Ознакомительная версия.
Напрасно он так боялся. Оказалось, что медицина в лице мисс Фессенден, это совсем не то, что медицина в лице полевого хирурга, майора Скотта. Оказалось, что она может быть даже приятной и обходиться без кошмарных процедур вроде грубого тыканья пальцем в сломанное ребро и лошадиных доз противостолбнячной сыворотки. Не было даже неприятный прикосновений ледяного стетоскопа, его согрели в ладонях.
– Ну, вот и всё, зря вы дрожали… да открывайте уже глаза, честное слово, всё кончилось!
Он послушно открыл.
Она сидела рядом и была чрезвычайно мила. Она успокаивающе улыбалась, но серые глаза смотрели серьёзно, даже грустно.
– Разве я дрожал?
– Как первокурсник перед прививкой оспы… Знаете что? Давайте-ка вы дня три полежите в постели, это пойдёт вам на пользу. Я распоряжусь, чтобы еду вам приносили в комнату. И завтра загляну к вам ещё, сделаю инъекцию, так что будьте морально готовы, хорошо? А это будете пить три раза в день, – она поставила на комод склянку тёмного стекла.
– Это…
– Это общеукрепляющая микстура. Она не страшная, не горькая и не кусается. Мы с вами договорились?
– Так точно… в смысле, да, мисс Фессенден, – покорно согласился он по армейской привычке с медициной не спорить и вопросов не задавать, хотя никакой нужды в постельном режиме не видел. Досадно было тратить впустую три дня. С другой стороны, она обещала зайти ещё раз… От этой мысли на душе сделалось необыкновенно радостно.
Теперь она уже не скрывала смех.
– Ау! Вы и дальше намерены лежать, как замороженный? Отомрите! Уже можно шевелиться! Наденьте рубашку, в комнате прохладно. И пледом укройтесь… Вставать как раз не обязательно, я сама прекрасно найду дорогу до двери… А у вас тут мило, чувствуется индивидуальность, – она с одобрением огляделась, заметила маску на стене. – О, а это кто такой? Выглядит жутковато.
– Это какой-то восточный бог или специальный дух, предназначенный, чтобы хранить от невзгод, – пояснил Веттели, натягивая на голые плечи колючий плед.
– Вот как? Тогда передайте ему от меня, что с работой он справляется плоховато!
…Она ушла, а он так и остался лежать на спине неподвижно и думать о том, что надо же было уродиться таким непроходимым ослом! Надо же было так идиотически себя вести! Страшно представить, что мисс Фессенден про него подумала!
Он был очень, очень недоволен собой. От этого и ужин, доставленный школьной прислугой прямо в комнату, показался безвкусным, и сама прислуга, молодая, приятная на лицо, но немного слишком пышнотелая особа в белом передничке, никакого интереса не вызвала, хотя улыбалась весьма кокетливо, если не сказать, обольстительно. Ах, напрасно бедняжка старалась, расточала свои чары впустую. В тот миг, когда Норберт Веттели увидел на пороге своей комнаты мисс Эмили Фессенден, все остальные женщины перестали для него существовать.
…Должно быть, сказались волнения последних дней и наступила реакция: наутро Веттели сам не испытывал ни малейшего желания не только вставать, но даже просыпаться. Так и продремал весь день, в обнимку со сборником готических рассказов, оставшимся от прежнего жильца. В них повествовалось о призраках, гомункулусах, вампирах, родовых проклятиях, опасных экспериментах по раздвоению личности и тому подобных проявлениях мрачной стороны бытия. Несколько сюжетов Веттели счёл занимательными, остальные были откровенной безвкусицей, рассчитанной на самого неискушённого читателя. Неудивительно, что они навевали сон.
Мисс Фессенден, как и накануне, появилась незадолго до ужина. К этому времени Веттели как раз успел выспаться, и сумел более ли менее внятно поддержать учтивую беседу о погоде за окном. Когда же выяснилось, что обещанная инъекция будет всего-навсего в руку, а не в то деликатное место, которое совсем не хочется демонстрировать малознакомым женщинам, настолько воспрянул духом, что по собственной инициативе похвалил местный пейзаж и осмелился спросить у мисс Фессенден, откуда она родом. Оказалось, из Ицена. Ицен он тоже похвалил. На самом деле, ничего сколь-нибудь примечательного в этом городке не было, но если там рождаются такие очаровательные девушки, он определённо заслуживает самого уважительного отношения. Так подумал Веттели про себя, и только когда мисс Фессенден ушла, сообразил, что вторую часть надо было сказать вслух – вышел бы комплимент. Пришлось снова бранить себя ослом.
И это было только начало – вот что ужасно!
Вторые сутки постельного режима дались Веттели уже не так легко. Он добил-таки готические рассказы, перечитал «Короля Ллейра», полчаса провёл на подоконнике, любуясь хвалёным местным пейзажем, после обеда его зашёл навестить Токслей, скрасил одиночество. Но всё равно, день тянулся и тянулся, хотелось новых впечатлений. И когда ближе к вечеру пришла мисс Фессенден со своим саквояжиком, он не выдержал и взмолился:
– Пожалуйста, можно мне завтра прогуляться по парку? Я так устал лежать…
Она смерила его строгим и внимательным медицинским взглядом, потом весело рассмеялась и сказала, скорее утвердительно, чем вопросительно:
– Хотите увидеть фей.
– Да! – мужественно признался капитан.
– Ну, что ж, подышать свежим воздухом вам тоже будет полезно.
Тут его идиотизм и явился миру во всей красе!
«Ах, но ведь мне совсем незнакома здешняя округа! Не были бы вы столь любезны, не согласились бы составить мне компанию?» – вот что он должен был ей сказать. Может быть, она согласилась бы. Может быть, она сама этого ждала.
– Спасибо, мэм, – сказал он с чувством.
На том и распрощались до следующей процедуры.
После этого он мог сколько угодно ругать себя последними словами – момент был упущен, бездарно и безвозвратно. Представится ли второй?
Этот парк не был посажен людьми. Он возник задолго до их прихода, и был частью Великого леса Броселианд, покрывавшего в доисторические времена едва ли не четверть континента и все Острова, тогда ещё не принадлежавшие людям. Его мощные дубы, длинноствольные буки и раскидистые грабы были прямыми потомками тех дерев, что видели кровавые битвы фоморов с племенами богини Дану и благородные поединки рыцарей-сидов, слышали пение первых кельтских друидов, могущественных, как сами боги…
Великий лес отступил под ударами топоров, давая место пашням, пастбищам и городам. Лишь малые его частицы уцелели, приспособились к новым обитателям Островов, стали домашними, почти ручными. Но каждая из этих частиц и по сей день хранит под своей сенью древние тайны Великого Леса, доступные очень немногим из тех, кто воображает себя её хозяином…
Откуда ему в голову пришла такая мысль? Брёл по тропинке, нарочно громко шурша опавшей листвой, собирал красивые стебельки для кувшина, думал о том, как хорошо было бы идти вот так вдвоём… И вдруг будто нашептал кто-то невидимый. И в воздухе разлилась странная синь, и стихли все звуки, даже сухие листья перестали шуршать, будто их кто-то облил водой.
А потом он заметил ЕЁ. Она сидела на самой макушке маленькой каменной совы, удобно устроившись между ушей. У неё не было ни стрекозьих крылышек, ни высокого остроконечного колпака, и одета была не в шёлк и вуаль, а в какую-то бесформенную хламидку, выкроенную из жёлтых кленовых листов и подпоясанную белым шнурком от спортивной туфли. Рыжие волосы были всклокочены, острые ушки подёргивались, как у встревоженной лошади, вдобавок, она ела ягоду рябины, вгрызалась в неё, как в яблоко, и весь подбородок был перепачкан горьким оранжевым соком. В общем, сказочной красавицей это растрёпанное существо не назвал бы никто.
И всё-таки, она была самой настоящей фей, Веттели сразу это понял и ни на миг не усомнился. Он замер на месте, боясь даже дышать, чтоб не спугнуть.
Но существо оказалось не из пугливых. Оно лихо отшвырнуло огрызок ягоды, вытерло своё маленькое остренькое личико тыльной стороной ладони, и сказало очень буднично, будто нарочно его здесь поджидало.
– А! Пришёл!
– Пришёл, – подтвердил Веттели – а что ещё ему оставалось?
Фея по-собачьи повела носом, к чему-то принюхиваясь. Сморщилась, чихнула и велела:
– Уходи. Ты плохой. От тебя пахнет кровью и смертью.
– Нет, я хороший, – возразил Веттели. Звучало глуповато, но уходить он не хотел… – Просто я был на войне.
Она небрежно махнула рукой.
– А, война… Я знаю войну, я помню. Это когда люди в железных одеждах машут железными палками, а потом хоронят своих мёртвых где попало. Фу!..
«Люди в железных одеждах»! Ого! Речь явно о рыцарях, закованных в латы. Сколько же лет живёт на свете это эфирное создание?
– …Но ты врёшь. Войны нет уже давно. Ещё не родился дед твоего прадеда, когда она кончилась.
– Это здесь её нет. Война была за морем.
Фея энергично кивнула.
– Да, где-то далеко война была. Я видела, как над холмами кружили перитоны[2]…Ну и хорошо! – бессердечно подытожила она. – Пусть ваши мёртвые валяются за морями. Ладно, оставайся, поговорим. Я Гвиневра… только не подумай, будто таково моё настоящее имя! Родные зовут меня совсем иначе, а это я взяла нарочно, для людей, в память об одной знакомой даме… Между прочим, тебе удобно так со мной разговаривать? А то могу увеличиться до твоего роста. Или тебя уменьшить…
Ознакомительная версия.
