Ознакомительная версия.
Вождь любил власть, и она его любила, потому что был справедлив и честен. Но дал-таки слабину, оплошал перед кончиной. То ли нехорошо знал свое чадо, то ли родительская любовь ослепила хворое сердце. Продержался на Посвящении сына стоя, с высоко поднятой головой. Сам надел на преемника серебряную гривну с изображением коршуна. Гордость счастливого отца держала в крепкой щепоти душу и изнуренное тело. А когда все завершилось, рухнул и больше не встал.
Молодой ратаэш поначалу вел войсковое дело справно. Быстро сумел завоевать благоволение Властелина. Выказал отменную удаль: с двумя отрядами отогнал далеко в восточные степи за море вредоносных кочевников. Возвратились со славой, пригнали толпу здоровых рабов. Властелин был доволен, наградил победителя отделанным золотом шлемом…
Прошло полгода, и Гельдияр, к несчастью, приблизил к себе приблудившегося странника-чародея. Роста тот был нездешнего – высоченный и худой, как жердь, глаза будто бездонные трещины в вечных ледниках, и возраст не определишь. Затхлостью и прелой плесенью несло от него, словно из непроветренного погреба. Но волосом не сед, на ноги быстр и белые острые зубы щерятся по-волчьи. Стало быть, не стар.
Никто не знал, в каких краях, расставшись с родною кровью, развязал колдун свою пуповину, что заставляет его неприкаянным перекати-полем бродить по земле. Одни говорили – перс, другие – эллин, третьи склонялись к догадке, что он из людей, живущих в Небесных горах. Странным казалось и то, что на истинном языке чужак болтал ловко и многословно, лишь чуть-чуть запинаясь.
Только из-за войскового лекаря, почтенного Арагора, бывшего другом старого ратаэша, а теперь негласным советником Гельдияра, терпели воины странника. Арагор его и привел.
Занимая большой чин не по годам, заносчивый и самонадеянный Гельдияр не умел вести себя достойно. Чародей крепче веревочных пут околдовал-повязал его тенетами хитрой лести. Вскоре ратаэш так возомнил о себе, что с отрядными стал разговаривать свысока, к служилым обращался сквозь зубы. Кто иной и вовсе не подступись. Завел прислугу сверх обычного – разных стремянных, стольников, мальчишек-разуваек. А еще, приметили воины, начал холить и наряжать свое тело, грех молвить, как девка на выданье. Заказал себе кольчугу с золотыми насечками, шлему под стать, и новый походный шатер. Возил с собой музыкантов, лебяжьи подушки, ковры и благовонные курильницы. Будто не воевать ездил, а отдыхать и развлекаться… Вояки благодарили судьбу за то, что прибрала старого вождя прежде сыновних нелепиц.
Армия продолжала покорять, почти не сражаясь. Броня была крепка, новобранцев своевременно обучали ратному делу. Но при прежнем правлении не случалось такого, чтобы воины притесняли собственный народ. Теперь же слух об их бесчинствах летел впереди испуганной птицей. Пользуясь благосклонностью Властелина, ратаэш добился увеличения пособия военному поселенью. В три раза выросла дань продовольствием, дорогими вещами и изделиями мастеров. Люди возроптали против обременительных поборов, однако, вместо того чтобы пожалеть свой народ, Властелин разрешил ратаэшу наказывать ослушников. У посмевших перечить стали силком угонять скот, забирать последнее. Появились корыстные воины, которым такая обстановка в стране пришлась по нраву…
А Гельдияру все было мало. Поверил посулам перехожего колдуна, позарился на чужую землю, манящую нетронутыми просторами. Так и этак повторял полюбившиеся слова бродяги, что-де темные, полудикие туземцы будут рады покориться истинным людям, сами выгонят навстречу табуны своих шерстистых коньков, откроют полные злата кладовые и ежегодно станут платить повинность, какую затребуешь.
Колдун называл те края Северной Йокуменой. Кто-то в войске вспомнил: эллины похоже величают обитаемые пределы Земли. Значит, странник точно эллин. Ну, то дела не меняло, будь он хоть хвостатый дядька с рогами, все равно было видно – нечего ждать добра. А северная землица Йокуменой и должна прозываться, ведь люди, обитающие в тех местах, известны как йокуды.
Приходили купцы, прознавшие о походе. Только что они возвратились с Йокумены, где на берегу Большой Реки в местности Эрги-Эн проходили торжища. В первый раз ездили и привезли оттуда нарядные украшения из золота и серебра, связки блескучих бобровых и собольих шкур. Там, не ведая о захватнических помыслах ратаэша, дали клятву о мире с йокудами, поэтому отговаривали от вторжения в их земли и совестили Гельдияра. Но никакие доводы не могли заставить его отказаться от задуманного. Напротив, глаза разгорелись, только лишь главный в купеческом походе сказал о золоте и отборной пушной рухляди. Торговец в сердцах хлопнул дверью, чем еще больше раззадорил вождя. Роковые слова понеслись вослед купцу:
– Вы давали клятву, вы ее и держите, а я не давал! По-моему быть!
Тревогу и скверные слухи посеяла ссора, сулящая зло и разор. Торговцы решились отправиться с докладом к Властелину, до которого уже долетали кой-какие вести о воинских безобразиях.
Правитель крепко разгневался на любимца и послал за ним. Но было поздно: Гельдияр с тремя сотнями уже двинулся в Йокумену. Осведомленный о том, что Властелин сердит на него, он полагал, что, вернувшись с роскошной добычей, тотчас же вернет высокое расположение.
Длинная вереница плотов за короткое время доставила по стремительному течению Большой Реки отряды, повозки и коней. Пять туземных поселений, одно за другим, взяли с ходу. Захмелев от скорой удачи, ратаэш думал, что и с другими осложнений не будет. Решил осадить крепость, дугой вытянутую перед широкой долиной. За крепостью скрывалось крупное и богатое поселение. Судя по всему, оно имело свою дружину.
Долгой, конечно, осаде не быть. Так, для острастки только. Вряд ли оборона продержится больше суток. Кто не боится истинных воинов, кто чает против них устоять? Ждали, когда опадет туман, окутавший округу после ночного дождя, и покажется солнце. А пока открыто развели костры на краю широкого поля перед крепостью. Подвесили отсыревшие луки и другое снаряжение поближе к огню. Отпустили коней пастись по лесу у берега Большой Реки, где плавали в заводи привязанные плоты. Кашевар с помощниками уже котелки готовить велели…
Внезапно раздался странный колотушечный бой, словно само эхо без остановки забило в гигантский бубен. «Уруй, уруй, уруй!» – заорали туземцы совсем близко и сбоку, будя горных духов. Горы разнесли вопли по вершинам, с нарастающим рокотом возвратили на поле громовые раскаты, похожие на рычащую песнь исполинского зверя. Ратаэш попытался построить ряды, но любой крик тонул в немыслимом гуле и влажном тумане.
Атака была столь дерзкой и неожиданной, что воины не успели сложиться привычно. Каждый знал свое место в строю, но как разобраться в кромешном мареве, где войско и где ты сам? Да в чужом поле с его выбоинами и буграми! Превосходство было на стороне йокудских витязей. Они перемещались по хорошо знакомой местности на тяжеловатых и низкорослых, но, видно, отлично обученных лошадках.
Победоносное войско впервые терпело поражение. Ох как это оказалось унизительно – ломать в себе всегдашнее величие! Всадники и коней не стали искать, пешие бросались друг к другу. Отряды кое-как собрались в шеренги, сгрудились плечом к плечу, но все равно напоминали скорее растерянную толпу, чем армию завоевателей. Те, что сунулись вперед, дрогнули, встретив вылетевший из тумана рой стрел. Линия опрокинулась и распалась. Остальные смешались, побежали в панике кто куда, рассыпаясь по всему полю.
Здешняя дружина показала, что не лыком шита. Из густой белой мути выныривали и невоенные людишки – зеленые юнцы с охотничьими копьями и длинными ножами, старики с топорами и косами, не уступающие в лютости бойцам. Мелькали свирепые бабы с луками, верхом на ревущих быках! Поверх сплошного гула слышалось, как глухо хряскают вышвырнутые из матовой мглы топоры и трещат древки гилэтских копий, перехваченные и сломанные руками туземцев… И этих рук было много!
Сколько же подлинных сил скрывалось за туманом? Словно живой, он глушил отчаянный зов и предсмертные стоны, обволакивал павших белым саваном, подергивал разум пеленой страха и безнадежности. Туман помогал йокудам так же, как коварное поле, как громовая песнь разъяренных гор… Против захватчиков, наводя на них ужас, ожесточенно сражалась сама долина!
Взбешенный ратаэш бестолково носился по полю на перепуганном скакуне. Породистый конь чудом не переломал еще свои тонкие ноги. За ним, не отступая, следовала лошадь лекаря. Белые одежды Арагора сливались с туманом. Казалось, одна голова его летит по белесому воздуху вслед за темной лошадиной гривой.
– Вперед! – хрипел Гельдияр сорванным голосом, хлеща плетью попадавшие под руку спины ратников.
А куда вперед?.. Вспыхивающие там и сям рукопашные не давали свободно вздохнуть. Воины не помнили такого побоища, чтобы приходилось сражаться почти вслепую, на ощупь. Йокудская дружина теснила походников к береговому лесу.
Ознакомительная версия.
