раньше славился острым глазом, а теперь, когда он фактически превратился в мутанта, только сама Мама-Зона знала, как умел стрелять этот тип.
Монолитовец лежал без движения и явно был мертв. Черная как нефть лужа крови растеклась далеко вокруг. Гаусс-винтовка валялась здесь же, совсем рядом.
– А вот и второй! – зашептал Сарацин, обнаружив еще одного простреленного противника. – Ну и Плут! Дистанция для простого прицела нелегкая, а этот умелец все равно продырявил парочку ублюдков – кавалер ордена Сутулова хренов! Двух фанатиков уложил! Красава! Получается, что врагов осталось не более пяти. Это многое меняет.
Что характерно, монолитовец был убит в тот момент, когда он находился в укрытии за большим трехтонным мусорным баком и вел прицельный огонь. Таким выстрелом и Сарацин не мог похвастать.
– Вот тебе и Плут! – Снайпер с недоумением нахмурился. – Ну и ну!
Стрельба прекратилась.
Эти моменты вынужденного затишья в бою ни Сарацин, ни Санай не любили. Противник-то рядом, а не стреляет! Значит, что-то происходит, и не исключено, что он сейчас заходит с тыла или с фланга.
Сарацин вжался в стену, пытаясь не запустить блик от прицела. Солнце уже опускалось за горизонт, и случайный низкий лучик мог сослужить дурную службу. Снайпер внимательно всматривался в заводской рельеф. Деталей имелось очень много, они отвлекали. Движения не было. Он пожалел, что Плута с этой позиции не видно, и повел винтовку еще правее. Ящики, чахлые деревья – клены вроде бы. Врага нет. Движения тоже. Время уходит.
«Теперь оно для нас уже практически не имеет особого значения, – подумал Сарацин. – Один хрен уже закат, а мы по-прежнему блокированы боем. Смыться бы, да Плута не бросишь».
Сталкер посмотрел выше, потом левее. Вот они!
Два монолитовца, укрывшись за бетонными нагромождениями, осторожно выглядывали на площадку. Видимо, решили больше не переть как быки. Двое их братьев уже остыли от такой глупости.
– Етит твою!.. – успел выговорить Сарацин, когда еще правее заметил третьего.
Тот как раз повернул свою снайперскую винтовку в сторону центральной проходной и мог заметить шевеления сталкера.
Чужой снайпер смотрел в его сторону, при этом указательный палец врага уютно прижался к спусковому крючку. Сарацин напрягся, волоски на теле встали дыбом. Он полностью отключил мыслительный процесс, перешел на рефлексы. Так в спецшколе учили. Выбрось из головы любые мысли о том, что ты хочешь есть, спать, в туалет, женщину, у тебя болит зуб. В такой ситуации никогда не думай о доме, деньгах, удаче или выпивке. Сарацин даже образов в голове не формировал, создавая в своем черепке подобие дебильного вакуума или предсмертного коллапса. Чуткий, прозорливый разведчик вмиг почувствует врага и среагирует.
Помог Плут – опять шмальнул из автомата. Сарацин видел, как дернулся вражеский снайпер. Нет! Плут в него не попал, наверное, даже и не видел. Просто монолитовец напугался и потому вздрогнул. У Сарацина этот момент запечатлелся в памяти на веки вечные. Такое не часто увидишь! Он понял, что будь ты хоть трижды приспешником «Монолита», полным отморозком «Свободы» или идеалистом «Долга», но жить всегда хочешь. Этот тип, вооруженный по последнему слову аномальной боевой техники, тоже таков. Пусть не по-человечески, совсем не по-людски, но жить ему очень хотелось. Просто смертельно.
Враг принялся рассматривать то место, откуда находчивый Плут открыл огонь. Он сдвинул прицел на дюйм, вот тут и вступил в игру Сарацин. С мыслью о том, что семи смертям не бывать, а одной не миновать, он поймал на стрелочку корпус врага и выстрелил, чтобы ошеломить противника, напугать до диареи. Вторую пулю сталкер спокойно послал ему в глаз. Он и прежде проделывал похожие финты и, между прочим, получал при этом полное душевное удовлетворение. Одним гадом на грешной земле стало меньше, и уже хорошо.
После окончания удачного боевого эпизода Сарацин стесняться не стал. Он рванул к краю крыши, к лестнице, вниз, к Санаю, всеми фибрами души ощущая, что сейчас сюда прилетит заряд из гаусса. Но ничего не случилось. Видимо, противник находился в полном ступоре после яркого и внезапного выступления Сарацина.
Тот скользнул вниз, как по морскому трапу, увидел напряженное лицо Саная, который по-прежнему держал на прицеле единственный выход, и медленно выговорил:
– Если бросят гранату, то нам кранты! Как там? Я слышал, ты развлекался.
– Прикинь, брат! – зашептал довольный Сарацин. – Плут сработал минус два, и у меня минус один. Монолитовцы, по-моему, полные идиоты. Совсем расслабились у себя в четвертом энергоблоке или где они там обитают. Воевать вообще ни хрена не могут.
– Тсс! – тихо ответил напарник. – И одного удачливого лоботряса с перочинным ножиком иногда бывает достаточно. Ты же знаешь. Плута видел?
– Нет. Но слышал. С крыши выход удобный есть. За территорию можем свалить, а Плуту на ПДА скинем, что вышли.
– Вроде бы он свой ПДА не взял в дорогу. – Санай сплюнул. – Ты не помнишь?
– Точно! Вот теперь вспомнил! Все равно пошли через крышу. Две минуты, и мы недосягаемы.
Санай молчал, размышляя о создавшейся тактической обстановке.
– Слушай, – наконец выдал он. – Семь минус три – это четверо. Их осталось именно столько, и, скорее всего, с командиром, обычно самым опытным уродом. Они ведь не отвяжутся, за нами пойдут, а тут идти-то осталось всего ничего. Пара верст до стоянки, там – километр-полтора, и уже до бара вообще рукой подать. Ты предлагаешь в овражках и перелесках с ними воевать? Уж лучше здесь. Да и Плута надо бы найти, а то пропадет он без нас.
Сарацину в голову пришла идея.
Он постучал по рюкзаку и спросил:
– Витенька Анатольевич, вы меня слышите?
Призрак ответил не сразу. Со стороны даже показалось бы, что Сарацин разговаривал с рюкзаком. Это, как вы понимаете, первый признак некоторых опасных заболеваний!
– Товарищ Сарацин! – ответил призрак Петров весьма сухо, слегка обиженным тоном. – Смею уведомить, что я вас прекрасно слышу! Мало того, я даже знаю, как напряженно дышат ваши враги, но вы не расстраивайтесь: они не близко. Двое в четырехстах метрах отсюда и еще пара в двухстах.
Санай услышал призрака, не проронил ни слова и приготовился подниматься по вертикальной лестнице.
Хитрый Сарацин улыбнулся и сказал:
– Витенька Анатольевич, поверьте, я не хотел вас обидеть и нисколько не сомневаюсь в ваших изумительных способностях. Просто желал спросить, не знаете ли вы, где сейчас находится Плут? За решение этой трудной задачи я дам вам ириску, случайно завалявшуюся в моем кармане.
– Правда? Правда? – заголосил Петров. – Ну, это легко. Он в овраге за забором. Давайте конфету.
– Мертвый?! – хором выдохнули напарники.
Им обоим почему-то представилась унылая картина: бездыханное тело Плута, лежащее на дне радиоактивного оврага. Санай увидел, что над проводником склонился его убийца, неведомый командир отряда монолитовцев. Огромный, жестокий и страшный. У Сарацина все проявилось иначе. Будто бы мертвый Плут лежит на спине с открытыми стеклянными глазами и с немым укором смотрит на него.
Ознакомительная версия.
