Владимир Мясоедов
Растущий лес
Полуденное солнце жгло землю и всех, кто имел несчастье на ней находиться, не щадя и небольшого города, в котором, несмотря на изнуряющий зной, тем не менее кипела жизнь. Горожане привыкли к климату, способному убить тех, кто был родом из более благоприятных краев. По улицам неспешно, чтобы не вспотеть и не потерять драгоценную влагу, ходили взрослые люди, а дети, занятые своими важными делами и играми, носились друг за другом с такой скоростью, что создавали ветер в затхлом воздухе поселения, пойманном в ловушку высокими стенами. Что делать, если с рождения живешь в пустыне? Волей-неволей привыкаешь к погоде, при которой на любом металлическом предмете, оставленном без покрова благословленной тени, можно приготовить себе обед.
Неожиданно стайка подростков испуганно брызнула в разные стороны, отскочив от высокой, закутанной в светлый плащ фигуры и едва не налетев на зазевавшегося прохожего. Так, будто капли воды в кузне упали на раскаленную в горне заготовку.
— Папа, папа! — Маленький мальчик, один из сорванцов, которые играли на улице, дергал стражника за край форменного одеяния. — А это альф? А это правда он? А он колдун? А куда он пошел?
— Эльф, сынок, — поправил отпрыска хранитель городского спокойствия, вся работа которого по случаю светлого времени суток сводилась к бравированию на перекрестке двух улиц. — Мог бы уже запомнить: эта остроухая нелюдь теперь с нами по соседству живет и часто под окнами мелькает. И не мешай мне. Я на службе.
— Ну, па-а-па-а… — заканючил ребенок.
— Ох, ладно, — вздохнул родитель и опасливо оглянулся в поисках начальства, которое могло бы устроить ему выволочку. — Только быстро, чего тебе?
Малыш растерялся: выбрать что-то из вороха сплетен, услышанных им от сверстников или взрослых, оказалось сложно. Да и мыслительная деятельность в его возрасте тоже не самое привычное занятие.
— А они правда никогда не промахиваются? — брякнул он наконец первое, что пришло на ум.
— Правда, сынок, — вздохнул стражник, однажды своими глазами видевший действие магического оружия эльфов.
Он тогда стоял на посту у городских ворот, а на пару остроухих, спешивших по делам в город, напал шакал, не иначе как больной бешенством. Человек не очень понял, что случилось, внезапный грохот близкого грома порядком его напугал, но зато потом вместе с сослуживцами он долго рассматривал труп животного, пробитый едва ли не насквозь в десятке мест сразу. Да и земля вокруг шакала была как будто истыкана острым мечом. Промазать из оружия, которое посылает такое количество невидимых стрел, оказалось действительно почти невозможно. А еще ему запали в память слова одного из перворожденных, обращенные к своему сородичу: «М-да, Серег, переборщил наш Кулибин с калибром, бедного Тузика как грелку порвало».
Высыпавшие на лужайку перед зданием эльфийской Академии волшебства боевые маги уверенно сжимали кольцо. Примерно половина их появилась в прямом смысле из воздуха, задействовав телепортационные чары. Тот факт, что на территории учебного заведения этой привилегией пользовались только заслуженные преподаватели, которыми маги вряд ли являлись, их не смутил. Впрочем, оставшиеся чародеи тоже не отличались хорошими манерами. К примеру, боевая химера, явно контролируемая одним из них, своими толстенными лапами злостно потоптала куст редких желтых роз, несмотря на длинные острые шипы. Впрочем, вряд ли ее шкуру могло повредить что-то кроме заточенного на совесть оружия. Ну или магии.
Архимаг Келеэль из дома Вечной листвы затравленно оглядел сжимающийся вокруг него строй. Несмотря на то что пять тысяч лет его жизни были наполнены сражениями, несмотря на то что он был самым могущественным чародеем во всем мире, несмотря даже на то что он очень много времени потратил на изучение таких специфических разделов магии, как некромантия и демонология, несмотря на все это — победить в такой схватке он бы не смог, а защитные заклинания, которыми он окружил себя по въевшейся в кровь привычке, помогли бы ему лишь выиграть время. Не очень много.
Элита эльфийских войск готовилась к атаке. Страшной. Яростной. Безудержной. Сметающей все на своем пути. Четыре десятка гвардейцев, все как один выходцы из старших домов, владеющие сталью и волшебством на уровне, которого можно достичь только столетиями упорных тренировок и смертных битв. Ну и, конечно, придворные маги, уже довольно могущественные, чтобы считаться лучшими из лучших, но еще недостаточно обеспеченные, чтобы уйти на покой.
Хмурый и сосредоточенный менталист, готовый к самому серьезному в своей жизни и, очень возможно, последнему бою; четыре стихийника — по одному на каждый элемент: эти выглядели чуть более уверенными в себе, понимали, что классической боевой магией пятитысячелетний волшебник вряд ли воспользуется, слишком уж она по его меркам примитивна; демонолог-полукровка, смущенно потупивший взгляд. Чего, кстати, потупился? Хотя… некоторое сходство в лицах древнейшего эльфа и его более молодого сородича, одетого в мантию цветов дома Вечной листвы, прослеживалось.
«Кто-то из непрямых потомков, — решил Келеэль, рассматривая полуэльфа. — А может, и из прямых. Надо бы хоть на одном собрании появиться, узнать, кто мне кем приходится».
Еще среди волшебников, окруживших архимага, было двое артефакторов, малефик, тройка друидов, алхимик, жрец солнца, жрец ночи (как они друг с другом не подрались?!) и даже некромант. В общем, все представители первичных ветвей магии собрались. Магом хаоса, пусть и не особо одаренным, был Келеэль, а за стихии жизни и порядка отвечал князь, оказавшийся прямо напротив древнего чародея. Судя по полыхающим зеленым огнем глазам, правитель эльфов в данный момент разбудил силы, обычно мирно спящие в крови его рода, и теперь являл собой квинтэссенцию магии, лишь по недоразумению принявшую облик существа из плоти и крови.
— Что случилось? — Изумление в голосе старого чародея, стоящего в круге вооруженных до зубов бойцов, звучало искренне. Ну или казалось таковым. За пять тысяч лет у архимага было достаточно времени, чтобы отточить актерский талант.
— Не делай глупостей. — Если бы голосом можно было убить, то бывший наставник правителя Западного леса, одного из двух эльфийских государств мира Фредлонд, волшебник Келеэль скончался бы в ужасных муках. Речью владыки леса можно было охлаждать извергающиеся вулканы. Плохой признак. Очень плохой. Судя по тому, что́ о своем бывшем ученике знал волшебник, сейчас тому больше всего хотелось вцепиться в горло учителю. И лишь понимание того, что стоит ему выйти в одиночку, ну или хотя бы с чуть большими силами на пятитысячелетнего некроманта, — и не спасет даже сила его крови. — Ты знаешь что. В Зал суда сам пойдешь или тебе помочь? Я обвиняю!
