Дуглас Брайан - Кошачий глаз

Дом молодого Муртана в Кордаве пользовался заслуженной репутацией одного из самых богатых. После смерти старого Муртана, в тот же год, скончались двое его неженатых родственников, так что юный Муртан совершенно неожиданно для себя из никчемного беспечного юнца, на которого мало кто обращал внимание, превратился в уважаемого господина Муртана, богатейшего человека в городе. А уважаемый господин Муртан пожаловаться на недостаток внимания со стороны окружающих никак не мог.

Почти каждый день Муртан устраивал пирушки с танцовщицами и музыкантами. Выпив вина, он с удивлением замечал среди своих гостей подчас совершенно незнакомых людей. В конце концов, Муртан даже удивляться этому обстоятельству перестал. Все эти люди, кем бы они ни были, держались так дружески, относились к хозяину дома с таким почтением, что глупо было бы подозревать их в чем-либо дурном.

В глубине души Муртан знал, что стоило бы образумиться, прекратить вести разгульный образ жизни и продолжить семейное дело – торговлю выделанными кожами. Но каждый день, открывая глаза и видя свою роскошно убранную спальню и какую-нибудь красотку рядом, на шелковых покрывалах, Муртан говорил себе: «Не сегодня. Возможно, завтра. Жизнь так коротка! Кто знает, вдруг через луну я умру? Глупо было бы в таком случае отказываться от радостей, которые я могу себе позволить!»

И наутро все повторялось…

Муртан был привлекательным и, в общем, неглупым молодым человеком: смуглый, с коротенькой черной бородкой, окаймлявшей его узкое лицо с острыми скулами. Его темные глаза были большими и влажными – женщины при виде этих глаз млели и погружались в мечтательность.

Люди, знавшие Муртана по былым временам, утверждали, что разбогатев он сильно поглупел. Впрочем, большинство держалось мнения, что помутнение рассудка у Муртана скоро пройдет.

А пока молодой богач продолжал устраивать пирушки и чудить на всю Кордаву.

– Но ведь ты даже не знаком с ним, господин! – сказала девушка, с удивлением и страхом рассматривая человека, в чьем доме прожила несколько лет. – Неужели ты отдашь меня ему? Я отказываюсь в это верить!

И она заплакала.

Сквозь слезы она произнесла:

– А я-то думала, что знаю тебя!

– О нет, – медленно отозвался ее собеседник, мужчина средних лет, высокий, почти черный от загара, с блестящими темными глазами. – Нет, Галкарис, никто не может знать Гриста. Многие женщины до тебя допускали эту ошибку. Каждая полагала, будто она в моей жизни единственная, но это – прискорбное заблуждение.

– Но разве я не дорога тебе? – всхлипнула Галкарис.

– Дорога, – он обнял ее и прижал к себе. – Именно поэтому я и хочу подарить тебя Муртану. Будь умницей и перестань рыдать. Я не в бордель тебя отдаю и не на каменоломни – утешать рабочих. Ты отправляешься из этой лачуги, – тут он с ненавистью обвел взглядом свое небогатое жилище, – в богатейший дом. Будешь жить в роскоши. Твой новый господин – человек глупый и ласковый, а денег у него столько, что… – Он вздохнул. – Ты сможешь воровать полными горстями, и он даже не заметит.

Галкарис задрожала в его объятиях.

– О, нет, Грист! Я не стану воровать, даже ради тебя. Я знаю, как' поступают со слугами, попавшимися на краже.

Грист хмыкнул.

– А ты не попадайся.

– Нет, нет! – повторяла Галкарис.

Неожиданно ей на ум пришла спасительная мысль: ведь если Грист действительно подарит ее Муртану, она больше не будет обязана выполнять поручения Гриста! У нее появится новый хозяин. И, кто знает, быть может, этот новый хозяин окажется куда более добрым и терпеливым, чем Грист.

Но Грист, казалось, читал ее мысли.

– Даже не думай о том, чтобы обмануть меня, малышка! Я доберусь до тебя в любом случае, даже если ты будешь сидеть за семью стенами и под надежной охраной, и тогда ты жестоко пожалеешь о своем предательстве!

Галкарис опять заплакала.

– Чего же ты хочешь?

– Пока – ничего. Ты будешь жить в доме Муртана и выполнять все его прихоти. Не бойся, – засмеялся он, увидев, что девушка вздрогнула, – по слухам, все его прихоти не заходят дальше овевания опахалом или чесания пяток… Следи за своим новым господином! Узнавай о его новых увлечениях. Я должен знать, в чем его слабости.

– Но для чего тебе это? – осмелилась спросить девушка. – Разве Муртан причинил тебе зло?

– А кто тебя надоумил, что для подобных вещей непременно нужно, чтобы некто причинил тебе зло? – возразил Грист, пожимая плечами. – Ты глупа, как все женщины, Галкарис! Люди зачастую ненавидят друг друга без всякого повода. Ну а внезапно разбогатевший болван, не обладающий никакими достоинствами, вызывает не просто зависть, но ненависть и желание уничтожить, унизить, растоптать… – Грист помрачнел, сдвинул брови. Теперь он разговаривал, казалось, больше с самим собой, нежели с девушкой. – Отчего так несправедливо устроили боги? Почему какой-то повеса и гуляка вдруг делается обладателем несметных богатств и транжирит их так глупо, что даже смотреть больно! В то время как человек больших достоинств, умный и не обделенный деловыми качествами, вынужден прозябать в бедности и безвестности! Почему у меня нет ни богатого дядюшки, ни состоятельного родителя? И никаких перспектив! Я даже не посмею ухаживать за богатой невестой – ее родители сразу прознают истинные причины моей внезапно вспыхнувшей любви! Это несправедливо – и если боги бездействуют, я сам возьмусь исправлять их ошибку.

Галкарис вздохнула и обняла Гриста. По своему опыту девушка знала, что господину следует угождать, в каком бы настроении он ни пребывал. Иначе можно поплатиться за свою невнимательность – и поплатиться довольно жестоко.

Он взял ее за подбородок, обратил к себе хорошенькое личико с заплаканными глазами.

– Я подарю тебя сегодня вечером. Ты послужишь мне пропуском в дом Муртана. Постарайся понравиться своему новому хозяину. Я уже говорил тебе об этом и повторю снова: он должен быть без ума от тебя. Добиться этого несложно. Для такой, как ты, во всяком случае. А через несколько дней я снова приду – и тогда ты ответишь на мои вопросы. Это все.

Она молча кивнула. Разговор был окончен.

– Она восхитительна! – искренне произнес Муртан, рассматривая Галкарис.

На девушке было длинное полупрозрачное платье из розового шелка. На этот наряд Грист потратил свои последние деньги, но дело, по его мнению, того стоило. Грист сильно рисковал и решился поставить на кон все, чем обладал. Выигрыш представлялся слишком заманчивым.