Ольга Воронкова - Золотой Дракон Империи

Погода резко испортилась, едва путники — отец и сын — преодолели корявую горную гряду. То ли из-за красных прожилок в камне, то ли в честь драконов, гряда называлась Пламень. Истинной причины уже никто не помнил и каждый придумывал своё объяснение этому названию. Лишь, обитающие здесь, духи гор знали, что очень давно, когда в этих краях не селились люди, среди красных скал действительно жили драконы. Но однажды они просто снялись с места и улетели в неизвестном направлении. С тех пор драконы живут лишь в местных легендах…

Собираясь в дорогу, отец специально выбрал самое засушливое время, но перебравшись через Пламень, они обнаружили, что погода приготовила сюрприз в виде громадных чёрных туч. Ливень из этих громадин был не менее грандиозным и очень быстро превратил дорогу в чавкающую жижу.

— Ничего, сынок, скоро будет Хиш. Там мы обязательно найдём укрытие от непогоды и горячий обед — решил приободрить отец совсем уж упавшего духом сына.

— Хотелось бы в это верить. — проворчал еле слышно, из-под намокшего капюшона плаща, продрогший отпрыск. Три месяца назад ему исполнилось шестнадцать, и отец подарил ему перстень, принадлежавший когда-то матери мальчика. Она была очень сильной целительницей, но однажды столкнулась с болезнью, против которой оказалась беззащитной… Уже умирая, она завещала мужу, чтобы их сын шёл по пути, который выберет сам, будь то путь целительства или воинское искусство… Если у мальчика всё-таки проявятся магические способности, отец должен будет отдать ему перстень и проводить в Академию, где его научат пользоваться даром, дабы не натворил он по незнанию бед…

Конечно, отец хотел для сына совсем другой судьбы и втайне мечтал, чтобы никаких магических способностей у мальчика не было. Старый воин не хотел, чтобы сын повторил судьбу матери. К его огорчению сын оказался не способен к тяжёлому физическому труду… С рождения слабый и болезненный, он избегал отцовских тренировок, предпочитая им долгие часы за интересной книгой в укромном месте. А в тринадцать лет он впервые применил свои способности, исцелив отцовскую спину одним лишь прикосновением руки… Отцу, знавшему как безрадостна участь мага-самоучки, пришлось рассказать ему всю правду о несчастной матери и, по достижению сыном ученического возраста, они отправились в Академию…

Я была далека от проблем этой парочки и узнала о них немного позже… В это время я мучилась в аду под названием Хиш и выхода из этого ада не видела… Будь они немного другими — начинающий целитель и его отец (пускай старик, но всё же воин) — то вполне возможно смогли бы помочь моей беде… но нет, таких чудес в моей жизни не бывает, как, впрочем, и всего того, что бывает в жизни нормальных людей.

В чём счастье девушки и есть ли оно? Наверное, ответов можно придумать массу, лично мне они не известны (я вообще с понятием счастье мало знакома), но в чём я совершенно уверилась — так это в том, что счастье невозможно найти в Хише…

Хиш — это маленький рыболовный посёлок, в котором прошло всё моё горькое детство… почти пятнадцать мучительно долгих лет взросления рыжеволосой девочки-найдёныша. А нашёл эту девочку рыбак из Гормака, соседней с Хишем деревни, по другую сторону Лучистых озёр… Мне было около трёх лет, и как я оказалась в чужой лодке известно только богам…

Сердобольный мужик принёс голодного ребёнка домой, но сварливая жена была против такого прибавления в семействе и девочку пристроили родственникам в соседнюю деревню. Вот как я и оказалась в Хише… на своё несчастье.

Что было со мной до того, как меня нашёл тот рыбак, я вспомнить не смогла, как ни старалась, но вот то, что было со мной после, хотелось забыть на веки вечные…

Семья, приютившая меня, не делала секрета, что ребёнок приёмный, тем более, я разительно отличалась не только от остальных членов семьи, но и от прочих жителей деревни. Будучи рыжеволосой и зеленоглазой, я была белой вороной на фоне тёмненьких детишек Хиша, за что мне вечно от них доставалось.

Единственным человеком, кто относился ко мне по-человечески, был муж моей опекунши и брат того самого нашедшего меня рыбака — Эвин. Только защитник из него был никакой. Он мог приободрить, заверить, что всё будет хорошо, но никогда не смел сказать своей жене и слова, чтобы помешать очередному наказанию. Я его в этом не винила, но и уважать не могла. Хотя… будь Эвин настоящим главой семейства, он врятли бы мне чем-то помог, так как очень много времени проводил на озере, рыбача или чиня сети.

Я мечтала даже не о друзьях, а о покое и тишине, ведь меня не только дразнили, но и частенько били только за то, что я не такая как все… Став старше, я неоднократно пыталась бежать, но всякий раз меня ловили и возвращали обратно, жестоко наказывая за строптивость, пока однажды и вовсе решили приковать меня на длинную цепь, чтобы я могла и готовить у плиты и подавать еду в трактире принадлежащим моим опекунам…

Я понимала, что не должно быть так. Нужно бежать, как только представится такая возможность… но возможности этой всё не предоставлялось — жители деревни были глухи и слепы к моему несчастью. Когда появлялись чужаки меня и вовсе прятали на кухне… а кроме приезжих я не могла воспользоваться ничьей помощью. В этой проклятой деревне не было ни единой живой души, которая по доброй воле согласилась бы освободить меня…

А ещё у меня были основания опасаться не только за свою жизнь, но и за свою девичью честь, потому как видела, каким взглядом одаривает меня сын хозяйки.

Приходилось идти на всяческие ухищрения и выглядеть невзрачной замарашкой, лишь бы на меня не обращали внимания… Но хитрости с переодеванием действовали на всех, кроме него… он вечно пялился на меня, сидя на кухне или в зале, когда я готовила и подавала еду… а я только и могла, что бояться, зная — за меня заступиться некому…

— Эви! Чего ты стоишь?! Марш на кухню!! — скомандовала моя опекунша — Тильд. А это значило лишь одно — на горизонте появились чужаки…

Ненавижу это имя…

Я с удивлённо захлопала ресницами и с глупым видом уставилась на приёмную матушку.

— Не прикидывайся дурочкой, Эви! Ступай на место! — прикрикнула Тильд, уже не в силах сдерживать раздражение (ещё немного и в ход пойдёт её знаменитая тяжёлая затрещина).

Когда меня только нашли, я пыталась сказать, что меня зовут Эвлиарра, но это было слишком сложным и чужим именем для слуха деревенских жителей и поэтому они решили сократить его до обидного и нелепого Эви. Тильд даже заявила, что своего настоящего имени, я совсем не помню, вот и пыталась выдумать… но она ошибалась, потому что имя — это всё что я помнила из своего прошлого… единственная ниточка, связывающая меня с той, позабытой ещё маленьким ребёнком жизнью. И пусть я не знала, удастся ли мне когда-нибудь узнать, кто я на самом деле и кем были мои родители, но своё имя я запомнила и хранила, как самое драгоценное воспоминание.