– Храм Лавры, – ушастик почтительно поклонился.
Мы поднялись по широкому крыльцу, вошли внутрь и оказались в просторном зале. Эльф не ошибся, это действительно был храм. В середине зала, пол которого устилали цветы, возвышалась статуя женщины. Лэй с Роману уставились на нее восхищенными взглядами, да так и застыли. Я немного подождала, надеясь, что друзья очнутся. Но с их лиц не сходили блаженные улыбки, и похоже, ребята не собирались двигаться дальше.
– Вы чего? – осторожно спросила я.
– Отстань, зеленая, мешаешь созерцанию красоты, – отмахнулся эльф.
Я тоже посмотрела на богиню. Мне трудно было оценить красоту человеческой женщины, да еще высеченной из камня. Могу только сказать, что мастер, изваявший статую, постарался на славу. Лицо Лавры, ее улыбка дышали жизнью. Казалось, богиня сейчас заговорит с нами и шагнет с постамента.
– Она прекрасна, – прошептал вор. – О боги, она прекрасна, как… Степной изумруд!
– Степной изумруд – это Мара, – фыркнул ушастик, – Тоже зеленая, и из степи. А Лавра прекрасна как луч весеннего Атика, как сияние росы на рассвете, как песня соловья, как ночь под светом Тиль…
– Как драгоценная жемчужина, – гнул свое Лис, – как бриллиант чистейшей воды, как груда золота…
На этом месте Лэй расхохотался, вновь обретая обычный задор:
– Спасибо хоть не куча. Ладно, к делу. Я ничего особенного не чувствую, если не считать восхищение красотой Лавры. А ты, Мара?
– Тоже ничего, если не считать одной мелочи: гадаю, кто принес в храм все эти цветы? – в тон ему ответила я.
Эльф ахнул, поднял с пола алую розу:
– Совсем свежая. Сорвана не раньше, чем сегодня утром. Как же я сразу не подумал…
– Видно, совсем мозги от восхищения Лаврой потерял.
С этим напутствием я погрузилась в раш-и. Мысленно обследовала храм, обшарила пространство вокруг него. Сформировав из энергии разума длинные, тонкие как волос, плети, прочесала лес.
– Ну как? – с тревогой спросил ушастик, когда я вышла из состояния концентрации.
Я пожала плечами. Вроде бы никого не нашла. Но ведь так не должно быть? Кто-то же сорвал и принес эти мортовы цветочки? Кто-то ухаживал за храмом. Вокруг не было живых существ, но меня все равно не оставляло ощущение присутствия чужого разума. Вроде от него не чувствовалось враждебности, лишь пристальный интерес.
Если у неведомых существ не было физического тела, как они рвали цветы? Силой сознания?
Я не знала, как объяснить Лэю то, что чувствовала, поэтому лишь буркнула:
– Будь внимательнее. Здесь что-то есть…
Выйдя из храма, я обошла его кругом. Никого. Удивленные вор с эльфом следовали за мной по пятам. Мы двинулись дальше, в лес. Прошли с милю, как вдруг Лэй замер, прислушался, потом сделал знак ступать тише.
Некоторое время мы крались между деревьями, и вскоре звуки, которые так насторожили эльфа, стали слышны всем. Совсем рядом, из-за пушистых кустов, раздавался переливчатый женский смех.
Ушастик осторожно раздвинул ветви, нам открылось совсем маленькое, круглое как чан, озерцо, спрятанное в чаще. В нем плескались, перекликаясь мелодичными голосами и пересмеиваясь, удивительные существа.
Это были четыре молодые женщины – тоненькие, хрупкие, словно эльфийки. Их длинные волосы струились по плечам, полосы легкой ткани, заменявшие одежду, едва прикрывали грудь и бедра. Судя по выражениям лиц Роману и Лэя, девушки были красивы.
Две из них сидели на больших камнях, которые нависали над озером. Еще две стояли по колено в воде. Все они оживленно разговаривали, и речь их звучала как птичий щебет.
За спинами женщин трепетали радужные крылья, похожие на стрекозиные. Беловолосая девушка, что стояла в озере, плеснула водой в подруг, сидевших на камнях. Те засмеялись, взмыли над озером, на лету зачерпнув пригоршни воды, и ответили белокурой целым веером брызг. Вскоре все четыре девушки парили в воздухе, хохотали и обливали друг друга. Их одежды намокли и уже не могли скрыть ни одной линии стройных тел.
Физиономии друзей вытянулись, чем-то напомнив мне морды сусликов в период спаривания.
– Кто это? – хриплым шепотом спросил Роману.
– Феи, наверное, – ответил Лэй. – Феи, фейри… какая разница?
– Какие красивые, – завороженно пробормотал вор.
Эльф поддержал его неразборчивым бормотанием. Я еще немного подождала, надеясь, что в их головах все же возобладает здравый смысл. Но не дождалась и сердито спросила:
– А вам ничего не кажется странным? Я одна это замечаю?
Странность заключалась не в откровенных одеждах, не в птичьих голосах и даже не в сверкающих крыльях. Девушки были… полупрозрачными. Если присмотреться, сквозь них можно было разглядеть очертания деревьев. К тому же, существа двигались так легко, словно их тела ничего не весили.
Лэй первым сбросил наваждение:
– Призраки? Не похоже… те не могут вступать в контакт с физическими предметами. А девчонки вон какие брызги подняли. Да и цветы как-то рвут.
– Может, духи? – предположила я. – Духи острова, например.
– Вы о чем вообще? – недоуменно спросил Роману. – Мара, я понимаю, зависть, все такое… но зачем же таких милых девушек обзывать призраками и духами?
– Видимо, люди не замечают эфемерности этих существ, – сказал ушастик. – Или дело в том, что Лис неспособен чувствовать магию. Нет, Мара, вряд ли это духи. Те невидимы, совершенно бестелесны, а если являются смертным, то в виде тумана или дымки. Я остановился бы на феях. Самые подходящие жрицы для богини любви.
От этих нежных существ не исходило никакой угрозы, но мне почему-то стало тревожно за моряков. Я предложила:
– Пойдемте обратно.
Лэй кивнул. Лис собрался было протестовать, но передумал. Мы отступили от кустов, однако поздно.
– Приветствую вас, гости! – прощебетали сверху.
Задрав головы, мы увидели фею, которая безмятежно парила в воздухе.
– Сестры, сестры! Летите сюда! – пропела она, и вскоре вокруг нас закружились все четыре девушки.
– Вблизи они еще прекраснее, – сказал ушастик.
Но голос друга звучал бесстрастно. Лэй просто отметил очевидный факт. А вот Роману явно был очарован феями. Особенно одной – смуглой, темноволосой, с глазами синими как васильки.
Язык, на котором щебетали девушки, не был нам знаком. Но мы странным образом понимали все, что они говорили. Смысл слов как будто сразу проникал в сознание.
Феи, кажется, очень обрадовались нашему появлению.
– Странники, странники, милые странники, – выпевали они птичьими голосами. – Ступайте к нам, милые странники, присядьте на мягкий мох, отдохните в тени деревьев…
Они плясали в воздухе, манили, зазывали нас в уютные гроты. Лис как зачарованный двинулся за ними. Мы с Лэем переглянулись и отправились следом. Надо же было понять, что за существа встретились нам на пути.
Феи вели себя вполне благопристойно. Они действительно усадили нас на теплые камни возле озера и вручили по букету лесных цветов. У белокурой девушки вдруг оказался в руках музыкальный инструмент, похожий на маленькую арфу. Она ударила по струнам, извлекая из них нежную мелодию, остальные феи взлетели и понеслись в причудливом танце над водной гладью, сплетаясь как тени, извиваясь, как язычки пламени.
– Красиво, – холодно процедил эльф.
– Восхитительно… – шептал вор, не сводя горящего взгляда с черноволосой девушки, – сказочно, невозможно…
Танец кончился, феи уселись на камнях, завели протяжную песню. Роману, открыв рот, внимал их птичьим трелям, а Лэй, кажется, начинал скучать и злиться.
– Закончится когда-нибудь этот концерт фейского народного творчества? – пробормотал он, когда смуглянка взяла особенно высокую ноту.
– Они просто хотят быть гостеприимными, – заступилась я за прозрачных девушек.
Ушастик покачал головой:
– Не нравится мне все это. Напоминает старые эльфийские сказки о фейри. Те тоже заманивают путников, а потом похищают и пожирают их плоть.
– Да ты посмотри на них! – рассмеялась я. – Они сами-то почти бесплотные, куда им кого-то пожирать.
– А фейри вообще крошечные, – уперся Лэй. – Но это не мешает им обгладывать путников до костей.
Хоть я старалась не поддаваться приступу подозрительности, охватившему Лэя, на душе становилось все тяжелее. Что-то действительно было не так.
– Ладно, хватит, – эльф решительно поднялся. – Спасибо за представление, уважаемые хозяйки. Нам пора.
– Куда же, куда вы, милые странники? – всполошились феи. – Останьтесь…
Они подплыли к нам, принялись виться вокруг, нашептывая ласковые речи, упрашивая остаться. Одна из девушек дотронулась рукой до моего лица. Это прикосновение было легким как пушинка, почти неосязаемым, но почему-то мне стало неприятно. Я отмахнулась от сущности, как от навязчивого комара – невесомая феечка отлетела ярдов на тридцать и больше не рискнула ко мне приблизиться.
Девицы вскоре поняли, что ни их таланты, ни прелести на меня не действуют, и сосредоточили внимание на парнях. Но, как ни крутились они возле Лэя – не сумели тронуть холодную эльфийскую душу. Натянув на физиономию вежливую улыбку, мальчишка двинулся прочь от озера. Белобрысая сущность увязалась было за ним, но под угрозой огненного шара прекратила преследование.
