Александр Рудазов - Преданья старины глубокой

Ознакомительная версия.

Александр Рудазов

Преданья старины глубокой

Глава 1

19 вересня 6714 года от Рождения Адама.

Велика Русь и обильна. Десятки княжеств, и в каждом правит Рюрикович. Владимир, Новгород, Суздаль, Рязань, Киев, Тверь, Волынь, Переяславль, Чернигов, Смоленск… Устанешь перечислять их все, да так и не перечислишь.

Но все же есть и границы у земель русских. Степи кочевые на полудне, города латинянские на закате, леса карельские на полуночи… и царство мрака на восходе. Тиборское княжество – самое крайнее. Восходнее него нет добрых земель, есть только Тьма и Кривда.

И, конечно, их порождения.

Костяной Дворец продувается всеми ветрами. Холод и мрак, туман и слякоть, да вечные тучи, затмевающие ясное небо. Угрюмые леса подступают с полуночи, болота непролазные с полудня, скалы Каменного Пояса[1] с восхода. Дикие земли, вдали от власти русских князей и половецких ханов. В этих краях есть только одна власть – власть Костяного Дворца и его хозяина.

Кащея Бессмертного.

– Хек. Хек. Хек.

Эти сухие холодные звуки прозвучали так, как будто кто-то откашлялся. Кто-то, у кого сильно першит в горле. Но на самом деле это был смех. Равнодушный бесстрастный смех, без единой живинки, без души и чувства. Смех высохшего скелета. Но издавало его живое существо.

Ну, по крайней мере, отчасти живое.

Игорь Берендеич в ужасе смотрел на чудовище, которое так неосторожно поклялся прикончить. За руки его держали молчаливые стражи в глухих латах, веющих могильным холодом. Молодой князь даже не был уверен, что это люди.

Но сколь ни страшны слуги Кащеевы, сам он страшнее стократ.

Сухопарый костлявый старик, восседающий на железном троне, напоминал змею. Холодные равнодушные глаза, хищный нос коршуна, впалые щеки, неподвижные черты, мертвенно-сизая кожа, испещренная струпьями, похожая на ветхий пергамент. Он практически не шевелился – за последние десять минут на лице не вздрогнул ни единый мускул, не опускались веки, не дрожали губы. Маска. Высохшая кожаная маска, туго натянутая на костяной череп, вот чем казалось лицо Кащея. С затылка и висков свисают пряди седых волос, но большая часть макушки – голая плешь. Усы и брови белоснежные, длиннющая борода свисает чуть не до самого пояса. Каждый волосок паутинной тонкости – невесомый, почти прозрачный…

Не человек на троне сидит – кошмар ночной.

Одеяние Кащея напомнило князю Игорю свое собственное, княжеское. Риза почти такого же покроя, такое же парчовое корзно,[2] те же кожаные остроносые черевики. Вся одёжа – черным-черна, словно вороньи перья, лишь сверху да снизу малость вызолочена.

Только шапка не похожа на княжескую, что в форме полушара. Да и вообще не шапка – плешивую макушку Кащея плотно обвивает легкая корона из чистого железа. Зубцов ровнехонько дюжина, все острые, будто иглы. Казалось, что волосы растут именно из нее – выше этого железного обруча не взбиралась ни единая волосинка. Никаких украшений ни в одежде, ни на короне – лишь обычное сукно и металл.

До такой степени тощ чудовищный старец, восседающий на железном троне, что без содрогания и глядеть нельзя. Кажется, дунь посильней – улетит, ударь разок – все кости старикашке переломаешь. Да какая угроза может исходить от этого длиннобородого скелета? Он же едва с места сдвинется – тотчас от натуги помрет.

Однако первое впечатление часто бывает ошибочным.

– Как твое имя, русич? – бесстрастно спросил Кащей.

Игорь шумно выдохнул, собрал всю оставшуюся храбрость и смачно харкнул на каменный пол. Кащей молча проводил жирный шматок слюны одними глазами – голова даже не шевельнулась.

– Я имя свое, родителями даденное, и человеку-то не всякому скажу, а уж нелюди поганой и подавно не дождаться! – гордо провозгласил Игорь.

– Забавно, – по-прежнему без единого чувства в голосе сказал Кащей. – Как же мне тогда к тебе обращаться?

Игорь молча набычился, исподлобья глядя на железный трон.

– Ты полностью в моей власти, русич. Мне достаточно произнести одно слово, и эти дивии просто оторвут тебе руки. Прояви же учтивость перед лицом царя, назови свое имя.

– Ты не царь!!! – бешено взревел Игорь. – Ты нелюдь поганая, чародей черный, засевший в лесах дремучих и чинящий непотребие над людом православным! Никто тебя не короновал, ни над кем ты не царь!

– К чему такой высокий стиль? – равнодушно поинтересовался Кащей. – Я короновал себя сам, перед самим собой. Мне этого вполне достаточно. Всякий, кому это не по нраву, волен сбить с меня корону и вволю изведать царского гнева. Не испытывай же мое терпение, русич, представься. Я желаю знать имя человека, потревожившего мой покой.

Но Игорь по-прежнему молчал. Да и что тут удивительного? Надо быть полным дураком, чтобы сказать свое имя первому встречному.

Тем более такому, как этот.

– Забавно, – вновь прокомментировал его молчание Кащей. – Я вижу, ты положительно не хочешь назвать свое имя. Что ж, Игорь Берендеич, дело твое, неволить не стану.

Игорь вздрогнул, как от удара.

– Разумеется, я с самого начала знал, кто ко мне пожаловал, – пожал плечами жуткий старик. – Ты не к знахарке деревенской явился, князь, а к Кащею Бессмертному. Верно, слышал, что я делаю с теми, кто приходит без приглашения. Но все равно пришел. Для чего?

Ознакомительная версия.