Берег вынырнул из тумана, словно стена цвета бешеной зелени. Раздвигаю невиданные тропические лопухи и, скользя на глинистом срезе, выползаю на сушу. Только здесь понимаю, что это не совсем я. Загорелые руки, огромный циферблат хронометра на запястье. В недоумении повожу плечами. Мышцы бугрят пятнистый камуфляж. И, словно в отменной стереосистеме, слышу свой голос. Вернее, голос Алексея, моего недавнего спутника. Оборачиваюсь и настороженно слежу за парящей гладью.
— Оторвались, — мой голос хрипит, срывается в кашель. — Азим, ты как?
— Нормально, Алекс, только Мурена нас все равно достанет. Он здесь хозяин. В этих местах, без его ведома, никто и охнуть не смеет. — Смуглый, как подкопченный варан, спутник машет головой, разгоняя мошку, и сипло втягивает прокуренными легкими воздух.
— Все, хватит, хватит Азимушка отморозками своими пугать, я твои разговоры третий день слушаю. Однако ведь живы пока».
Оля неожиданно сообразила, что разговор идет на испанском. Ослабив доводы рассудка, понемногу растворилась в чужом сознании и перестала обращать внимание на свое неучастие в картинке.
Едва продышались, как Леха скомандовал: — Подъем, брат, отдыхать в Раю будем, если пустят. Бежать надо.
Громко сказано. Бежать по джунглям — это значит ползти с черепашьей скоростью, размахивая мачете на манер Чапаевских кавалеристов, прорубая дорогу в зарослях, при этом, не забывая смотреть под ноги, чтобы не отдавить хвост местной ползучей твари. Изматывает подобный темп куда сильнее, чем бег по пересеченной местности с полной выкладкой. «Отмахав» за час около пятисот метров, уперлись в тропу, пробитую кабанами. Идти стало чуть легче. Однако удобство оказалось обманкой. Тропа, вильнув несколько раз среди могучих деревьев, повернула обратно, к реке.
Далеко уйти не успели, может, и к лучшему. Результат был известен заранее. Долго–ли сумеет прятаться какой–нибудь американец на захолустной российской помойке от местных гопников? Так же и здесь. Аборигены шли следом, не особо и напрягаясь. Могли топать и дольше, да, видно, наскучило.
Изначально дохлое предприятие завершилось логическим итогом. Окружили и, наставив с десяток стволов, недвусмысленно предложили сдаться по хорошем, выпустив предупредительную очередь поверх голов.
Пленников превентивно избили. Без особого рвения, но умело. Впрочем, оставили в сознании скорее не из природного гуманизма, а чтобы смогли двигаться самостоятельно. Наконец, утомившись экзекуцией, усадили под неприметным деревцем. Пока веселились, стемнело. Ночь в джунглях — время особое. Если уж застала, сиди где сидишь и не рыпайся. Леха облизнул разбитую в кровь губу, и задумчиво прикинул их с Азимом утренние перспективы. Несомненно одно — за убийство своего вожака смерть герильеро им выберут самую что ни на есть лютую. Не имевший особых причин грустить о гибели старшего компаньона, преемник на посту лидера партизан активно возражал против нездоровой тенденции. Оно и верно: Стоит спустить с рук одному проходимцу, завтра появится десяток желающих проверить на прочность и его, наследника, черепушку. Поэтому наглец, застреливший их команданте, заслуживал не просто жестокой казни, а показательного изуверства.
На авантюру с ликвидацией местного Соловья разбойника, а по совместительству предводителя партизан, Алексея подписали неделю назад. Причем, как говорится, не спросили и имени. В общем, задачу нарезали в приказном порядке. А то, что место незнакомое и без подготовки — по барабану. Приказ есть приказ. Выполни, потом обжалуй. Поэтому, когда проводник указал на карте место работы, Алексей справедливо рассудил, что продукты брать в обратный путь — лишнее. Никто их назад и не планирует. Спишут на боевые потери и все.
«Это мы еще посмотрим», — За время службы в отряде Леха успел привыкнуть, что его все время норовили загнать, куда Макар телят не пас. И, что характерно вовсе не удивлялись, когда он возвращался живой. Вот и сейчас. На бумаге задача выглядела простой и незамысловатой, словно детская считалка: Переход, сутки на подготовку, выстрел, кстати, самое простое действие во всей этой истории, и огородами назад. Только, как оно и водится, жизнь внесла свои коррективы буквально с первых минут. Иными словами все пошло наперекосяк. И хотя задачу Алексей выполнил, но теперь, на исходе третьих суток, в течение которых кореша покойного гнали их по джунглям, как зайцев, история, наконец, подошла к логическому завершению.
Мурена, такое характерное прозвище носил брат и приспешник застреленного Лехой командира повстанцев, связался по рации с базой, вызвав катер и расположился на ночлег возле безымянной речки.
Впрочем, экзекуцию главарь решил начать, не дожидаясь прибытия в лагерь. Прямо здесь. Его задачу облегчало наличие в местной флоре одного хитрого деревца, сок которого действовал на человеческий организм куда сильнее серной кислоты. Кожа от него сползает, как кожура с молодого картофеля, а уж какие муки при этом испытает человек, говорить излишне. Легкий надрез в коре даст достаточное количество этого рассола, чтобы освежевать их спины еще до рассвета. Леха сосредоточился и направил ход энергии в места соприкосновения с изуверским соком.
Самовнушение на какое–то время сможет нейтрализовать действие кислоты, необходима лишь концентрация.
Время шло. Утомленные погоней спутники зловредного родственника мафизи устроились невдалеке и, выставив часового, заснули. Не спал только Мурена, который сидя возле костерка, тянул из плетеной бутылки местный самогон, и судя по кровожадным взглядам на пленников распалял себя картинками завтрашней казни.
Азим, местный проводник Алексея, уже почувствовал действие чудо–дерева и вертелся, как уж на сковородке, взвизгивая от нестерпимой боли в спине и в руках. Леха молчал. Напрягая и расслабляя кисти, он старался, чтобы кожа связывающих его ремней лучше пропиталась соком. И уже через час заметил, что вязка начала слабеть. Внушение на веревку не действует, поэтому она должна сгореть раньше. На то, чтобы освободить руки ушла пара часов. Угомонившийся главарь мстителей тихо дремал у костра, сжимая недопитый жбан, ночная тишина прерывалась лишь цокотом местных цикад, и периодическим воем. Кто орет в темноте и зачем, Лехе было совершенно без разницы. Он осторожно глянул на спутника. Увы, Азим, потеряв сознание, обвис на веревках.
Дождавшись, когда часовой встал и направился к палатке, чтобы разбудить сменщика, Алексей рванулся в сторону, уходя в тень, отбежал несколько десятков шагов и тут же залег под прикрытием густых зарослей. Крик и суета, поднявшаяся в лагере через несколько минут после его исчезновения, напомнили Черкизовский рынок, в момент облавы на нелегалов. Суета, вопли, матерные выражения и полная неразбериха. Все, как полагается.
