Ирина Цыганок
Несбывшееся пророчество
Если вы хотите, чтобы Бог рассмеялся, расскажите ему о своих планах.
Вуди Аллен
После убийства генерала Анеллу поместили в монастырь. Лишить жизни особу королевских кровей, пусть даже мужеубийцу, никто не решился. К тому же все были уверены, что принцесса повредилась в уме. Следующие несколько лет стали самыми счастливыми в ее жизни. Кому-то пребывание в тихом, отгороженном от Мира толстенными стенами монастыре, может, и показалось бы скучным, но только не Анелле. Ей с избытком хватило «приключений», пережитых в детстве в Урфийском дворце, полном интриг и тайных убийств. Монахини были необычайно добры к ней, особенно когда осознали, что принцесса не намерена доставлять им хлопоты. С утра Анелла добровольно помогала сестрам в саду или на кухне, а остаток дня проводила за чтением в собственной келье или прогуливаясь, все по тому же монастырскому саду. Дни шли один за другим, протекая и спокойной, незамутненной радости. Толстые стены из песчаника служили надежной защитой от пугающего Мира. Если подняться на западную в солнечный день, вдали за зеленым морем леса можно было разглядеть лазурную полосу – настоящее море. Чайки с побережья долетали до самого храма. С восточного отрезка стены открывался вид на Урфиндар, но в эту сторону Анелла никогда не смотрела.
Счастье редко бывает долговечно. Одним осенним днем в монастырь Белых сестер прибыл гонец из Сан-Аркана (Урфия давно считалась вассальным княжеством). Плотный, невысокий мужчина средних лет, с короткими курчавыми волосами и глазами цвета шоколада ловко соскочил с рослого арканского жеребца. Вышедшая встречать гостя сестра едва успела подхватить поводья. Голос у посланца был густой, бархатистый, как и цвет глаз; поверх простой кожаной портупеи висел медальон королевского наместника. Вельможа вежливо раскланялся с монахинями и протянул старшей из них запечатанный свиток.
Женщина сломала печать. Пробежав свиток глазами, молча двинулась к спальному крылу храма. Очень скоро она вернулась в сопровождении «больной принцессы». Переступив порог приемного покоя, Анелла едва не вскрикнула, но годы жизни рядом с грозным генералом не прошли даром, и она сумела сдержаться. А испугаться и вскрикнуть принцессе было отчего – сквозь добродушную личину коренастого мужчины проступили совсем другие черты. Это был высокий статный старик с белоснежными волосами и хищным бледным лицом. А глаза… Анелла поспешно опустила голову. Самым страшным на этом лице были глаза – темные, тусклые и прожигающие одновременно.
– Дражайшая принцесса! – «Толстяк» поклонился, на губах его «двойника» появилась зловещая ухмылка. – Как поживаете?
Девушка, стараясь не встречаться взглядом с кошмарным посланником, присела в реверансе, едва слышно выдохнула, что с ней все хорошо.
– Искренне рад это слышать! Я, министр его величества Эдаргена Пятого, приехал сюда вестником вашей свободы.
Она не знала, что и сказать, сердце сжалось от недобрых предчувствий.
И точно, счастливые денечки в монастыре кончились. В тот же вечер принцессу перевели в замок, в ту самую башню, где она… Впрочем, как ни старалась, Анелла не могла вспомнить, как заколола своего мужа. Врач, пользовавший ее все это время, говорил, что провалы памяти – вернейший признак душевного нездоровья. Принцесса была с ним вполне согласна. Никогда в здравом уме не решилась бы она поднять руку на всесильного генерала, да она на него и глаза-то поднять боялась. Правда, с той поры приступы помешательства, хвала Творцу, не повторялись, а то девушка очень беспокоилась за своих монастырских подружек – вдруг кинется колоть их садовыми ножницами?!
– Ладно, развлекаться будешь завтра, а сейчас пора браться за дело. – Хаэлнир, расположившийся в складном кресле на вершине башни, без видимого усилия принял вертикальное положение. – Войско Эдаргена отходит, так что мы получили какую-никакую передышку. Надо позаботиться о мертвых.
– Я как раз собирался заняться похоронами своих собратьев. – Эрссер[1] одним прыжком очутился на гребне стены, опоясывавшей смотровую площадку. – Мы перенесем тела драконов вон туда, за Бездомный ручей, – он махнул рукой в сторону заходящего светила, – кстати, проследи, чтобы поблизости не было людей – драконья тризна, боюсь, зрелище не для слабонервных. Так я полетел.
Змей рухнул вниз головой с башни, лишь у самой земли перекинувшись в дракона, – с некоторых пор это был его любимый финт. Расправив крылья, стал набирать высоту.
Главнокомандующий еще раз окинул взглядом дымящуюся равнину, а мысли унеслись еще дальше в пространстве и времени, к началу того пути, что привел его на башню Врана. Как случилось, что на его стороне бьются люди, а он бьется на стороне людей? С чего вообще начинаются войны? Ну не из-за пророчества же, произнесенного много сотен лет назад пьяным стихотворцем: «В битве последней народы сойдутся…»[2] И все же было очень похоже: король с черным драконом на гербе возглавил несметное войско и решил расширить свои владения до границ Мира, попутно уничтожив магию и магов. А во вчерашней битве и вправду сошлись не только люди, но и эльфы, и драконы. Даже боги внесли свою лепту, позволив павшим воинам вернуться в строй. Но Мир устоял, и он приложит все усилия, чтобы «забвение не поглотило перворожденных» как можно дольше…
Раненых вранцев почти всех перетащили за стену, хотя в такой мясорубке кого-то могли и пропустить. Командующий послал одному из своих соплеменников мысленный приказ поднять отряд и повторно прочесать заваленное трупами пространство за новой стеной. Мертвые защитники Врана вернулись в Чертог Ожидания, усеяв подступы к городу своими телесными оболочками. Раненых арканцев сносили в тот же госпиталь. У Уриэль и ее подруг прибавится работы. Уриэль… Хаэлнир не видел ее после тойбеседы со Смертью. Эльфея старательно избегала встреч и пару раз, когда он заходил в госпиталь, тут же куда-то исчезала.
Сейчас эльф лишь пожал плечами. Уриэль можно понять. Какая же эльфея согласится выйти замуж, зная, что ее первенец заранее обречен?! Вероятно, как только дела в госпитале позволят, она пришлет ему вежливое письмо и свадебный браслет в придачу. «Кстати, браслет могла бы и не возвращать, – грустно улыбнулся он собственным мыслям, – подарить его все равно будет некому». Не одна Уриэль превыше всего дорожит потомством! Что ж, это была не единственная, хотя и не самая маленькая потеря за вчерашние сутки.
