Андрэ Нортон
Трое против Колдовского мира
Я не обладаю даром слагать песни. Мне далеко до салкарских бардов, чьи баллады так вдохновляют морских волков на подвиги. Недостаёт мне и терпения, чтобы следить за тем, как я использую слова. Я вовсе не красноречив. Но если человеку случается пережить невероятные события, в нём рано или поздно пробуждается желание поведать о них — пусть и нескладно — своим потомкам, дабы те знали, на что способны были предки, и в этом знании черпали бы силы для себя.
Итак, я начинаю повествование о трёх уроженцах Эсткарпа, вступивших в борьбу с теми, кто правил их страной. Они отважились на это, чтобы освободить древнюю расу от заклятия, наложенного на неё тысячу лет назад и помрачившего разум её людей. Эти трое были мы: Кайлан, Кимок и Каттея. По крови мы лишь наполовину принадлежали к древней расе, и это было нашей болью, но и нашим спасением. С детства мы чувствовали себя как бы в стороне ото всех — ведь мы происходили из рода Трегартов.
Наша мать — госпожа Джелит, была до замужества одной из владычиц — волшебницей, обладавшей Даром Силы. Она не утратила его и после того, как вышла замуж и родила нас — близнецов. И хотя Совет Владычиц не вернул ей Камень Силы, которого её лишили в час замужества, всё же Мудрейшие вынуждены были признать, что она осталась колдуньей, и продолжали считаться с ней.
Отец наш явился в Эсткарп из другого мира — пройдя через Ворота. В том мире, откуда он пришёл, он был воином, и отнюдь не рядовым; он привык командовать людьми. Но судьба заманила его в ловушку. Враги грозили ему расправой, и он вынужден был скрываться от их преследования, пока не нашёл Ворота. Так он появился в Эсткарпе — в самый разгар войны с колдерами.
Но именно благодаря ему и моей матери с колдерами навсегда было покончено, и с тех пор дом Трегартов стал пользоваться почётом. Отец и мать заслужили славу тем, что нашли логово колдеров и замкнули Ворота, через которые эти демоны явились в наш мир. С колдерами было покончено, но след их пребывания на этой земле остался надолго. Эсткарп продолжал задыхаться от нападений; то и дело нужно было отбиваться от врагов — и с севера, и с юга. Мы родились в мрачную пору.
Наше появление на свет тройней было случаем, уникальным для древней расы. Когда мать перед родами уложили в постель в последний день уходящего года, она стала напевать заклинания; она решила, что её первенцу предстоит быть воином, как того требовало смутное время. Первым явился в этот мир я — заходясь в плаче, будто уже предчувствовал все грядущие печали и беды.
С моим появлением на свет муки матери не кончились, и потому меня поспешили успокоить и, спеленав, положили возле неё. Мучения её продолжались ещё много часов, и все боялись, что она уйдёт из этого мира через последние врата — вместе с теми, кто был ещё в ней. И тут в Южном Форте появилась никому неизвестная женщина. Оказавшись во дворе, она заявила, что ей велено быть с госпожой Джелит. К тому времени отец пришёл в такое смятение, что велел немедленно позвать женщину в дом.
Подойдя к ложу, она извлекла из-под плаща меч, сверкнувший холодным светом, и, наставив его на мать, стала напевать заклинания. Все, кто были рядом, застыли, как вкопанные. Но мать отозвалась на пение и, порвав путы боли и забытья, приподнялась в постели. Она начала что-то быстро говорить, и её слова показались всем горячечным бредом.
— Воин, мудрец, волшебница, — бормотала она. — Триединство — такова моя воля!.. Каждый из троих — дар… Все вместе — Сила…
И в час второй нового года появились на свет мои брат и сестра — почти одновременно, будто связанные чем-то друг с другом. Мать, однако, вконец лишилась сил. Женщина-ворожея поспешно отложила в сторону меч и приняла новорожденных в свои руки — с таким видом, будто имела на это полное право. Никто не мешал ей, потому что мать погрузилась в беспамятство.
Так Ангарт, женщина из племени фальконеров, стала нашей кормилицей и заботливой нянькой, под присмотром которой мы сделали первые шаги в этом мире. Она была изгнанницей. Презрев жестокие законы фальконеров, Ангарт бежала ночью из женского поселения. У этого воинственного народа были странные обычаи, совершенно чуждые людям древней расы, среди которых женщины пользовались властью и уважением. Настолько чужды были волшебницам Эсткарпа законы фальконеров, что они издавна не позволяли им селиться на своей земле. Фальконеры обитали в горах, расположенных между Эсткарпом и Карстеном.
Мужчины-фальконеры не обзаводились семьями. Они проводили жизнь в войнах и набегах и были помешаны на своих соколах-разведчиках, к которым явно питали любовь большую, чем к женщинам. А женщин они содержали в деревеньках, построенных в горных долинах, куда время от времени и наведывались, дабы их племя не зачахло. Новорожденных, однако, подвергали безжалостному отбору. Так, ребёнок Ангарт был умерщвлён только потому, что одна ножка у него оказалась хилой. Ангарт покинула деревню и пришла в Южный Форт. Но почему она явилась в форт именно в тот день и тот час, будто чувствовала, что мать нуждается в ней, — так и осталось для всех загадкой. Да никто и не решался спросить её об этом — с обитателями форта она держалась весьма отчуждённо.
Нам же она дарила тепло и ласку, заменяя мать, которая, родив нас, тяжело заболела. День за днем она проводила в постели и могла есть только с ложечки. Она не замечала, что происходит вокруг. Так продолжалось несколько месяцев. Отец обратился за помощью к волшебницам, но те ответили: Джелит всегда держалась своего пути, они не хотят вмешиваться в её судьбу, да и не могут — она давно стала недоступной какому-либо их влиянию.
После такого ответа отец ушёл в себя, стал замкнутым и угрюмым. То и дело он устраивал со своим отрядом набеги на Карстен, порой неоправданно жестокие, проявляя несвойственную ему страсть к кровавым побоищам. Пошли разговоры, будто он упрямо ищет новый путь и, похоже, путь к Чёрным Воротам. Нами он, можно сказать, не интересовался.
Прошёл почти год, и вот мать, наконец, поднялась. Но она была ещё очень слаба, быстро уставала и часто ложилась отдохнуть. Она казалась угнетённой, словно её преследовало предчувствие какой-то беды. Но постепенно и это прошло. Настали те светлые дни, когда сенешаль Корис и его жена, госпожа Лойз, ненадолго пожаловали в Южный Форт, чтобы погостить у нас и отпраздновать окончание войны с соседями и заключение с ними мира. Впервые за многие годы не нужно было спешить выезжать в рейды — ни на север, чтобы отбиваться от назойливых ализонцев, ни на юг, где из-за царившего в Карстене беспорядка постоянно возникали пограничные стычки.
