Иар Эльтеррус - Только мы

В этот момент в небольшом конференц-зале, защищенном всеми доступными средствами, что-то изменилось. Прямо перед столом, за которым сидели люди, считающие, что от них зависят судьбы мира, возник из воздуха худой мальчишка лет четырнадцати, в котором Халед с немым изумлением узнал Джека Полански, которого Солнцев с неизвестным индейцем вытащили с секретной исследовательской базы, попутно уничтожив там все живое.

– Не нервничайте, господа, – заговорил мальчишка. – Я не причиню вам зла. Но не пытайтесь что-либо сделать со мной, в вашем мире нет оружия, способного мне повредить. Я пришел, чтобы сообщить вам кое-что, больше мне от вас ничего не нужно.

Несмотря на его слова, какой-то телохранитель открыл огонь, однако пули бессильно падали у ног ясноглазого.

– Может, хватит? – устало спросил он. – Поверьте, вы действительно не силах ничего сделать со мной. Просто выслушайте меня, и я уйду.

– Стивен! – бросил продолжающему стрелять телохранителю хриплый. – Пошел вон! Мы слушаем вас, уважаемый. Вашими возможностями мы впечатлены.

– Чтобы сразу успокоить вас, сообщу, что после открытия седьмого замка, двенадцать Повелителей ушли из этого мира, так что вам не стоит их опасаться. Они свою задачу выполнили. Об их дальнейшей судьбе вам знать не нужно.

Последние слова Джека звучали презрительно, присутствующие после них переглянулись, сделав какие-то свои выводы. Однако было видно, что они поняли – перед ними сила, с которой стоит считаться. Особенно если вспомнить, что произошло с шестым флотом.

– Так сообщите нам то, что, по вашему мнению, нам нужно знать. – Голос хриплого звучал язвительно. – Для начала скажите, кто вы такой. И чего хотите.

– Все, что мы хотели, мы уже получили, – безразлично ответил мальчик. – От вас нам ничего не нужно, вы и так почти погубили наш мир. А кто я? Один из тех, кто смог остановить огненный шторм. Его больше можете не опасаться, отпущенный вам срок вы доживете.

– А дальше? – подался вперед Ирвин.

– Никакого дальше у вас не будет, – холодно сообщил Джек. – Вы привели мир на край пропасти и думали, что за это не придется платить? Зря. Вы же сами всегда утверждали, что все имеет свою цену. Так?

– Так, – подтвердил высокий худой джентльмен, явный англичанин на вид, о чем говорил и его акцент.

– Только цена не всегда выражается деньгами, – усмехнулся мальчик. – В вашем случае она будет выражаться болью, отчаянием и пустотой. Вас лишили будущего. Вернее, не вас лично, а всех исповедующих вашу скотскую мораль.

– Чем же наша мораль такая скотская? – приподнял брови хриплый.

– На себя посмотрите! – отрезал Джек. – Вы думаете только о прибыли, никогда никого не жалеете, даже любить не способны. Вы всеми силами устанавливали в мире законы джунглей, и джунгли пришли к вам, – добавил он загадочно. – Вы насаждали скотство везде, куда могли дотянуться. Понимаю даже почему, ведь из общества, где еще есть честь, не извлечь достаточно прибыли. Вот вы и разрушали такие общества любыми средствами, не понимая, что этим ведете к гибели самих себя. Чего вы добились, превратив население Европы в ухоженных свиней, не способных даже защитить себя?

– Наших целей, – довольно осклабился худой джентльмен.

– Вот только вы не учли одного, – взгляд подростка стал взглядом безжалостного судьи. – Есть тот, кто выше вас всех. Вы нарушили ЕГО законы, а это не прощается. Поэтому вам придется заплатить по высшей ставке. Не смертью, не муками, а пустотой и безнадежностью. Это ваш приговор!

Он на мгновение замолчал и продолжил:

– Думаю, вы уже знаете, что все дети от восьми до пятнадцати лет стали ясноглазыми и ушли из созданной вами жути. Вы думаете, что сумеете воспитать тех, кто младше, в своем ключе? Вы ошибаетесь! Как только любой ребенок достигнет восьми лет, он станет одним из нас! И вы не сумеете ничего передать ему – он отринет все ваши ценности просто потому, что они ему изначально чужды.

– Родятся новые дети! – презрительно возразил хриплый. – И мы воспитаем их в своем ключе!

– Никто у вас больше не родится! – слова Джека падали тяжело, как камни.

Это был окончательный приговор, Халед вдруг понял это, попытался что-то сказать, но не смог, у него перехватило дыхание от ужаса. Это был конец человеческой цивилизации, как таковой!

– Кстати, тебе, именно тебе достанутся все богатства мира, – обратился к нему мальчик. – Наслаждайся ими, если сможешь, – и снова повернулся к остальным. – Детей у вас больше не будет!

– Да ну? – недоверчиво хохотнул Ирвин. – Клонировать, значит, станем! Мы все равно победим!

– Глупцы… – с грустью сказал Джек. – Поймите, на Землю больше не будут приходить души, а без душ… – он горько улыбнулся. – Впрочем, сами посмотрите. Вы выбрали. Теперь отвечайте за ваш выбор! А если вдруг у кого-то чудом родится ребенок, то это будет значить, что его родители осознали – и после рождения этого ребенка они вместе с ним уйдут!

Он выпрямился и отчеканил:

– Что бы вы ни делали, что бы вы ни предпринимали, но впереди у вас – ТОЛЬКО МЫ!

Оборванный, худой старик медленно ковылял по отличному когда-то шоссе, сейчас состоящему из одних выбоин. Он тоскливыми, выцветшими глазами смотрел на мир вокруг, почти ничего не видя – слишком устал. Хотелось пить, есть, но он не обращал внимания на голод и жажду. Все еще надеялся встретить хоть кого-нибудь живого. Уже несколько лет он не встречал никого, двигаясь из города в город. Никого не осталось!

Голод стал нестерпим, и старик сошел с дороги, подойдя к ближайшему фруктовому дереву, благо их в Калифорнии хватало. Сорвал яблоко, сел и с трудом сжевал его, зубов почти не было. Невдалеке стояла медленно разрушающаяся под влиянием ветра и времени ферма. Лаяла одичавшая собака.

Заставив себя встать, он поковылял дальше – до Лос-Анжелеса было уже совсем близко, точнее – до бывшего Лос-Анжелеса. А вдруг там кто-то, хоть кто-то есть? На ходу достав из котомки приемник с солнечными батареями, старик пробежался по эфиру, но на всех диапазонах царило молчание. Да не мог он остаться последним, не мог, ведь он старше многих и многих! Каким образом он ухитрился прожить столько, старик не понимал.

На память пришел страшный приговор ясноглазого – тебе, именно тебе достанутся все богатства мира, наслаждайся ими, если сможешь.

– Нет!!! – в отчаянии прохрипел Халед. – Не-е-е-т…

Однако как еще иначе он смог прожить девяносто шесть лет после всего случившегося? Люди столько не живут! Но он прожил. Как?! Бывший координатор не знал, отгонял от себя страшные мысли, но они всегда возвращались, не давая успокоиться.

Старый человек рухнул на колени и хрипло зарыдал в отчаянии, эта пытка была выше его сил. Неужто именно на это обрекли его за то, что он стремился к тому, во что искренне верил?! Хорошо, пусть он ошибался, но разве можно так жестоко?..

Дорога тянулась бесконечно, но к вечеру вдалеке все же показались полуразрушенные небоскребы Лос-Анжелеса. Халед сжал зубы и, не обращая внимания на боль в истоптанных ногах, поспешил вперед. Три года назад он встретил умирающего мексиканца, и тот перед смертью сказал, что в Лос-Анжелесе еще живет небольшая община. Потому-то Халед, тогда находившийся на восточном побережье Штатов, и решился на долгую дорогу – одиночество оказалось настолько нестерпимым, что просто сводило с ума.

Мимо потянулись улицы когда-то красивого и богатого города – разгромленные давным-давно супермаркеты, сгоревшие бензоколонки, ржавые остовы автомобилей и скелеты людей, которых уже некому было хоронить. Халед смотрел на них, не вытирая текущих из глаз слез, ему было больно настолько, что перехватывало дыхание. Все, чему он верно служил, обратилось в прах, стало ничем. Проклятые ясноглазые и их пособники добились своего! Они погубили все из-за идиотских моральных принципов!

Лишенная будущего цивилизация умирала долго и страшно. Когда выяснилось, что Джек Полански был прав, и в мире перестали рождаться дети, воцарилась паника. Часть людей пустилась во все тяжкие, часть, не переставая молилась, но их молитвы оставались безответными. Оставшиеся дети, достигая восьмилетнего возраста, уходили, не обращая внимания на мольбы родителей и учителей, говоря, что не хотят оставаться среди предавших себя и Бога.

Ученые сходили с ума, пытаясь понять, что творится, почему, нарушая все законы природы, зачатие происходит, но дальше плод не развивается. В конце концов они были вынуждены признать существование души, чего-то эфемерного, без чего человек не становился личностью. Попытки клонирования тоже ничего не дали. Точнее, дети появлялись, но у них напрочь отсутствовал интеллект, они были просто животными в человеческом теле.

Разразилось несколько отчаянных войн по непонятным причинам, но они как-то быстро затихли – ведь воевать, по большому счету, было не за что. Кто-то взорвал ядерный заряд в Вашингтоне, но на это даже толком не обратили внимания. Америка, конечно, в ответ ударила ракетами по арабским странам, но те почти не отреагировали – в мир все больше приходили пустота и безнадежность. Через восемь лет ушли последние дети, и покатилась волна самоубийств – люди не хотели жить, осознав, что они и их «ценности» никому не нужны и не интересны.