– Эй вы! Куда подевались? Идите же сюда, мои котята! Посмотрите, как умеет умирать охотник на лярв!
Свой призыв Багор подкрепил автоматной очередью. Это были его последние слова. Их заглушил топот эсэнэсовских сапог. Гулкий звук удара набитого гранатами вещмешка о пол. Трехсекундная пауза и взрыв, забравший у Федора две его последних жизни.
Глава 27. Повелитель крыс
Марат не помнил, когда закончилась шахта. Не знал, как оказался в длинном коридоре рядом с Верой и Талашом. Голова гудела, глаза слезились, а сердце бешено колотилось о грудную клетку. Какая-то часть взрывной волны досталась и им, но они выбрались. Ценою жизни Багра. Выбрались неизвестно куда и непонятно зачем. Что теперь? Искать другой путь наверх?
Талаш встал. Вербицкий последовал его примеру, помог подняться Вере. Все правильно. Надо идти. Коридоры, какими длинными они не были, имеют свойство заканчиваться. Как ни странно, но приняв вертикальное положение, Марат почувствовал себя значительно лучше. Он шел рядом с Верой мимо запертых дверей каких-то подсобок, вделанных в стены вентиляционных решеток. Флуоресцентные лампы на ребристом потолке ритмично мигали. Наверное, взрыв повредил систему энергопитания. Поворот, еще один. Конец коридора. Талаш остановился перед блестящей, как зеркало металлической дверью. О том, что это дверь можно было догадаться по тонкой, всего в миллиметр линии, где смыкались две створки. Никаких ручек и кнопок. Тупик. Полный абзац.
– Приехали, – буркнул Марат. – Взорвать ее что ли, к чертовой матери?
– Ага. Разнести вдребезги. Вот только чем? Нет больше гранат. Одна надежда…
Прежде чем Вербицкий понял, что собирается сделать Талаш, то направил на дверь ствол «дробыша». По ушам резанул визг рикошетящих пуль. Нулевой эффект. На гладкой поверхности не осталось даже царапины.
В наступившей тишине раздался встревоженный голос Веры:
– Гриша. Куда подевался Антидот?!
– Чет бы побрал вашего Гришу! – Талаш в ярости плюнул на пол. – И какого хрена я согласился взять его с собой!
– Стоп! – воскликнула Вера, оборачиваясь. – Кто-то идет…
Девушка не ошиблась. Из-за поворота появился Бельский. Он хромал сильнее, чем прежде. Лицо его было бледным, как мел, губы тряслись, а рука, волочившая «дробыш» по полу, судорожно подергивалась. Таким Антидота Вербицкий еще не видел. Неужели рыжий пьянчуга мог струсить?
– Нам крышка, – без обиняков объявил Гриша. – Сзади – толпа вооруженных до зубов эсэнэсовцев. Будут здесь через пять минут. Думаю, у нас только один выход… Сдаемся?
– Что?! – рявкнул Талаш, бросаясь к Антидоту. – Ты очумел?!
– Я сидел в исправлаге. Ничего страшного. Выкарабкался. Когда-нибудь мы начнем все сначала…
Талаш влепил Грише звонкую оплеуху. На мгновение Марату показалось, что взгляд Бельского стал осмысленным. Даже больше. В глазах вспыхнули огоньки ярости. Но вот Антидот опустил голову и плаксиво проворчал:
– Хорошо. Я очумел. А ты – нет? У тебя есть какие-то планы? Лбом, что ли прошибешь эту дверь?
– Может и прошибу!
– Ладно, молчу, – Гриша привалился к стене. – Подождем.
Внезапно Антидот исчез в темном провале, невесть как образовавшемся у него за спиной. Послышался шум падающего тела и хриплое ругательство Гриши. Марат сообразил, что стена была фальш-панелью.
Из темноты высунулась костлявая рука. Пальцы согнулись в жесте приглашения.
– Входите и побыстрее, – тихо позвал незнакомец.
– Ага! – с ухмылкой ответил Талаш. – Так мы и вошли. Сначала покажись, а уж потом…
– Я не могу выйти! Электрический свет… Мои глаза от него отвыкли. Я могу ослепнуть.
Талаш осторожно подошел к проему в стене. Марат последовал его примеру. Выглянул из-за плеча. В темной комнатушке, на фоне вьющихся по стене кабелей стоял седобородый, до невозможности худющий старик. На нем был некогда белый, а теперь страшно грязный халат, синие фланелевые брюки и стоптанные туфли неопределенного цвета. Бледное, осунувшееся лицо носило печать бесконечной усталости. Правый угол рта подергивался в нервном тике, а прищуренные, обведенные красноватой каймой глаза слезились. Длинные седые волосы, перехваченные на морщинистом лбу лоскутом ткани, наверное, оторванным от подола халата, безжизненно болтались.
– Да, входите же! – повторил старик. – Я не причиню вам вреда.
– Какой уж там вред! – Талаш прошел в комнатушку и помог подняться все еще не очухавшемуся от падения Грише. – Тебе, отец, поесть сначала надо как следует, а уж потом вред причинять.
Когда вошли Вера и Марат, старик бросился к проему и ловкими движениями задвинул фальш-панель на место. Затем нагнулся и открыл крышку люка в полу.
– Спускайтесь за мной. Там будете в безопасности. Последний пусть закроет крышку.
Не дав никому опомниться для возражений, странный дед юркнул в люк. Талаш пожал плечами и последовал за незнакомцем. Вербицкий пропустил девушку вперед. Когда он опускал крышку, то услышал за стеной топот и голоса. Черные, как и предупреждал Бельский, шли по пятам.
Стальная лестница состояла всего из десятка ступенек. Потом был коридор, как две капли воды похожий на тот, где они недавно были. Проводник открыл одну из дверей – стальную, толщиной сантиметров десять.
– Вот тут я и живу. Проходите.
Комната в десяток квадратных метров освещалась тусклым огоньком нещадно чадящего фитиля, который плавал в наполненной вонючей жидкостью банке, стоявшей прямо на цементном полу. На стенах и потолке специальными кронштейнами крепились трубы и кабеля – вены и артерии энергопитания Великого Октаэдра.
– Садитесь. Стульев у меня, как видите, нет. Даже писать приходится лежа на полу.
Только сейчас Марат рассмотрел две внушительных стопки бумаги и несколько огрызков карандашей, которые лежали рядом с импровизированной лампой.
– А че пишешь, папаша? – поинтересовался Антидот, наклоняясь над рукописями. – Мемуары, что ли?
– Не твоего ума дело! Кто вы такие?
– Мы-то? – от недавней растерянности Гриши не осталось и следа. – Диверсанты. Дестабилы. Может, слыхал?
Старик собирался ответить, но его неожиданным образом прервали. Из-за ажурной решетки, прикрывавшей вентиляционное отверстие, выпрыгнула громадная крыса. Красные, как пылающие уголья глаза уставились на людей.
– Кыш! – брезгливо скривилась Вера. – Прочь отсюда! Терпеть не могу…
– А терпеть придется, – усмехнулся дед. – Крысы – мои единственные друзья. Собеседники, слушатели и… пища. Правда, я поедаю только слабых и больных. Знакомься, Тесла, это – мои гости.
Виляя длинным, голым хвостом, Тесла пересек комнату и уселся у ног хозяина.
– Дрессированная крыса, – девушка с интересом смотрела, как узкая, худая старика гладит грызуна по спине. – Первый раз вижу такое.
– Не просто дрессированная. Это – мутант. Кроме того, в мозг Теслы вживлен специальный чип. Он позволяет мне отдавать крысе простые приказы на телепатическом уровне. Эй, дружок, станцуй-ка нам!
Тесла встал на задние лапы, комично поджал передние и, упираясь хвостом в пол, завертелся вокруг собственной оси. Марат не смог удержаться от смеха.
– Как вам это удалось?
– Вживить чип, хотите спросить вы? Когда-то я проделывал это с легкостью. У меня была лаборатория и куча талантливых помощников. Все закончилось десять лет назад. Дальше – исправлаг и возвращение сюда уже в несколько подпорченном виде. Какое-то время, одурманенный стабилизатором, я продолжал работать на Верховного. Правда, особых достижений добиться уже не смог. Сказались лошадиные дозы стабилизатора. Меня хватило лишь на побег. С тех пор скитаюсь здесь.
– Почему не ушел? – поинтересовался Талаш. – Судя по всему, ты знаешь подвалы Великого Октаэдра как свои пять пальцев.
– Знаю. Но, во-первых, я почти ослеп, а во-вторых, должен кое-кого дождаться.
– Как вас зовут? – звенящим, как натянутая струна голосом спросила Вера. – И кого вы должны дождаться?
Старик встал и приосанился.
– Вы, должно быть, слышали обо мне. Позвольте представиться: профессор Альберт Нисанов!
– Папа! Что они с тобой сделали?! – девушка бросилась к старику и крепко обняла. – Папа… Это же я, твоя Вертенда!
В течение минуты было слышно только хриплое дыхание профессора и всхлипывания Веры. Все словно окаменели не в силах поверить в то, что изобретатель Процессора Времени жив.
Профессор сел, прижал дочь к себе.
– Значит, мои расчеты были верны. Вы пришли. Только почему-то так рано? Сейчас ведь только март. Или я ошибаюсь?
– Июнь, отец. Сегодня – двадцать восьмое.
– О, черт! Я подозревал, что сбился со счета. Надо спешить. Все случится сегодня! Я проведу вас…
Где-то наверху раздался грохот.
– Они там! Вперед! – рявкнул кто-то командным басом. – Брать сволочей живьем!
– Эсэнэсовцы! – Талаш вскочил и заметался по комнате. – Хотел бы я знать, как они так быстро нас находят! На запах идут, что ли? Ох и не нравится мне это!
