Повелитель земли 2. Выход в воды
Глава 1. Последствия
Как это обычно называется? Накаркал? Походу, именно это я и сделал. Никогда не верил в мистику, судьбу и прочую эзотерику, стараясь искать ответы на вопросы по факту их наличия, а не гадать и философствовать, как всё происходит «на самом деле». Есть ли Бог? Не знаю. Есть ли Духи? Пофиг. Параллельные миры? Было бы круто, но ответ без изменений — мне начхать. Но как это обычно бывает? Поживём — увидим? Пожил-умер-увидел. Мир от этого не изменился, а проблем прибавилось. Засунули в шкурку метиса и поживай, как знаешь. Только разобрался с самим собой, смог добыть еду, воду, построить убежище. Обустроился, как никак. И стоило лишь в какой-то из многих раз по поносить самого главного зачинщика (а по совместительству того ещё ган…. «дядю») всего этого предприятия, как на те. В небесах с того ни с сего проснулся Бог Громовержец и начал пускать во все стороны свои стручки-молнии, пока одна из них не угодила единственному постояльцу в этом пансионате прямо в …. Впрочем, лучше начать по порядку.
Как только свет погас в моих очах и тело перестало слушаться, я подумал, что всё. Конец ещё одной жизни. А нет, так просто разменную монету не отдают на растерзание силам природы, так что я быстро смог прийти в себя. Правда, лампочка в голове так и не включилась, зато я смог заново чувствовать своё тело и слышать, что происходит вокруг. А происходило там многое.
Дикий рёв ветра, грохот грома, треск деревьев и запах горелого мяса. Вот что меня окружило в момент моего уже третьего пробуждения. Перед глазами был белый свет без туннеля в конце, а окружающей действительности на это было насрать. Паники, как таковой, не было. С момента попадания молнии моё сознание посещала лишь мимолётная фрустрация, когда просто наблюдаешь за всеми событиями, как скучающий зритель. Когда руки заново начали меня слушаться, мотивации делать хоть что-то это не прибавило. А вот моросящий дождь и появившийся с ним дискомфорт, который я всё детство ненавидел, внесли свои коррективы.
Первобытная одежда быстро промокла, влажно прильнув к моему сокровенному телу. Как по мне — это самое отвратительное, что вообще может быть, поэтому я заставил себя прощупывать пространство вокруг в поисках хоть какого-то укрытия. Ближайшим прибежищем оказалось небольшое дерево, под кроном которого я смог раздеться и избавиться от этого мерзкого ощущения «липкости». На этом вся моя активность закончилось. Желание лежать, скатавшись в калачик от влажного холода и озноба превалировало. Двигаться куда-то на ощупь, с гарантией получить ещё один удар было не разумно, поэтому я нещадно поддался этому противоречивому чувству и спустя пол дня жалкого существования, наконец-то смог окончательно забыться и заснуть.
Следующий день ничем не отличался от предыдущего. Погода не изменилась, также дул сильный ветер, шёл мелкий дождь и небеса содрогались от ударов молний. К счастью, мне повезло и в этот раз я не был громоотводом, что позволило чувствовать себя несколько уверенней. А открыв глаза и заметив небольшую брешь в белизне, которая позволяла видеть примерно 1/20 от стандартной области видимости, меня начали посещать надежды на восстановление. Создавалось впечатление, будто бы я залез в коробку и стараюсь смотреть на всё вокруг через маленькую щель, но этого было достаточно, чтобы оценить ущерб прошлой пьянки.
Часть сушёного мяса превратилась в черные угольки, растворяющиеся под мелкими каплями дождя. Большая часть сушилок с целым мясом завалилось во влажный песок, тем самым ускорив процесс гниения. Склад со всем инструментом разметало вдоль берега, но выступающие из песка днища горшков и прочей утвари говорили об их сохранности, что не могло не радовать. Дом и крыша на нём смогли выстоять эту напасть, потеряв лишь часть листьев и пыли. А вот старому шалашу не повезло, он вместе с новенькой кроватью и несколькими ближайшими деревьями сильно обгорел, так что о восстановлении не могло идти и речи.
Осмотр был хоть и печален, но он вновь зародил во мне мысль, что всё по плечу. Кровать построится, сушилки восстановятся, склад соберётся обратно. Смотреть на разрушенный тяжкий труд было больно, но зато это помогло из вчерашней размазни вновь стать самим собой. Отбросив влажные тряпки, которыми пытался укрыться от ночного холода в сторону, я встал на две ноги и с боевой готовностью отправился исправлять то, что недоглядел ранее. Разумеется, ни о какой руке господа, который в теории мог приложить к этому всему руку, речи не шло. Я сам виноват, что не подготовился к буре. Я сам виноват, что расслабился. Я сам виноват, что теперь мне предстоит отстроить всё заново. Возможно, какая-то часть меня продолжила бы поносить во всех грехах прочих существ, но что это изменит? Если мне не подвластна какая-то часть мироздания, то я первым делом обращу свой взор на ту, что подвластна. Знаешь про бурю? Будь готов встретить её при оружии. А на вопросы кто это сделал, зачем и почему видят смысл ответить лишь диванные критики. Мой диван сгорел, из подручных средств у меня только две ноги, две руки, голова и 1/20 зрения, но и с этим можно работать.
***
Первым делом я укрыл все свои съестные пожитки, которые смогли уцелеть за минувшую ночь и заряд в несколько десятков миллионов вольт. Часть мяса была безвозвратно сожжена, часть успела покрыться какой-то слизью, оставшееся пострадало в меньшей степени. Всего сохранилось примерно половина от всех китовых запасов, да и та стояла под вопросом. Есть в сыром виде было рискованно, ну а разжигать костёр под дождём и на ветру — бесполезно. Было принято решение укрыть все пожитки за безветренной стеной дома и прикрыть сверху листочным навесом, сделанным на скорую руку. Тем самым я выиграл себе лишь немного времени, но если с костром ничего не выйдет, не видать мне больше китятины.
Идти в лес за хворостом с моим новым зрением было бы абсурдно, поэтому единственное что мне оставалось, это упражняться с дровами для сушки. Некоторые ветки, которые были в середине сваленных куч остались сухими, но из этого костёр не построишь. Пришлось собирать охапку вперемешку с влажными и укрыть всё в доме. Костёр начал собирать прямо на полу, растирая кокосовую шелуху. Это был единственный трут, который оставался сухим в моём распоряжении.
Спустя двадцать минут трения, огня так и не вышло. Доска для трения была слишком влажной для этого дела, а вся прочая древесина лишь дымилась. Бросив безуспешные попытки, я стал гадать, какой есть выход из моей ситуации. По всему получалось, что нужно только ждать, пока дрова подсохнут и пробовать заново. А раз так, то есть время, чтобы оформить простенький очаг. Жечь костёр посередине дома будет с моей стороны преступлением, так что лучше закончить печь, пока есть на это время.
Сделав несколько ходок за глиной, я присел напротив дыры в доме, который специально оставил для этого дела и начал закладку стенок. Сложности в создании печи не было, всё прошло без сурка и задоринки. Образовавшийся квадрат, выходящий наружу каменной стены, будет выполнять роль камина. Весь дым, по идее, должен уходить на улицу, ну а часть тепла будет поступать в дом. Дрова можно закладывать прямо из дому, ну а для жарки можно будет оформить какой-нибудь камень.
Так как ночевать на голом кирпиче не хотелось, я решил по-быстрому оформить себе ещё и кровать. На бамбуковый гамак у меня бы не хватило терпения, а вот набросать несколько веток и листьев, труда не составило. Дрова, тем временем, слегка подсохли и я сделал ещё одну попытку разжечь костёр. Дополнительные 30 минут трения дали свои плоды, начал появляться первый уголёк, но у него никак не хватало сил для поджигания кокосовых волокон. Не теряя надежду на успех, я выскреб из кострищ все угли, пока не нашёл самый сухой и попробовал использовать его для поджога. Основная мысль была в том, что раз уголь уже сгорел, то из него вышла вся лишняя влага. Соответственно, если его раскрошить и извалять в угольной пыли волокна, то огонь быстрее подхватится. Догадка была сомнительная, но других вариантов не оставалось.
