Спросите у любой у кошки,
Кто твой хозяин, кто твой друг?
Она ответит, но не вдруг,
Сама — хозяйка, но немножко,
Заслужишь ты признанье кошки,
Сердечной лаской добрых рук.
Автор стихотворения Ольга Волкова
— Вир! — раздался из-за кустов недовольный мальчишеский голос. — Выходи! Тебя будут ругать, что ты опять тут!
— Бобби! — За столько лет мне до зуда между лопатками надоело неусыпное внимание младшего помощника садовника. Знаю, конечно, что это отец специально попросил мистера Ддоржа озадачить парнишку слежкой, но Бобби слишком рьяно исполняет эту роль.
— Вир! — вновь закричал мальчишка, выглядывая меня среди ветвей. — Выходи, если не хочешь, чтобы я все рассказал дядюшке Ддоржу, а еще лучше Его Светлости князю Виктору!
— Кишка у тебя тонка, Боб! — после минутной заминки удалось выдать мне. — Ты не пойдешь к князю, чтобы нажаловаться на меня! Вот чем я тебе тут мешаю? Я же не порчу эти чудесные заросли!
Говорила я это самым невинным тоном, в надежде, что из-за колючих, плотно растущих друг к другу ежевичных плетей мальчишке ничего не видно, иначе он бы ни за что не поверил бы в искренность моих слов. Радовало одно: Бобби ни за что не полезет сквозь замаскированные листвой колючки, так что эта игра может продолжаться очень долго. По какой-то только ему известной причине Боб считал необходимостью контролировать мои передвижения по княжескому парку, а не только иногда предупреждать попытки сорвать самые лучшие цветы с розовых кустов, именно поэтому для своих прогулок я выбрала заросли вдоль подъездной дороги. Здесь было приятно затаиться с книжкой и диванным валиком, грея макушку на жарком, совсем летнем солнышке.
— Его Светлость не слишком доволен твоим поведением, — фыркнул Боб, явно повторяя слова кого-то, вполне возможно и своего отца. — Я, может, дядюшке и не скажу, но стоит пожаловаться горничной леди Севиль…
— У-у-у! Это жестоко, Бобби. Сам знаешь, что тетя только и ждет, чтобы заняться моим перевоспитанием! — обиженно выдохнула я, отбросив книжку в сторону, чтобы по пояс высунуться из ежевики.
— Ясное дело! — кивнул мальчишка. — Девушка должна себя вести подобающе. А ты?
На лице Бобби отразилось недовольство. Я даже знала почему! Сколько раз он искал безопасные пути в цент зарослей, но мальчишке ни разу это не удалось.
— Что? — спросила я, рассматривая Боба.
— Твое дело принимать гостей, вышивать и муз… мужиц… музицировать! — не с первой попытки выговорил мальчишка. — Вместо этого вполне пристойного для девушки времяпрев… провоже…
— Времяпрепровождения, Боб! — хихикнула я.
— Вот-вот! Вместо этого ты тут читаешь книги! Все знают, что книги не идут девицам на пользу. Вы после этого совсем дурные становитесь, думая, что начитанусь — это хорошо.
— Боб, запомни, начитанность, — миролюбиво вклинилась я в речи помощника садовника.
Мальчик обиделся и замолчал, надув щеки. На это я только фыркнула. Делать мне больше нечего! Я уж лучше на солнышке в простом домашнем платье поваляюсь, в обнимку с любимой книжечкой, скрываясь от сестер, тети и горничной, мечтающих запихнуть меня в тяжелые парадные наряды немыслимых размеров и цветов.
Носить многослойные, жесткие, будто картонные, платья мне никогда не нравилось. На подобную пытку согласие вырывали только по причине очередного празднества или приема в замке. Тетушка расстроено хваталась за горло, старшие сестры пренебрежительно фыркали, а отец только снисходительно улыбался. Понятное дело, однажды мне запретят одеваться так, как я сама захочу, но пока Его Светлость не рвался вести разъяснительные беседы, а тетя давно бросила попытки что-то изменить. Ну, а сестры часто делали вид, что я им вовсе не родня. Еще бы! Ольма и Эвила куда старше. Они почитают себя совершенно взрослыми, не способными даже на малейшее ребячество.
— Так что? — спросил Бобби еще раз.
— Залезай лучше ты ко мне, — предложила я. — Тебе же интересно посмотреть на гостей. Отсюда хороший вид!
И хитро подмигнула мальчишке. С этим пареньком мы практически вместе выросли и знали друг о друге все, пусть никогда и не считались друзьями, хотя вполне могли бы ими стать, если бы не его мнение о том, что у каждого должно быть свое место в жизни. И не стоит обманываться и пытаться играть чужую роль.
В будущем мальчишка видел себя в должности главного садовника. Ну, а мне, по его теории, предстояло стать женой какого-нибудь знатного вельможи и матерью многочисленных детей-погодок.
К этому его приучили в семье. Кроме него у родителей было еще шестеро малышей, а вскоре ожидалось рождение седьмого голодного рта. Боб переехал в дом для слуг два года назад и теперь считался совсем взрослым. Я видела его родителей, когда они навещали старшего сына. Отец так и светился гордостью, ведь кроме заработка на себя, часть жалованья парнишка отдавал на воспитание младших, поддерживая семью.
Пройдет год или два, Боб еще немного вытянется, возмужает, и родители начнут искать ему невесту среди деревенских девушек. Сам паренек говорил, что его будущая жена должна быть сильной и крепко сколоченной, чтобы поддерживать будущее хозяйство. Ни о какой любви речи не шло! Бобби громко фыркнул на меня, когда я спросила об этом.
Нас, княжеских дочек, деревенские считали переростками, ведь у большинства девушек в моем возрасте уже был муж и первый малыш на руках. С другой стороны, уже с семи лет девочек начинали приучать полностью тянуть лямку быта большого хутора, так что не удивительно, что мои ровесницы выглядели старше и глядели на жизнь серьезнее.
Боба такое будущее не смущало. Наоборот. Он не мог дождаться, когда сможет завести собственное хозяйство. При этом Боб оставался веселым любопытным парнишкой одного со мной возраста. И любопытство взяло верх и на сей раз. Глухо застонав с досады, юный садовник начал карабкаться сквозь густо растущие ветви, через пару секунд устроившись рядом со мной на маленьком пяточке, поросшем ярко-зеленой травой. И мы, теперь уже вдвоем, устремили любопытные взоры на то, что происходило на главной подъездной аллее перед замком.
Сквозь небольшие окошки в листве открывался чудесный вид вниз. Посмотреть было на что! Через два дня должны были начаться большие гуляния в честь Эвилы и Ольмы. Первоначально отец хотел устроить торжества для каждой из сестер отдельно, но тетя вовремя напомнила князю, что Алория не настолько богата, а пригласить к себе послов из всех земель континента, пусть только на несколько дней, обернется огромными затратами. Потому отец решил совместить приемы, резонно рассудив, что посмотреть на двух его дочерей приедет больше желающих, чем на каждую в отдельности. Ольма, естественно, жутко обиделась, но сестричке ничего не оставалось, как смириться.
