Annotation
Мрак порождает новых чудовищ, а судьба Госпожи так и осталась тайной.
И вряд ли можно снова назвать Кальдура Избранным. Слишком мало у него силы и решимости, чтобы быть щитом между Госпожой и Её Извечным Врагом.
Он пережил удар чёрным клинком, но ведь его удача не бесконечная. Может быть, разумнее было бы потратить последние её крохи на бегство подальше от Мрака?
Небесный Дворец бороздит небо над Эррезиром, и история Шестой Битвы пишется прямо сейчас.
Кальдур Живой Доспех II
Пролог
Виденье 13. Каждый сам ведёт себя
Виденье 14. Сила пламени
Виденье 15. И всё повторится снова
Виденье 16. К Вратам
Виденье 17. И все, кто ещё не верил
Виденье 18. Ничего не меняется
Виденье 19. Самый первый дом
Виденье 20. Вся боль мира
Виденье 21. Пока не умрём
Виденье 22. Угасающий Свет
Виденье 23. Верь
Виденье 24. Мёртвые внутри
Что может доспех
Список терминов и важных персонажей
Кальдур Живой Доспех II
Пролог
Уже близко.
Она чувствует волну чёрной и непроглядной силы, которая вот-вот обрушится на голову, снесёт и раздавит её.
Цинния распахивает полог командирского шатра и шагает вперёд, чтобы лицом к лицу столкнуться с чудовищем. Её ученики рвутся следом, но жестом руки она останавливает их. Если она не справится, то им нужно будет защитить офицеров и генералов, прячущихся внутри.
Одинокая тень замирает у развороченной стены лагеря. Пожар полыхает вокруг, но тень совсем не реагирует на языки пламени, нестерпимое тепло и сплошную стену чёрного дыма, поднимающегося от горящих шатров, телег и палаток.
Цинния всматривается в дым. Ей кажется поначалу, что это просто человек, закованный в доспехи, первый из штурмового отряда. Но человек не может быть настолько худым и высоким. "Оно" опускает на землю изящный двуручный молот из тёмный бронзы, с тонким древком и ожидает.
Смотрит, но не неё, а поверх.
Она не чувствует в этом существе ни ярости, ни жестокости, ни жажды крови. Только холодное безразличие, и это пугает её до чёртиков.
Цинния замирает в нерешительности на секунду.
Наклоняет голову в изящном поклоне, издалека приветствуя соперника и призывает доспех.
Идёт навстречу. Она уже решила, что будет драться в полную силу. Она хочет, чтобы шатёр остался далеко позади и она не задела никого.
Огонь пляшет вокруг них, сформировав почти идеальный круг и просторную арену для их битвы. Её пальцы и рука удлиняются до земли, становятся плетью из стальных цепей, венчанных острыми когтями. Мокрая земля предательски расползается под её ногами, когда она делает рывок вперёд, замахивается и бьёт со всей силы.
Воин с молотом приходит в движение. Его тонкие и длинные лапки вздрагивают и начинают вялое движение, делают его похожим на насекомое, которое попало в ловушку Циннии. Он пытается поднять молот и расставить ноги пошире, но вдруг понимает, что стал двигаться слишком медленно. Мерзкий жук, который увяз в трясине из потоков времени, которыми управляёт она. Её плеть же наоборот стремится к цели с сверхъестественной скоростью и силой.
Удара не избежать.
И он страшен. Настолько, что никому и никогда не удавалось пережить его. Каким бы не было могучими древним создание Мрака, оно всегда разрывалось в клочья и умирало в страшной агонии на её глазах. До этого самого момента.
Когти и цепи со свистом врезаются в доспех и тут же безвольно отскакивают в стороны. Взрыв сбивает пламя вокруг, но воин в доспехах стоит на своём месте, целёхонек, не закрывшийся и не покачнувшийся. Он и не пытался защитить себя. Безразлично принял удар. И пережил его.
Цинния не может поверить своим глазам. Ужас цепляется за её мысли, мешает им. Но её тело и так знает, что делать дальше. Она бьёт наотмашь, уже без вложения силы, просто чтобы отлечь соперника, на случай если он знает ещё какие-то фокусы, о которых не знает она. Тут же возвращается плеть и бьёт снова тяжёлым и неотвратимым ударом. Три удара, каждый из которых не оставляет никакого шанса. Потоки времени только сильнее скручивают жертву, лишая её всякой возможности увернуться. Цинния чётко видит — никаких фокусов нет. Её цель не сдвинулась с места, не закрылась никакими колдовскими щитами или чём-то вроде.
Она слышит гулкий звон и стук, когда безвольные цепи на третий удар сталкиваются с доспехом. Вместо того, чтобы разорвать жертву, они не очерчивают на его броне и царапинки. Длинные пальцы, которые не должны были за это время двинуться и на сантиметр, вдруг становятся полными жизни и очень быстрыми. Хватают её плеть и тянут на себя.
Циннию сдувает словно пушинку.
Её полёт настолько короткий и быстрый, что она не успевает его осмыслить и испугаться. Только слышит короткой "дзынь", когда молот встречается с её грудью и запускает её в полёт назад.
С трудом она поднимается на ноги, пытается продохнуть, но мешает вмятый доспех. Воин напротив смотрит поверх её головы и снова ждёт. Никогда ещё она не встречала порождение Мрака настолько сильное, чтобы оно пережило встречу с нею.
Виденье 13. Каждый сам ведёт себя
Он открыл глаза и сел слишком резко.
Голова закружилась. Он дал карусели сделать несколько оборотов, понял, что она уже не остановиться и упал назад на подушку. Стало полегче. Потянулся, похрустел шеей, вытянул ноги так, что они начали неметь, с хрустом покрутил плечами.
Сон не оставил после себя ничего — никакой памяти и никакого ощущения, что нужно проснуться. Он выспался и был бодрым, только слабость и затёкшее тело немного портили картину. А вот до сна он не помнил вообще ничего, и что особенно важно — где он, и как тут оказался.
Просыпаться и не узнавать место, где ты находишься, было для него делом не то чтобы особенным. Слишком уж много времени он провёл в походах, слишком уж много война покидала его туда-сюда и заставляла ночевать в самых странных местах. Поэтому он не паниковал и не спешил. Огляделся, прислушался, оценил обстановку. По крайней мере, он не был связан, не сидел в яме, заполненной трупами его товарищей, эта не была клетка с кандалами, откуда его вот-вот потащат на казнь или допрос.
Ещё повезло.
Тёмная комнатка с плотными ставнями, грубой мебелью, почти хорошей кроватью, немного вонючим и дырявым одеялом, и даже подушкой — были вполне себе неплохим началом дня. Он дал себе полежать ещё немного, убрал подушку из-под головы, скинул на пол одеяло и как мог, лежа, растянулся во все стороны и поделал гимнастику. Потом неспешно встал и ойкнул от боли, резко пронзившей его бок и так же резко отступившей. Несмотря на слабость и небольшую дрожь, тело чувствовало себя нормально, разве что было слишком лёгким, словно он похудел килограммов на десять, как бывало в голодную весну.
Он проделал три шага до выхода, ведущего в следующее полутёмное помещение, зацепился за косяк и поморщился. Правый бок больше не кололо, но садил и побаливал со стороны спины. Словно ему кто-то хорошенько ударил…
Ножом.
Несколько воспоминаний резанули его. Он осторожно ощупал рану на спине и тщетно попытался её разглядеть. Пальцы почувствовали в месте укола что-то вроде коросты, грубую и неэластичную кожу, но хотя бы не дырку.
Он снова оглядел окружающее пространство. Всё было покрыто пылью, стены имели множество щелей, и от них надувало свежим воздухом, было тепло, снаружи царил день. В комнате было на удивление мало предметов для обжитого дома — одинокая кружка, с одинокой ложкой, какая-то тряпка, веник в углу, стопка дров у печки. Рядом сего кроватью стоял небольшой покосившийся столик с кувшином, небольшой чеплашкой и глубокой тарелкой. И больше ничего. Грубый, грязный, почти не отёсанный пол — говорил о том, что этот дом вряд ли используется летом. А отсутствие в нём предметов быта натолкнуло Кальдура на вполне логичное объяснение — это зимний охотничий дом. Отличное укрытие посреди леса.
