Святослав Логинов
Тили-тесто
Зов как всегда пришёл в самый тёмный ночной час. Хотя Ыктыру полагалось в это время спать, забыв копыта под подушкой, он поднялся и живо принялся одеваться. В первую очередь — рога и разлапистые копытца, которыми можно ступать совершенно бесшумно. Затем, летнюю шкурку с большим горбом. Вообще у Ыктыра горба нет, а накинешь шкуру — горб получается загляденье. Накладные зубы, что называются винирами и когти, которые так и называются когтями. Кусаться винирами не стоит, враз вылетят, а когти в драку годятся. Одно слово — красавец, а вовсе не тот чертёнок, что только что спал в своей кроватке.
Одевшись, протиснулся в прокол, возникший, когда раздался зов, и очутился в иномире, откуда его позвали. Как и дома здесь была ночь, но не предутренние часы, а время самое что ни на есть полуночное. В такую пору всем положено спать, но Варья, разумеется, не спала. Она сидела на кровати, подоткнув под спину подушку, и ждала, когда явится Ыктыр.
— Ну, наконец, а то я заждалась. К лягушатам поедем?
— Запросто. Но сначала расскажи, как ты научилась меня вызывать?
— Меня бабушка научила. То есть, она мамина прабабушка, а для меня — просто бабушка, а то в этих «пра» — язык сломаешь. Так она сказку рассказывала про жадного мальчика, который чёрта вызвал и потребовал от него гору золота, а чёрт отвёз его к Златовару, который из коровьих лепёшек золото варит в большом котле.
— И что?
— Златовар схватил жадину и стал кормить его из котла недоваренным золотом. Кормил, пока мальчишка не лопнул и не осталась от него куча недоваренных какашек. Вот и вся сказка.
— Ну, не совсем сказка. Это очень похоже на правду.
— А я слушала и заклинание запомнила. Только мне золота не надо, а нужно путешествие в чудесный край.
— Тогда, поехали!
Варья мигом забралась Ыктыру на спину, ухватилась за рога. Сидеть на горбу было очень удобно.
— Какая у тебя шёрстка мяконькая!
— Осторожнее! Шёрстка мяконькая, а наколешься на коготь или рога, они, знаешь, какие острые?
— Ничего, я крепко держусь.
Только что они были в детской, а теперь перед ними разливалось озерцо или глубокая болотина, где на каждом листе кувшинки сидели изумрудные лягушата. Хрустальная мелодия разносилась вокруг.
— Вот они мои деточки! — закричала Варьяша.
Ыктыр прошлёпал по плавающим листьям. Лягушата брызнули в разные стороны. Перезвон колокольчиков смолк. Ыктыр выбрался на берег и встряхнулся. Варья полетела в траву.
— А говорила, крепко держишься…
— Я не упала, а просто приехала. Давай лягушечек наловим и отвезём домой. Представляешь, родители проснутся, а у меня полная спальня лягушат!
— Представляю, Они мигом из монастыря экзорцистов вызовут, те всех лягушат сметут и сожгут в камине. И смотри, как бы и тебя не спалили с ними заодно.
— Ну ты какой…
— Это не я какой, а они. Монастырские ещё ничего, она сначала разбираться будут, а недавно приехал столичный проповедник, так он сущий зверь. Он с монастырскими враждует и теперь наперегонки будет ересь истреблять. При нём не покатаешься.
— Вот ещё. Я его не боюсь. Он нам не начальник. А дальше что? Мы туда ещё не ходили.
— И не надо. Там опасно.
— Это как? С тобой нигде не опасно.
— Ты посмотри получше. Может быть, что увидишь.
— Там лужок хорошенький, цветов много, даже отсюда видно. Бабочки летают, разноцветные.
— Ты этим бабочкам только попадись, они тебя до смерти защекочут.
— А тебя?
— Меня — нет. У меня шуба знаешь какая? Им не достать. Туда можно пройти только держась за руки, но у меня когти острые, они тебе ладошку мигом проткнут.
— А так можно? — Варья ухватила Ыктыра за длинный коготь.
— Так можно. Только не вздумай отпустить.
Они прошли совсем немного, когда Варья наклонилась и свободной рукой принялась выковыривать из земли зелёный камушек.
— Смотри, какой красивый. Совсем, как лягушонок.
— Это и был лягушонок. Занесло его сюда, и его защекотали до того, что он стал изумрудным.
— Назад его оживить можно?
— Нет. Можешь его взять себе, будет амулетиком. Но смотри, не потеряй, обратно не вернётся.
Только теперь Варья заметила, что насекомыши, которых она углядела ещё с берега, вьются вокруг густым столбом. Каждый мотылёк по отдельности был цветным, но все вместе казались чёрными. Варья прижалась в Ыктыру и ускорила шаг.
— Что дальше за этой обманной лужайкой? Гляди, там огонь попыхивает, а ничего не разобрать.
— Не знаю. Говорят там силы добра с силами зла мутузятся. Только кто там за кого — не понятно. Нам туда не надо, ещё получим от обоих. Давай назад поворачивать.
— Ой, а это что такое?
Чуть в стороне от их маршрута сиял цветок не похожий на все остальные. Вряд ли он был красивее других, но он был крупнее и ярче, а цвет его был удивительно чистым. Хотелось взять его в руку, но в одной ладони был зажат изумрудный шарик, бывший когда-то лягушонком, а левой рукой нужно держаться за коготь Ыктыра. Но и пройти мимо никак не получалось.
Ыктыр не успел ответить на вопрос, как Варья отпустила когтистую лапку, прыгнула и сорвала цветок.
Ыктыр успел выкрикнуть что-то неразборчивое, а Варья и того не смогла. Её напрочь облепила тьма мотыльков. Хлопки крылышек слились в один хлюпающий звук. Что делали нападавшие чешуекрылые: кусали, щекотали или просто высасывали соки из покуда живого тела, было не понять, но Варья изогнулась и упала бы, если бы её не подхватил неуязвимый Ыктыр. Сбивать или отгонять нападавших было бесполезно. Ыктыр ухватил Варью в охапку и кинулся назад, к болотине. На этот раз он не прыгал с одной кувшинки на другую, а сходу плюхнулся с головой. Туча мотыльков взвилась ввысь и закружилась, ожидая новой поживы.
Ыктыр вынырнул и замолотил копытцами. Изумрудные лягушата брызнули в разные стороны.
Варья, кажется, была без памяти, лицо, руки, всё, что оказывалось над водой, было покрыто сплошным слоем слабо шевелящихся насекомых. Прежде разноцветные, побывав в болотной воде, они стали чёрными, но продолжали свою убийственную работу.
Ыктыр вынырнул у другого берега, и озерцо тут же исчезло, но обсевшие Варью бабочки никуда не делись, хотя впереди был человеческий мир, куда дьяволёнок был неосторожно вызван Варьиным заклинанием.
Варья с трудом разлепила распухшие губы и прошептала:
— Беги к бабушке. Она полечит.
Варьин дом, двухэтажный, кирпичный, под черепичной крышей. Сбоку к дому прилепился деревянный флигель, где доживала последние дни столетняя прапрабабушка Лана. Дверь в комнату была притворена, но не заперта. Сама бабушка давно не вставала с постели. Помещение заполнял тяжёлый старушечий смрад. Пахло скорой смертью. Где уж тут лечить пострадавшую праправнучку.
Но едва Ыктыр вытащил из зажатого Варьиного кулачка сорванный цветок и поставил его в стакан с водой, ненужно стоявший на прикроватной тумбочке, как умирающая старуха открыла глаза.
— Надо же, цветунка. Откуда? Не думала, что увижу её второй раз. Я должна сегодня помереть, а выходит, ещё поживу. Не все дела переделаны.
Лана обвела взглядом комнату.
— Что с девочкой?
— Да, вот, — запинаясь начал Ыктыр, — за цветункой кинулась…
— Понятно.
Старуха взялась за полупрозрачный черепаховый гребень и принялась расчёсывать Варье волосы. Раздавленные мотыльки комками грязи падали на пол.
— Цветунку она сама сорвала?
— Сама.
— Смотри, вырастет — великой колдуньей станет.
— Мне не надо, чтобы великой. Надо, чтобы живой.
— Ты хоть и чёртова рода, а понимаешь правильно. Ты её береги от всякой беды, а пуще всего от твоих собратьев.
Ночная сорочка, которую бабка стащила с Варьи, грязной тряпкой шлёпнулась на немытые половицы. Двумя ладонями бабушка принялась оглаживать девочке лицо, шею, руки. Что она при этом бормотала, не мог разобрать даже Ыктыр. Опухоль на глазах исчезала, телу возвращалась чистота и свежесть. Ыктыр стоял, разинув рот.
