Джон Бетанкур - Тени Амбера

— Оскорбления! — вскричал король Джослон. Он ударил кулаком по столу переговоров, красиво инкрустированному тиком и красным деревом. — Оскорбления и ничего больше! — его лицо — от кончика заостренной седой бородки до дуг кустистых седых бровей — тряслось от гнева.

Он выглядел довольно забавно в своей искусно вышитой мантии цвета морской волны, но я подавил желание рассмеяться. Ни к чему увеличивать выдуманный им список проявлений пренебрежения с моей стороны.

— Тебе нужно держать сына в повиновении, — сказал я спокойно, откинувшись на спинку стула. Изображать терпеливого и благоразумного короля было непросто, но при необходимости я мог справиться с этим. Богатые земли Кьяра могли обеспечить мою армию мясом и зерном на много лет вперед.

Вложив в голос больше терпения, чем у меня оставалось, я продолжил:

— Позволь мне напомнить тебе, что хорошие отношения между Амбером и Кьяром пойдут на пользу обоим нашим народам. Для того, чтобы доверие и дружба между нами крепли, твоему сыну следует относиться к гостям с должным уважением. Ведь я король, как и ты.

Внезапно кольцо на указательном пальце моей правой руки запульсировало дважды. Предостережение? Сохранив невозмутимое выражение лица, я начал тайком осматривать комнату в поисках любых признаков опасности. Мы были одни; откуда могла исходить угроза?

— С уважением? — Джослон подался вперед, понизив голос и свирепо уставившись на меня глубоко посаженными глазами. — Со времени твоего прибытия к тебе проявляли все возможное уважение! Ты злоупотребляешь своим положением, король Оберон…

— Довольно, — я встал, отодвинув стул. — Слушай внимательно, Джослон, — сказал я твердо, стараясь не повышать голоса. Я перегнулся через стол, нависнув над ним. — Принц Одрик оскорбил меня. Он назвал меня трусом и вызвал на дуэль. Я сражусь с ним. Если он закончит дуэль после первой крови, честь будет удовлетворена.

— Ты убьешь его! Я потеряю любимого сына!

— Я не меньше тебя хочу, чтобы он остался жив, поскольку это соглашение важно для меня. Для Амбера. Это твой последний шанс подписать его. Мое терпение на исходе.

Упрямо сжав челюсти, Джослон отклонился назад.

— В таком случае не дерись на дуэли с моим сыном.

— Я не могу оставить оскорбления без ответа. Моя честь — честь Амбера — требует удовлетворения.

Мое кольцо вновь запульсировало, настойчивее, чем раньше. Что это значило? Сжав правую руку в кулак, я стал поглаживать большим пальцем гладкую золотую поверхность спикарда.

Повинуясь внезапному порыву, я начал расхаживать по комнате, внимательно ее разглядывая. Стены покрывали замысловатые фрески, изображавшие тщательно выписанные лесные пейзажи. С высокого балочного потолка свисала люстра из кованого железа, в которой горели две дюжины толстых сальных свечей. Полы устилали тяжелые ковры. Я не видел никаких признаков опасности, но мое кольцо еще ни разу не подводило меня. Быть может, оно ощущало убийц, подосланных сыном короля?

Осторожно положив руки на стол, Джослон встал. Я заметил, как стена за ним начала медленно разбухать в нашем направлении, словно бурдюк, наполняющийся водой — это явно был искусный трюк, поскольку стена за фресками была покрыта толстым слоем штукатурки. Магия?! Я задумчиво пожевал губу. Видимо, кольцо пыталось предупредить меня именно об этом.

— Уходи, — сказал король трагическим тоном. Эффектным жестом он указал на дверь. — Покинь мои земли. Я не желаю вести дела ни с тобой, ни с Амбером.

Я вытащил меч.

— Проваливай из этой комнаты, — сказал я, глядя на стену позади него. У меня были очень нехорошие предчувствия на ее счет.

Король Джослон в страхе отпрыгнул.

— Ты осмелился поднять на меня оружие в моем собственном замке?

— Делай как я сказал, Джослон! — Я указал кончиком меча. Стена позади него начала трескаться. Пыль и обломки раскрашенной штукатурки бесшумно падали на пол. — Взгляни!

Он тупо уставился на меня.

— Что за…

— Мне некогда выслушивать твои протесты. Приближается что-то большое… большое и очень опасное. Если хочешь жить, тебе лучше убраться из этой комнаты, причем сделать это нужно прямо сейчас!

Вместо того, чтобы броситься вон из комнаты, он повернулся и застыл в изумлении — это было большой ошибкой, последней в его жизни. Из разбухшей стены неожиданно вырвались тяжелые каменные блоки, ударившие его в грудь и в голову. Дико вскрикнув, он упал, и я потерял его из виду под обломками и взвихрившимся облаком пыли.

Теперь передо мной зияла дыра размерами три на четыре с половиной метра. Внутри нее находилась неестественная тьма, которая, казалось, высасывала цвета из всего вокруг нас. Она распространяла леденящий холод. Мое дыхание начало клубиться в воздухе.

Кольцо на пальце болезненно сжалось. Когда нечто в темноте начало двигаться, каждая клеточка моего тела завопила: «Беги!» Однако я заставил себя остаться и смотреть. Мне необходимо было узнать больше. Я не мог просто уйти, не увидев того, что скрывалось внутри.

Часть тьмы удлинилась, вытянулась. Черная конечность, похожая на закругленное, лишенное характерных черт щупальце кальмара, пролезла в комнату для совещаний. Я быстро отступил к двери. Конечность состояла из странного плотного полупрозрачного вещества, смахивающего на дым или туман. Становилось все холоднее; никогда раньше я не испытывал такого холода — пробирающего до костей, будто вытягивающего жизнь.

Что это была за чертовщина? Я не мог отвести от нее взгляда. Даже подскочив к двери, я продолжал ее рассматривать.

Поначалу настороженно, словно человек, ощупывающий место, где находился вырванный зуб, конечность поворачивалась из стороны в сторону. Казалось, что она слепо изучала… или искала что-то. Меня?

— Чего ты хочешь? — спросил я. Мой голос громко прозвучал в тишине. Могла ли она меня слышать? Обладала ли разумом?

Медленно вытянувшись, конечность, словно призрак, прошла сквозь стол, инкрустированный тиком и красным деревом. После этого дерево посерело и обратилось в пыль. Как ни в чем не бывало, конечность стала двигаться ко мне.