Ознакомительная версия.
– А что у меня тут? А ну-ка? Догадайся? А я подскажу! Это твой приятель, да. Суетился… Пытался подкупить меня, чтобы я открыл двери и помог тебя выпустить. Спаситель! Был спаситель! А теперь нет его. Сегодня его казнили. По моему доносу. И я сам вот этими руками, – Алкус вытаращил глаза и затряс свободной рукой, – вот этой и вот этой, – он на мгновение достал из мешка вторую руку, – отрезал ему руки. Еще живому. Зелус разрешил мне. Да. А несчастный кричал. Во всем признался, во всем. И его покровитель ему не помог. Смотрел, как его мальчика убивают, а не помог! Вот не помог! И тебе никто не поможет! Ну? Что скажешь?
Алкус выдернул из мешка что-то темное и поднес это к лампе. Игнис сглотнул. На зажатых в кулаке Алкуса прядях болталась голова Кларуса.
– Видел? – хихикнул Алкус. – Зелус отрезал ее. Голову только сам. Завтра он тебя будет потрошить. Я сегодня упал на колени, просил Энимала разрешить помогать Зелусу, а он сказал, отрежешь руки живому мальчишке – разрешу. Вот они! Вот они! Вот они!
Алкус выхватил из мешка две тонких руки и начал с визгом бить ими по лицу, по животу, по груди Игниса. Бил до тех пор, пока Игнис не рванулся и не засадил коленом в подбородок Алкуса. Тот рухнул на пол. Наступила тишина. Где-то слышалось шарканье караульных. Лаяла далекая собака. Над Ардуусом опустилась ночь.
Игнис пошевелился, прищурился. Собственные руки таяли во мгле, но кроме кровавых мозолей, набитых стальными повязками, он чувствовал и тяжелую магию, схватывающую его кисти. Возможности освободиться не было. Но Игнис выдохнул и начал напрягать мышцы, пытаясь сделать невозможное, растянуть стальные повязки или хотя бы выдернуть из дерева костыли.
– Бесполезно, – услышал он шелестящий шепот. – Я видела такие же на пыточных помостах. Эти костыли расклепаны с другой стороны бревна.
– Бибера, – выдохнул Игнис.
– Тссс, – прижала она палец к губам. – Я не одна.
Вслед за ней в каземат скользнула еще одна тень. «Было, – почувствовал что-то знакомое Игнис. – В той крепостенке, в дымоходе. Она».
– Я Брита, – прошептала темноволосая молодая женщина. – Долги надо отдавать.
– Кларус, – заплакала Бибера. – Я же говорила ему, не надо… И он никого не выдал. Зелус и вот этот… – она пнула лежащего без чувств Алкуса, – замучили его. И Бенефециум стоял на стене вместе с другими вельможами и тянул улыбку на лицо. И Морбус… И Аша…
– Родная кровь? – спросила Брита, убирая голову и руки обратно в мешок.
– Нет, – всхлипнула Бибера. – Пришлый. Его Син нашел где-то. Бенефециум взял его в ученики…
– Что же, – прошептала Брита, – лучше такая смерть, чем такая…
Она наклонилась с ножом к горлу Алкуса.
– Не советую, – раздалось чуть слышное от двери.
Брита выпрямилась мгновенно, с шорохом выхватила из ножен тонкий клинок.
– Ловко ты, – прошептал старик. – Никогда не видел, чтобы человек, да так ловко… Хотя была одна девчонка, из Тотумов. Так же… Не советую. Вы что решили-то? Да не пяльтесь так на меня. Я прислуживаю за вашим… воином. Так что смерти ему не желаю.
– Это Намтар, – прошептал Игнис.
– Да, – кивнул старик. – Был когда-то Намтаром. А теперь – падаль. Старик. Не советую. Как выходить будете?
– Как вошли, – прошипела Брита. – Через крышу. С нее в ратушу. Из ратуши через арену. С арены на площадь. Дальше на стену. Со стены…
– Ага, – пробормотал старик. – С полки на полку, с порожка под лавку. И нигде не споткнуться, нигде не застрять. Не пойдет. На стену не залезете. Там теперь дозоры через пять шагов. Порубите, далеко не уйдете. Да и прочие отходы… не очень. Уходить надо через ворота. Да так, чтобы все вышло тихо и незаметно. Белым днем.
– Куда выходить белым днем? – прошипела Брита. – Светлая Пустошь под стенами!
– Не самая большая беда, – хмыкнул старик. – Как снимать думаете парня? Или ему до утра так висеть? Магию распустить сможете? Наложена аксом. Знаете, что такое акс? Только акс и может снять ее. Я смотрю, девка, меч у тебя редкий. Ну точно, дакский. Дай-ка припомню, у кого из нас мамка дакитка да из даку… Млу. Ну точно. Бывала здесь. Приходила с твоим папенькой, приводила девок обученных, показывала крепость. Думает, что все у нее схвачено… Ошибается…
– Какое тебе дело?! – зарычала Брита.
– Успокойся, – кивнул старик. – Давай, Бибера. Только ты сладишь с этими узлами. Да дед твой мог сладить. Да дядя твой. Прочим пальцы сразу скрючит.
– Откуда ты знаешь? – надула губы Бибера.
– Потом, – мотнул головой старик.
Пододвинула табурет, встала, прижалась к лицу Игниса грудью, заставила замереть, едва не лишила сознания, стала растаскивать узлы. В кровь ободрала пальцы, но распустила. То же самое на плечах и на груди.
– Что же это за веревки такие, – захныкала, но тут же поймала Игниса, который вдруг стал падать.
– Вот, – кинул ему рубаху старик. – Надень. И помоги Алкуса на твое место пристроить.
– Зачем? – не поняла Брита.
– Делай, что тебе говорят, – раздраженно буркнул старик.
– Нет такой магии, чтобы его мною представить, – прошептал Игнис. – Нет! Сол Нубилум акс! Тут где-то рядом Фабоан. Он тоже акс! Они увидят! К тому же камень…
– Бенефециум акс, – продолжил старик. – Три уже? Правда, Фабоан пока не показывался на людях, но еще покажется. Трое здесь. Еще троих нет. Или двоих?
– Двоих, – прошептал Игнис, растирая руки и подхватывая Алкуса. – Зна развоплощен.
– Ну, тогда все, – развел руками старик. – Последняя битва, не иначе. Надо спешить. Ты что, – он повернулся к Бибере. – Пальчики обсосала? Ну, тогда не хнычь. Опять на табурет и затягивать узелки. Если уж редкость такой дар во всей Ки, но ты оказалась в нужном месте, трудись.
– И что теперь? – спросил Игнис, когда Алкус повис на веревках. – Он не похож на меня. Он меньше меня. И он будет орать, когда очнется. И…
– Не будет, – покачал головой старик. – И камень ему не нужен. Почувствуют они камень. Почти камень. Смотри, парень.
Распустил ворот, сунул туда руку, на мгновение показал страшную, изуродованную ужасными шрамами грудь, выдернул оттуда тонкий сверкающий волос, намотал его на палец, как раз хватило обернуть пару десятков раз, свернуть в сияющий клубок, такой, что глаза слепить стал.
– Что это? – спросил Игнис.
– А то не знаешь? – усмехнулся старик. – Плюнь. Плюнь, я тебе говорю. Прямо сюда. Вот так. Да. Магия простая, но лучшая. С таким средством и акс не разберется. Потому как это магия не от полудемона, а от демона.
А ну-ка, девонька, – повернулся он к Бибере. – Пальчики у тебя бесценные, никакого следа не оставят, сунь-ка этот клубочек молодцу в рот. А? Вот так. А теперь отойди.
Старик сдернул с пояса фляжку, приставил ко рту Алкуса, хлопнул того по щеке и кувырнул фляжку, когда младший Рудус открыл глаза. Алкус захрипел, захлебнулся, но проглотил, продолжил пить, а когда снова обмяк, Игнис похолодел. На путах висел он сам.
– Вот демон, – выругался старик. – Главное-то забыли. Давай-ка, принц, стягивай порты да меняйся ими с Алкусом. А куртку с него вовсе срезать надо. Да. Лишь бы родинок каких не случилось, но ничего. Можно срезать и сослаться на ссадину. Да и кто будет его спрашивать? А спросят, все одно – ответить не может.
– И что теперь? – с подозрением спросила Брита.
– А теперь мы все идем ко мне в каморку и ждем начала церемонии, – прошептал старик. – Останки бедного мальчишки вместе с тряпьем я сброшу в сливной канал, Энки меня простит, думаю. А если не простит, то на мне уже столько непрощенного, что я и не почувствую. А когда церемония начнется, когда магия на пыточном помосте закрутится, я нацеплю на всех нас личины стражи, мы выйдем на храмовую площадь, возьмем лошадей у стражников и помчимся в Кирум.
– Почему в Кирум? – не поняла Брита.
– Вот у него и спроси, – кивнул на Игниса старик. – Или у подруги своей. Он пока бредил в первую неделю, много чего сказал. Кирум – единственное близкое светлое место. Можно было бы пойти и на север, но скоро конец той дорожке. Враг подступает к Бэдгалдингиру.
– А стражники дадут нам лошадей? – усомнилась Бибера.
– Ты бы не дала, а они дадут, – уверил девчонку старик. – Скажут спасибо, запрут за нами ворота, выбросят в сточную канаву ключи и забудут о нас.
– Подожди, – скривила губы Брита. – Но почему я должна тебе верить?
– Ты читала списки врагов Ардууса на воротах? – спросил старик. – Мое имя там есть.
– Там нет Намтара! – прошипела Брита.
– А ты думаешь, что у меня одно имя? – удивился старик и снова сунул руку в ворот к страшным шрамам. Пошевелил там рукой и выдернул уже не волос, а сияющий шнур. И сам изменился. Остался старым, но выпрямился, оглядел троицу усталым взглядом.
– Софус, – выдохнул Игнис.
– Можно и так назвать, – кивнул маг.
Процелла так и не смогла вспомнить, как добралась она до Фиденты. Наверное, останавливалась только тогда, когда лошадь вовсе отказывалась идти. Деревеньки, землянки переселенцев – все смешалось и слилось в одну полосу. Одно было точно, что заплаканную девчонку с мечом на боку, которая беспрерывно теребила на груди заветный кулончик, никто не обидел. Находили и охапку сена для лошади, и миску похлебки, и место у костра. На всяком неудобье, на всяком косогоре в Фиденте стояли землянки, лачуги, хижины, шатры. Звучала атерская, араманская, каламская и тирсенская речь. Колыхались над крохотными становищами флажки всех цветов. Кажется, однажды Процелла спросила, а почему все эти люди останавливаются в Фиденте, почему не идут в Ардуус. Там и стены высокие, и войско большое, и, по слухам, помогают беженцам?
Ознакомительная версия.
