Ознакомительная версия.
– Какие же это забавы? – невозмутимо возражал Веттели в пятый или шестой раз. – По программе положена стрельба, разве я виноват? – какая именно стрельба была «положена по программе» он благоразумно не уточнял.
Учебный процесс шёл полным ходом…
О своём благом намерении заняться расследованием убийств лично, Веттели вспомнил только в воскресенье, ближе к вечеру. Зато на этот раз подошёл к вопросу серьёзно: вырвал из чьей-то непроверенной тетради двойной лист, и на его развороте принялся вычерчивать таблицу, решив как-то систематизировать старые сведения, прежде чем добывать новые.
Таблиц в итоге получилось целых три, вот как они выглядели:
Последнюю запись Веттели сделал исключительно развлечения ради, на самом деле, он был очень далёк от того, чтобы подозревать поэта всерьёз. Хотя – кто знает? Как говорится, тихие воды глубоки…
Окончив работу, Веттели долго-долго на неё смотрел. И чем дольше смотрел, тем тяжелее становилось у него на душе. Очень неприятная складывалась картина: его собственная персона фигурировала почти в каждой графе! Неудивительно, что Поттинджер назначил главным подозреваемым именно его – инспектора можно было понять. Неизвестный убийца делал всё возможное, чтобы свалить на Веттели свою вину, и у него это очень ловко получалось.
Так ловко, что, в конце концов, он сам начал себя подозревать. Или нет, не себя. Чудовище в себе! То самое, что отразилось в водах той стороны – как он мог о нём забыть? Кто знает, на что оно способно? «В тебе, как минимум, две сущности» – так, кажется, сказала Гвиневра? И Поттинджер том же толковал, только называл иначе – раздвоением личности. А что если полицейский прав, и тёмная тварь из озера в какой-то момент берёт верх над человеческой личностью, заставляет творить чёрные дела и тут же о них забывать? Ведь теоретически, он имел возможность совершить каждое из убийств, не зря каждый раз оказывался поблизости от мест недавнего преступления! Четыре уже совершил, значит, будет и пятое… Что!? – взгляд упал на строчку с датами: 11, 18, 25, 2. Ну, так и есть! Промежуток между убийствами составляет ровно семь дней! И происходят они… – он поискал глазами календарь, – да! Строго по понедельникам!
Значит, завтра будет новое. И никакие «меры безопасности» не помогут! По крайней мере, в том случае, если убийца действительно он. Если же НЕ он…что ж, это очень удобный момент для обзаведения алиби! Свидетель, вот кто ему нужен. Человек, который сможет под присягой подтвердить, что капитан Норберт Реджинальд Веттели всё утро мирно спал в своей постели, а не слонялся по школе невидимкой, убивая ни в чём не повинных детей!
Окрылённый этой мыслью, Веттели помчался к мисс Фессенден, выпалил прямо с порога, позабыв даже поздороваться.
– Эмили! Умоляю! Переночуй сегодня у меня в комнате!
– Это что, непристойное предложение? – рассмеялась та, от неожиданности едва не поперхнувшись какао.
А он как стоял на пороге, так и замер, остолбенев от ужаса. Ноги стали будто ватные, руки задрожали.
Почему он сразу об этом не подумал? Не иначе, боги лишили его разума за грехи! Разве можно предлагать ТАКОЕ девушке, ставшей смыслом его жизни, подвергать смертельной опасности самого любимого на свете человека? Алиби ему захотелось, видите ли! А если преступник всё-таки он? Если его вторая, чудовищная сущность, одержимая жаждой крови, явит себя среди ночи, когда они с Эмили будут один на один? Ладно, если она просто увидит его в облике бледной мертвоглазой твари, хотя и это ни к чему. А если тварь захочет её УБИТЬ, чтобы не ходить далеко?
– Берти, что с тобой? Тебе нехорошо?
– Нет! Хорошо! Всё хорошо, только не вздумай оставаться у меня на ночь! Ни под каким видом, умоляю! Даже если я снова стану просить, – с той твари станется! – не соглашайся! Гони меня прочь. Обещай! Клянись, или я не смогу спокойно жить!
Эмили побледнела.
– Берти, милый, ты меня пугаешь! Немедленно объясни, что происходит! Вот, выпей, а то на тебе лица нет, – в воздухе резко запахло какими-то травами, – и рассказывай.
Он выпил и рассказал всё. О своих недавних умозаключениях и подозрениях, о жуткой твари из отражения, о своих чудовищных сущностях и такхеметском проклятии.
…– Вот видишь! Очень может быть, что Поттинджер прав. Слишком многое в этом деле указывает на меня. Поэтому ты должна держаться от меня подальше. Если с тобой что-то случится, я… – договорить он не смог, предположение оказалось чересчур мучительным и страшным.
Эмили выслушала его в напряжённом молчании, ни разу не перебив. И потом заговорила не сразу. Вид у неё был серьёзный, сосредоточенный, но не испуганный.
– Скажи. Когда тебе впервые стало известно, что ты чу… – тут она осеклась, – …не совсем человек?
– Ещё до Самайна, в октябре! Сначала Гвиневра сказала, что я кто-то злой и опасный. Потом меня испугался единорог, сбежал как от чумы. Потом капрал Пулл, сделавшийся кладбищенским веталой, сказал, что я ничуть не лучше него. Недавно обнаружилось, что я не в состоянии переступить защитный круг, как самая настоящая нежить. И, наконец, эта ужасная морда в озере, ты бы её видела! Хотя, нет, лучше не надо…
Эмили нетерпеливо тряхнула чёлкой.
– Это я поняла! Но почему ты раньше молчал? Мы могли бы что-то предпринять, к кому-то обратиться и выяснить, что с тобой.
– Не знаю! – простонал Веттели в полном отчаянии. – Я всякий раз собирался что– то сделать, сходить к колдуну или другому специалисту. Но потом забывал, представь! Не то чтобы начисто, просто оно переставало волновать, больше не казалось важным. Как привыкал, что ли… Наверное, эта тварь во мне заставляла меня забывать, – догадался он и обещал мрачно, – Ты погоди, я и от тебя сейчас убегу бодрый и радостный. А в понедельник прикончу очередного школьника!
– Ну уж нет! – Эмили решительно взяла любимого за руку. – Никуда ты не убежишь и никого больше не прикончишь! Идём!
– Куда?
– К Агате, разумеется! Думаешь, в графстве Эльчестер найдётся лучший специалист по одержимости и проклятиям?
Веттели помотал головой – ничего такого он не думал, потому что не думал вообще – и поплёлся к ведьме, подавленный и покорный. Если честно, он всерьез опасался, что пустоглазая тварь заставит его вырваться и умчаться прочь с диким воем, такое нередко случается, когда одержимого ведут к экзорцисту.
К счастью, их с Эмили чаша сия миновала, до ведьмина жилища, расположенного в башне левого крыла, они добрались благополучно. Агата встретила их на пороге, будто ждала.
– О! Какие гости! А что за похоронный вид? Вы нездоровы? – интересно, кого из двоих она имела в виду? Или обоих сразу?
– Нет! Мы то ли прокляты, то ли одержимы! – объявила Эмили патетично. – За тем и пришли.
– Прокляты или одержимы? А почему вы так решили? – осведомилась ведьма, пропуская визитёров в комнату и добывая из маленького углового буфета овсяное печенье. При этом она не выглядела сколь-нибудь удивлённой, скорее, удовлетворённой. Кажется, их сообщение новостью для неё не стало.
«Странно, – отрешённо подумал Веттели. – Почему во всех других комнатах предусмотрены шкафчики для продуктов, а в моей – нет? Надо попросить, может, Коулман и мне такой выдаст? А то придут гости, а у меня вся еда в комоде, рядом с патронами к риттеру. Не комильфо!»
Агата тем временем насыпала печенье в красивую фарфоровую вазочку с ажурным краем, разлила невесть откуда появившийся кофе по тонким, как яичная скорлупа, чашечкам, а ложечки у неё были серебряные, и молочник тоже серебряный, в виде коровы, а скатерть – льняная, с вышивкой по краю, и салфетки ей в тон… Веттели понял, как далеко его домашнему хозяйству до совершенства. Правда, надо хотя бы скатерть завести! И стол к ней в придачу, сколько можно есть со стула?
Они пили кофе, грызли печенье, дамы о чём-то увлечённо беседовали, но он их почти не слушал, увлечённый домашними заботами…
– Ау! – окликнула его Эмили. – Берти, ты о чём задумался?
– Я? О том, что у меня в комнате нет обеденного стола, неплохо бы обзавестись, – ответил он честно.
– Вот видите! – воскликнула она. – Четверти часа не прошло – он уже всё забыл, уже думает не о том!
– Да-а! Нелёгкий случай! – сокрушённо вздохнула ведьма. – Впрочем, чего-то подобного следовало ожидать, не случайно у него такой нездоровый вид. Мне бы его раньше его проверить, да нельзя нам без приглашения лезть в чужие дела. Хорошо, что сами, наконец, пришли… Ладно, допивайте, и идём в лабораторию, там есть всё нужное.
«Ах, дракон раздери, я же от одержимости избавляться пришёл! – вспомнил он. – А может, от проклятия. Интересно, это не очень больно?»
– Терпимо, – откликнулась Агата, похоже, она тоже понимала безмолвную речь. – Не бойся, мальчик, всё будет хорошо. Пошли! – она ласково, но крепко взяла его за руку, наверное, тоже опасалась, что взвоет и убежит.
Ознакомительная версия.
