Финеас кивнул. Морщины на его лбу слегка разгладились.
– Забавные эти сидские холмы. Снаружи ничего приметного, но если с нужным словом подойти, так открываются.
– Только для тех, кого фейри сами захотели пустить.
– Да это понятно. Слушай, меня завтра в пригород по делу отрядили. Поехали со мной? Работенка отчетливо пахнет жареным, в одиночку могу и не управиться. Не вечно же тебе здесь киснуть.
Маг усмехнулся.
– Не вечно. Съездим, отчего ж нет.
– Вот и славно, а то на тебя в последние дни взглянуть было страшно, ты уж прости.
Ухмылка Финеаса растянулась еще шире.
– Не переживай, еще успеешь соскучиться по тихому, безобидному мастеру Юрато.
Идрис хлопнул его по плечу, а варягова кружка вознеслась вверх, приветствуя возвращение мага.
Следующие два месяца промелькнули как сон. Финеас вместе с серыми чародеями, рекрутированными князем по случаю войны, погрузился в подготовку «колдовских» полков галльских войск. Собрали все записи, все рассказы о слугах Хаоса и их волшбе, которые смогли разыскать, призвали тех колдунов, кто так или иначе состоял на службе у правителей, наняли новых боевых чародеев, начали готовить чародеев обычных. Свободного времени у Финеаса теперь не имелось вовсе. Разъезды, тренировки, Идрис с его орденом… Однако внакладе он не остался – князь Лютеции и окрестных земель, поскрипев зубами, все же выписал темному магу содержание из казны.
Донесения приходили разные. Радостных было мало. Две армии Хессанора объединились, подчинив себе Богемию и Моравию. Часть войск охраняла уже захваченные земли, вторая, не решившись атаковать викингов и германские племена, двинулась на восток. К началу марта она достигла земель русичей…
* * *
– И этот вонючий шатер, и рожи твоих орков, и пустоголовые маги, которые не могут восстановить алтарь, – мне все это надоело!
Хессанор пожал могучими плечами:
– Через несколько дней вступим в Белз, ты сможешь занять любой дом, который тебе понравится.
– Мне не нужен дом, мне нужно место для жертвоприношений. Пусть слабое, но накрепко привязанное к Хаосу. И я, бездна вас поглоти, не могу сейчас создать его сам! Эти твари высосали из меня почти все силы.
В глазах, полных черного огня, искрились молнии, волнистая борода, столь ухоженная прежде, нещадно растрепалась. Зафир метался по походному шатру из угла в угол, свирепея с каждой минутой.
После бегства из храма чародей не мешкая отправился в стан к Хессанору, рассчитывая войти с ним в Моравию второй раз уже в сопровождении войска. Даже если хединиты обосновались там, их лишь малая горстка, против армии они – ничто. Капище снова будет в руках Зафира, и он начнет жертвенный ритуал. Но колдуна поджидало жестокое разочарование. Алтарь, на который он возлагал столько надежд, лежал в руинах. Дарнар и Юргнорд выли от отчаяния, впору было взвыть и самому Зафиру. Он велел людям Хессанора и выжившим в недавней битве жрецам вырубить в скалах, укрывающих тюрьму «богов», подходящий камень, а узникам сферы – сплести свою волшбу с новым алтарем.
Подумаешь, сущий пустяк. Принеси пару жертв, объедини энергию плененных хаоситов и страсть жреческих воззваний – и алтарь, хоть и не такой крепкий, как прежний, будет готов пожирать кровь и отдавать колдунам мощь и власть. Но нет! Все она, эльфийская магия. Земля на мили вокруг до сих пор несла отпечаток ее эманаций, не обузданных Хаосом. Пробиваться сквозь них оказалось делом нелегким. Зафир трижды проклял тот день, когда впервые увидел Перворожденную и захотел воспользоваться ее могуществом.
Нужно было ждать или воздвигать жертвенник совсем в другом месте, которое еще предстояло найти, ибо связь с Заточенными богами устанавливалась отнюдь не везде. Мешали залежи магических кристаллов, когда-то добываемых в Моравии гномами, но самое главное – чародейские преграды, устроенные после разрушения первого храма орденом Хедина, или, как его еще называли, орденом Равновесия. Это Ракотово отребье не сумело отыскать темницу хаоситов, но на всякий случай разбросало всюду свои щупальца.
Однако оставаться в Моравии дольше чародей не рискнул, предпочел спрятаться под крылом Хессанора, пока не найдет способ вернуть былую силу. От чего и передвигался теперь вместе с ним и его полками.
Лишенные ресниц веки Хессанора опустились, прикрывая глаза, цветущие апрельским небом, но утратившие его тепло.
– Значит, тот служка пришел не зря.
– Какой еще служка?
– Из моравского храма. Расспроси его. Он сказал, что несколько месяцев назад верховный жрец дал ему поручение к последователям Хаоса в Богемии. Он возвратился совсем недавно, нашел алтарь разрушенным и поспешил к брату Заточенных богов с поклоном и важными известиями. Мне доложили о нем только что. Маги подтвердили – он наш верный аколит.
Зафир нахмурился, сел.
– Пусть приведут сюда, – распорядился он.
Щуплый сутулящийся мужчина с острым носом и дрожащими руками вошел в шатер и немедленно пал ниц перед Зафиром.
– Встань, – велел чародей. – Можешь говорить.
Мужчина поднялся, но было видно, что его так и тянет бухнуться обратно на колени. Ноги тряслись, взгляд не отрывался от пола.
– О великий! Выражаю скорбь о гибели твоего преданного раба и моего господина Тибора. А еще пе-передаю то, что мне было поручено.
От волнения у него пересохло горло, пришлось невежливо откашляться.
– В Богемии, – продолжил он, запинаясь, – живут ревностные служители Заточенных богов. Они поддерживали твоих братьев, великий, пока не был воссоздан наш храм, и все годы после. Тайный лесной алтарь возле Праги давал богам необходимую пищу…
Зафир подался вперед, сжимая подлокотники маленького дорожного кресла.
– Что ты сказал?!
От неожиданности служка икнул и едва не рухнул к ногам чародея. Заранее подготовленная речь развалилась, как не укрытая от ветра скирда.
– Не-необходимую пищу. Я, когда… когда вернулся, смотрю, нашего алтаря нет… а у них – есть. Мы… мы могли бы продолжить служение там. Временно. Жрецы велели принести эту весть тебе, о великий.
Он все-таки не выдержал и упал, стукаясь лбом о дощатый настил, застеленный ковром. Чернобородый колдун поднялся, поманил к себе бритоголового воина.
– Прикажи собрать всех магов, что у тебя в распоряжении. Мне надо быстро попасть в… как ее, Хаос вездесущий… Прагу. А ты, – обратился он к распростертому мужчине, – им поможешь.
Ездить верхом Зафир не любил. Как и всякая другая зависимость от живых смертных существ, перемещение в седле его раздражало. Но иногда без лошадей было не обойтись. Путь от пражских пригородов в глухую чащу оказался не близок; брандеец отправился туда с утра, с четырьмя сопровождающими. Двое – обычные люди, третий – местный жрец Заточенных богов. Половину его лица покрывали шрамы, оставленные когда-то огнем, левый глаз заслоняла широкая повязка. Четвертый был магом. На вид не старше сорока, однако истинный возраст, скорее всего, превышал видимость лет на двадцать. Маг сохранил и стройную, прямую фигуру, и крепкие руки; коротко стриженные волосы едва тронула седина. Одеждой ему служила не мантия, а городской костюм: серые штаны, темно-оливковый колет, сапоги дорогой выделки и недлинный, отороченный мехом плащ с прорезями для рук. Смотрел чародей жестко, цепко и очень тяжело. В этой четверке он, безусловно, являлся самым опасным.
До места добрались, когда солнце коснулось горизонта. В отличие от северных территорий русичей, где до сих пор лежал глубокий снег, тут весь день в воздухе ощущалось весеннее тепло. На деревьях проклюнулись крохотные почки, а первоцветы усеивали луга в предгорьях и на равнинах.
Но поляна, на которой возвышался серый камень в половину человеческого роста высотой и в полтора – длиной, была мертвой. Ни единой травинки на плотно утоптанной, несмотря на мартовские дожди, земле. Почти идеальный круг сосен, чьи стволы изъедены суровым дыханием Хаоса, а в центре – вожделенный алтарь. Не столь мощный, как в храме, но сегодня для целей Зафира его достаточно, а после в этот камень вложат так много, что его сила увеличится в сотни раз.
Те, кому предстояло напитать черного колдуна, две жалкие фигурки, избитые и связанные, валялись у ног охраняющих. Небольшая кавалькада, состоящая из людей и орков, прибыла минут на двадцать раньше и ожидала появления высоких гостей. Голоса Юргнорда и Дарнара звучали здесь гораздо глуше, чем в Моравии, но все собравшиеся уловили их повеление. Едва Зафир сошел с коня, перед ним склонились и жрецы, и простые посвященные.
– Начинайте! – Он нетерпеливо махнул рукой, и каждый человек и нечеловек в готовящемся спектакле занялся своим делом.
Кто-то запалил факелы, устанавливая их по кругу, кто-то начал положенный обряд, кто-то направился к двум пленникам. И опять – никакого пения, никаких долгих церемоний. Молчание, треск огня, дымные язычки, взмывающие в вечернее небо, и ритуальные ножи в руках служителей. Единственный слышимый звук – крик первой жертвы, но и тот длился всего миг. Ладонь верховного жреца поймала вопль и исторгла вместе с отходящей душой.
